Лагуна фламинго, стр. 84
Затем Пако и Бланка отправились на деревенское кладбище, раскинувшееся в степи Патагонии. Могил здесь стало больше, но старые захоронения едва можно было различить: они поросли травой. Кресты покосились, надписи выгорели на солнце. И только за одной могилой кто-то ухаживал. На ней стояла ваза с цветами. Бланка подошла ближе и охнула от изумления.
— Что случилось? — Пако поспешил подойти к ней.
Девушка указала на крест.
— Моя… моя мама… Это могила моей матери.
— Корасон?
— Да.
Пако задумался, но тут же сообразил, где можно узнать о том, кто ухаживает за этой могилой.
Они направились в кабак. Дом, где раньше размещалась pulperia Карлито, отремонтировали. Пако и Бланка вошли в прохладный зал. Их глаза постепенно привыкли к полумраку. Сейчас, после обеда, наступило время сиесты, и в заведении никого не было. В углу скрипнул стул, послышались шаги. К Пако и Бланке подошла девочка с огненно-рыжими волосами.
— Мы можем поговорить с Карлито? — спросила Бланка.
— Я с ним не знакома, — ответила девочка.
— Он хозяин кабака, — объяснила Бланка.
— Нет, мой папа тут хозяин, — удивилась девочка.
«Она рыжая», — подумала Бланка. Собственно говоря, сходство сразу же бросилось ей в глаза, но она просто не могла в это поверить. Где-то открылась дверь — и он предстал перед ней.
Йенс Йенсен и Бланка молча смотрели друг на друга, затем, смутившись, поздоровались.
— Это… мой жених Пако, — сказала Бланка.
— А это моя старшая дочь Карина, — ответил Йенсен.
Они помолчали.
Бланка смущенно потупилась.
— Тогда… мне нужно было уехать. — Она попыталась подобрать нужные слова, но ничего не приходило ей в голову, и девушка с мольбой посмотрела на Йенса.
Тот улыбнулся.
— И я хотел уехать, а потом все-таки решил остаться. Армия не для меня, я не смог бы служить там даже научным консультантом. Поэтому я вернулся сюда. Вообще-то я собирался отправиться дальше, но потом получилось так, что я занялся кабаком Карлито. О господи, с тех пор столько всего произошло! Присаживайтесь, нам многое нужно друг другу рассказать.
Виктория вышла на веранду к Педро и обняла любимого.
— Дети прислали телеграмму, — сказала она. — У них все в порядке.
— Замечательно.
Виктория обняла его еще крепче.
— Я уже думаю об их свадьбе, которая состоится в следующем году. Я так рада. А ты?
Педро улыбнулся. В следующем году… До тех пор пройдет еще много времени, а Виктории уже сейчас хотелось помечтать. Впрочем, достаточно того, что он волнуется.
Несколько недель спустя его худшие опасения подтвердились. Прошлое вернулось.
Глава 10
— В гостиной вас ждут, донья Виктория.
Женщина, погладив кобылу по шее, оглянулась. Она любила эту лошадку по имени Белоснежка, дочь Дульсинеи, к этому времени отправившейся на заслуженный отдых. Виктория только что вернулась с прогулки в лавровый лес. Она прекрасно отдохнула и надеялась еще пару минут побыть одна. Но Розалия, старая индианка, все еще работавшая в доме, хоть дети давно разъехались и больше не нуждались в ее помощи, явно была чем-то встревожена.
— Он приехал из Сальты, донья Виктория.
«Из Сальты…» Теперь Виктория поняла, почему Розалия так обеспокоена. Все они надеялись, что больше новостей из Сальты не будет.
«И что этому человеку из Сальты нужно здесь, в Тукумане?»
Виктория понимала, что рано или поздно нужно будет поднять вопрос о наследстве Эстеллы, но ей не хотелось связываться со своим мужем Умберто. Виктории нравилась жизнь, которую она сейчас вела. Женщина почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок. Белоснежка заметила ее волнение и тревожно заржала, и Виктории пришлось успокаивать животное. Затем женщина выбралась из седла и отдала поводья конюху.
— Через десять минут отведите посетителя в мой кабинет, Розалия.
Служанка кивнула.
Виктория обошла дом и прокралась через черный ход, скрытый в тени олеандра. Пройдя через второе патио, она вошла в свой кабинет. Ей хватило времени на то, чтобы освежиться и поправить платье и прическу.
