Лагуна фламинго, стр. 42

Над стройкой гремел голос Уоллиса Стивена. Светловолосый англичанин с постоянно обветренной кожей недавно жаловался на то, что старший рабочий все время всех подгоняет.

«От него только и услышишь, что скорей да скорей. Конечно, время — деньги, — говорил он Франку за пинтой эля. — Но ни за какие деньги не купишь здоровья, если надорвешься, и уж точно не купишь жизнь». Некоторым не нравилось ворчание Уоллиса, его даже называли подстрекателем, но Франк во многом был с ним согласен. Они работали вместе на нескольких стройках и за это время успели подружиться.

Франк посмотрел на кран, решил, что там и так достаточно людей, чтобы устранить проблему, и снова стал укладывать кирпичи. Он погрузился в воспоминания.

Работа в Чако после побега из Эсперанцы… Первая поездка в Буэнос-Айрес, где Франк надеялся встретить Мину… Страх и надежда, когда он вернулся домой… Тайный визит к матери… Мечта найти в Эсперанце Мину…

Но все сложилось не так, как хотелось Франку. Ирмелинда сказала сыну, что и Мина, и ее мать, и Ксавьер погибли. Конечно, Франк не хотел верить в это, но все его попытки разузнать, что же произошло на самом деле, оказались тщетными. Да и как он мог что-то выяснить? Франка ведь до сих пор разыскивали за убийство Клаудиуса Либкинда. А его заклятый враг, Филипп, каким-то образом выжил.

«Ну почему эта сволочь до сих пор жива?» — вот уже в который раз пронеслось в голове у Франка, пока он привычным движением размазывал строительный раствор по следующему кирпичу. Он страстно желал смерти Филиппу.

Как бы то ни было, Франк, так ничего и не узнав, уехал из Эсперанцы, прежде чем там для него стало слишком опасно. Мина и ее мать либо погибли, либо куда-то уехали, и Франк не сумел выяснить, что именно произошло. Он вернулся в Буэнос-Айрес и сел на корабль, следовавший в Северную Америку. «Прочь отсюда, — думал он. — Прочь».

Но уже на корабле Франк решил, что не сдастся и в следующем году вновь приедет на площадь имени Двадцать Пятого Мая. Но опять он прождал зря. Возможно, Ирмелинда была права и Мина действительно погибла.

Вздохнув, Франк обвел взглядом уложенные кирпичи. За месяцы, проведенные на стройках в Нью-Йорке, он стал великолепным каменщиком и управлялся с кирпичами, как будто только этим всю жизнь и занимался. Он заслужил уважение заказчиков и стал не просто подсобным рабочим, а искусным работником, на которых в Нью-Йорке был большой спрос. Благодарить за это Франк должен был Уоллиса. Тот был мастером-каменщиком и многому сумел его научить.

Зачерпнув новую порцию строительного раствора, Франк потянулся за очередным кирпичом.

Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем раздался какой-то странный звук. Не зная, что происходит, Франк почему-то сразу посмотрел на кран. На этот раз проблема была не с балкой, а с самим краном.

— Проклятье! — раздался голос Уоллиса.

— Эй! — крикнул начальник стройки. — Нельзя, чтобы этот кран упал! Ни в коем случае!

Рабочие загалдели на разных языках. Франк услышал крики на испанском, немецком, итальянском. За время, проведенное на стройке, он уже успел выучить несколько слов на разных языках. Парень не сводил глаз с подъемного крана. Тот еще сильнее накренился. Рабочие бросились врассыпную, но некоторые оказались недостаточно быстрыми. С оглушительным грохотом кран повалился на землю. Послышался вопль, и на мгновение над стройкой воцарилась тишина.

— O madre de Dios, o madre de Dios! [2]

Франк, отбросив инструменты, помчался на помощь. Он слышал зычный голос Уоллиса, но самого его видно не было. Пыль, взвившаяся после падения крана, постепенно оседала. Словно в тумане Франк увидел нескольких рабочих, сгрудившихся у двух лежавших на земле людей. Один отчаянно вопил, моля о помощи, но люди будто остолбенели. Орудуя локтями, Франк протолкался к пострадавшим и остановился. Один погиб сразу же — балка раздробила ему череп. Другому повезло меньше — его придавило балкой к земле, и несчастный издавал громкие стоны, испытывая чудовищную боль.