Она хотела предстать перед человеком из Сальты сильной, решительной. Может быть, его прислали сюда, чтобы шпионить за ней? Нужно проявить характер. Может быть, Умберто и его родственники узнали о том, сколько она зарабатывает на продаже сахарного тростника? Почему этот человек приехал теперь, спустя столько лет? Все это время Виктория не получала новостей из Санта-Селии, кроме отчетов управляющего. Женщина глубоко вздохнула.
В дверь постучали.
— Я прибыл сюда, чтобы сообщить вам, что у вашего мужа холера.
Виктория изумленно уставилась на гонца, затем ненадолго закрыла глаза. «Холера», — эхом отдалось у нее в голове.
Она заставила себя посмотреть на посланника из Сальты. Прежде чем он произнес эти слова, Виктория была преисполнена решимости бороться за свои права, решимости поставить этого визитера, а значит, и Умберто с его родней, на место. От напряжения у нее даже заболели плечи. Но теперь…
«Холера! Какой ужас…»
Эта новость выбила ее из седла.
«Несчастные…» — вновь и вновь повторяла про себя Виктория. Наверняка заболел не только Умберто. Она не желала мужу смерти, но сочувствовала сейчас не ему.
Поговорив с гонцом, Виктория отправила его на кухню, чтобы его покормили, и приказала слугам выделить ему комнату. Мужчина выбился из сил. Похоже, он скакал сюда без передышки от самой Сальты.
Наконец Виктория смогла немного расслабиться. Ее гордый подбородок опустился, плечи поникли.
Умберто мог умереть, и тогда они с Педро могли бы пожениться. Но так… Не этого хотела Виктория. Кроме того, Умберто вносил стабильность в ее жизнь. Пока он был жив, она оставалась владелицей Санта-Селии, Ла-Дульче и Тре-Лома.
«Умберто болен, — успокаивала себя Виктория. — Это не значит, что он умрет».
Как бы то ни было, посланник сказал, что Умберто хочет с ней повидаться. «Следует ли мне выполнить его желание? — думала Виктория. — Не подвергаю ли я себя опасности?»
«Но Умберто может умереть! — упрекал ее внутренний голос. — Когда-то ты его любила. Ты вышла за него замуж». Виктория понимала, что должна поехать к Умберто. Но что, если слова гонца окажутся ложью?
Вечером она обсудила ситуацию с Педро, и оказалось, что в городе еще с утра говорили об эпидемии холеры. По крайней мере, это было правдой.
— По слухам, заразу завезли в Буэнос-Айрес из Италии, а новобранцы привезли болезнь на северо-запад Аргентины. Холера бушует и в Росарио, и в Мендосе.
— Гонец говорит, что в Сальте каждый день заболевают от шести до восьми человек. — Виктория отложила вилку, наколов на нее кусочек жаркого.
— Мне не нравится мысль о том, что тебе придется туда поехать. — Педро погладил ее по руке.
— Мне тоже. К тому же ты не можешь меня сопровождать. Я уверена, Сантосы до сих пор хотят тебе отомстить. Они ничего не забывают.
Педро кивнул.
— Но ты не поедешь туда одна, — заявил он.
Виктория с любовью посмотрела на Педро. Он все еще волновался за нее.
— Конечно, — согласилась она.
Виктория отправилась в Сальту в сопровождении молодого конюха, а Педро остался присматривать за Тре-Лома.
— Это наше имение, — шепнула ему Виктория на прощание. — Кому же мне доверить его, как не моему лучшему старшему работнику?
— Мне не нравится отпускать тебя одну.
Виктория покачала головой.
— Не волнуйся. Мы же вчера все обсудили. Умберто, возможно, при смерти. Он хочет повидаться со мной. Обрести покой.
— Я не доверяю Сантосам.
Виктория ободряюще улыбнулась.
— Я буду осторожна, обещаю, — сказала она. — Я им тоже не доверяю.
Сальта была расположена в трехстах километрах на север от Тукумана, и поездка туда оказалась для Виктории нелегкой, хоть женщина в последние годы и поддерживала себя в хорошей форме. За шесть дней пути она исхудала, а ее лицо обветрилось и загорело — не спасала даже широкополая шляпа.