— Позаботьтесь о погибшем! — крикнул на английском Уоллис, добравшийся до места аварии.

Франк перевел его слова на испанский, и оба друга опустились на колени перед раненым. Стоны стали тише, глаза несчастного остекленели от боли, на бледной коже выступили капли пота. У пострадавшего были курчавые черные волосы, и Франк предположил, что это ирландец. За время работы на стройке он узнал, что ирландцы на самом деле чаще бывают черноволосыми, чем рыжими. «В них течет кровь кельтов», — объяснил ему Уоллис.

Слова парня подтвердили его предположение.

— Mathair, — простонал раненый на ирландском. — Мама…

— Помощь скоро придет, — произнес Франк первое, что пришло ему на ум.

Уоллес нахмурился.

— Один из наших уже побежал за помощью, — продолжил он, сам не понимая, что несет.

Франк увидел тонкую струйку крови, льющуюся из уголка рта.

— Как тебя зовут?

Раненый шевелил губами, но с них не слетело ни звука. У него изо рта хлынула кровь.

— Его зовут Шон, — сказала какая-то женщина. — Это сын Мейрид.

Оглянувшись, Франк увидел хорошенькую девушку с темными курчавыми волосами и голубыми глазами.

— Ты начальник стройки? — Девушка прищурилась.

Франк покачал головой.

Уоллис поднялся.

— Начальник уже ушел, — презрительно бросил он.

— Может, он отправился за помощью? — неуверенно предположил Франк.

— За помощью? — Уоллес покачал головой. — Он ищет новый кран. Ему наплевать на то, есть на стройке убитые или нет. А теперь поднимите эту балку и закройте глаза бедняге. Он уже отмучился.

Несмотря на усталость, валившую его с ног каждый вечер, ночью Франку впервые за долгие месяцы привиделся кошмар. Но приснилась ему не сегодняшняя авария. Во сне он увидел Мину. Ей нужна была его помощь.

Глава 7

Ольге говорили, что ей повезло. Белокурые волосы, точеные черты лица — девушка не зря пользовалась большим спросом, и ей редко приходилось работать в борделе. В основном ее приглашали к себе богачи из Росарио, чтобы она танцевала с ними на праздниках или составляла им компанию во время речных прогулок, как сегодня. Ольга провела много вечеров в роскошных покоях, в гостиных с багровой драпировкой и дорогой французской мебелью, где на стенах висели портреты сурово насупившихся предков. Часто девушка просто являлась чем-то вроде очаровательного предмета обстановки, и ей достаточно было улыбаться, выглядеть обворожительно и помалкивать.

На борту лодки Ольга присела, глядя на острова. Перед ней открывались живописные виды: персиковые деревья с нежно-розовыми плодами, апельсиновые деревья с вечнозеленой листвой и тугими зрелыми апельсинами, так и просившимися в руки, ярко-красные цветы эритрины и ее нежно-зеленая листва, а посреди всего этого великолепия — изумительная пальма с пышными листьями, дополнявшая картину.

Ольге нравились конные прогулки по волшебному лесу альгарробо, особенно в октябре, когда в эти земли приходила весна. Тогда растения зеленели, плодовые деревья цвели, а широкую равнину укутывал ковер из синих и красных цветов вербены с вкраплениями желтой лапчатки. На рассвете медленно распускались мимозы и акации.

Но Ольга грустила, зная, что не может поделиться всей этой красотой с человеком, которого она все еще любила. Со своим мужем.

«Увидимся ли мы с Артуром вновь?»

Да, она научилась выживать, но не более того. Выживать, но не жить.

Была ли у нее возможность найти Артура? Ольга часто думала об этом, но не находила решения. Как бы то ни было, вскоре пара девушек вместе с мадам отправятся в пампасы. Их путь будет долгим, и они встретят много новых людей. Может, даже кого-то, кто слышал об Артуре. Ольга не теряла надежды. Вначале она чувствовала себя слабой, но эти трудные годы придали ей сил. Когда-нибудь одна из этих девочек вернется к ней с хорошими новостями. «Мы будем спрашивать о нем, — пообещали Ольге ее товарки. — Мы будем держать ухо востро. Никогда не знаешь, как все обернется…»