Собрание сочинений в 10 томах. Том 10, стр. 52

Лео посмотрел на нее, протянул ей руку и помог встать.

— Ты прекрасно знаешь, Айша, — печально заговорил он, — что я не могу поднять на тебя руку, даже если хотел бы отомстить за ту, что ты убила вчера. Я всецело в твоей власти, твой покорный раб. Как же я могу убить тебя? Скорее уж я покончу с собой.

— Я вижу, ты уже начинаешь любить меня, Калликрат, — сказала она, улыбаясь. — А теперь расскажи мне о своей стране и о ее великом народе, он ведь велик, не правда ли? Ваша империя подобна римской? Не сомневаюсь, что ты хотел бы вернуться туда, — и это хорошо, не оставаться же тебе здесь, в пещерах Кора, всю жизнь! Когда ты станешь таким же, как я, мы уедем отсюда — уж я найду обратный путь, можешь не сомневаться, — в ту твою Англию и заживем, как подобает людям столь могущественным. Две тысячи лет дожидалась я дня, когда наконец смогу покинуть эти постылые пещеры, — этот день уже близок, и мое сердце прыгает от радости, как малое дитя в предвкушении веселой забавы. Ты будешь править этой Англией.

— Но у нас уже есть королева, — поспешил перебить Лео.

— Ну и что? — пожала плечами Айша. — Мы ее свергнем.

Мы оба смущенно хмыкнули и объяснили, что скорее позволим отрубить себе головы, чем посягнем на власть ее королевского величества.

— Странно! — удивилась Айша. — Неужели бывают такие королевы, которых любит народ? Видимо, мир сильно переменился с тех пор, как я поселилась в Коре.

Мы еще раз объяснили ей, что изменилась сама суть монархического правления и что наша правительница пользуется любовью и уважением всех здравомыслящих людей в ее обширных владениях. Мы также сказали, что подлинная власть — в руках народа и что судьба страны определяется голосованием низших, наименее образованных классов общества.

— А, — сказала она, — так у вас демократия — стало быть, есть и тиран: я давно уже заметила, что демократическое правление, не опирающееся на собственную твердую волю, в конце концов порождает и боготворит тирана.

— Да, — согласился я, — у нас есть свои тираны.

— Что ж, — сдержанно обронила она, — мы можем уничтожить всех этих тиранов, так чтобы страной правил Калликрат.

Я поспешил уведомить Айшу, что у нас в Англии нельзя безнаказанно «уничтожать» своих врагов и что любое посягательство на чужую жизнь преследуется законом, который предусматривает самые суровые кары, вплоть до эшафота.

— Закон, — презрительно рассмеялась она, — закон! Неужели ты не понимаешь, о Холли, что я выше всякого закона; так же высоко будет стоять и мой Калликрат! Человеческий закон для нас — что северный ветер для горы. Ветер не может разрушить гору, но гора останавливает ветер… А теперь, прошу тебя, оставь меня, — продолжала она, — и ты тоже, мой Калликрат, я должна приготовиться к путешествию; приготовьтесь и вы со своим слугой. Много вещей с собой не берите, наше путешествие продлится, я надеюсь, не более трех дней. Затем мы вернемся сюда, и я придумаю, как нам навсегда покинуть гробницы Кора. Поцелуй мне руку.

По пути к себе я сосредоточенно размышлял о той устрашающей проблеме, которая встала перед нами. Грозная Она полна решимости отправиться в Англию, и я с внутренним содроганием думал о возможных последствиях ее пребывания там. Я знал, каково ее могущество, и не сомневался, что она не остановится ни перед чем. Даже если какое-то время нам удавалось бы ее удерживать, в конце концов ее гордый, честолюбивый дух все равно бы вырвался из узды и постарался возместить долгие столетия одиночества. В случае необходимости, если бы сила ее красоты оказалась недостаточной для достижения задуманных целей, она не преминула бы пустить в ход свои сверхъестественные способности, «уничтожая» всех, кто оказался бы на ее пути, а так как умереть она не могла, насколько мне известно, ее нельзя даже было убить, ничто не могло бы остановить ее. У меня нет ни малейших сомнений, что в конце концов она обрела бы неограниченную власть над британскими владениями, а может быть, и над всем миром; и хотя я уверен, что под ее правлением Англия стала бы самой славной и процветающей империей, которую только знал мир, — это было бы достигнуто ценой ужасающего истребления людей.

Все это казалось сном, плодом причудливой фантазии — и, однако же, было реальностью — удивительной реальностью, с которой скоро придется считаться всему миру. Каково же значение всего этого? По зрелом размышлении я пришел к единственно возможному выводу, что поразительное существо, столько лет томившееся в оковах своей страсти и относительно до сих пор безвредное, призвано самим Провидением изменить существующий миропорядок, установив совершенно незыблемую власть, которая в своем стремлении изменить все к лучшему не потерпит никаких возражений, никакого сопротивления — как сама Судьба.

Глава XXIII. Святилище Истины

Наши приготовления поглотили не так уж много времени. Мы положили в мою походную сумку смену одежды и башмаки, мы также взяли с собой наши револьверы и одно ружье с достаточным запасом амуниции — подобная предусмотрительность уже не раз спасала нам жизнь. Все наши остальные вещи, включая тяжелые ружья, мы оставили в пещерах.

За несколько минут до назначенного времени мы все собрались в «будуаре» Айши, она уже ожидала нас, набросив темную мантию поверх обычных своих покрывал.

— Ну что, вы уже готовы? — спросила она. — Нам предстоит великое, но опасное дело.

— Да, — ответил я, — хотя я лично не верю в его успех.

— О, мой Холли, — сказала она, — ты напоминаешь мне этих древних иудеев, о которых я до сих пор не могу вспомнить без раздражения: они были такие недоверчивые, с трудом воспринимали новые мысли. Если мое зеркало не лжет, — она показала на фонтанчик с кристальной водой, — тропа все еще сохранилась. Сегодня мы начнем новую жизнь, и кто знает, чем все это кончится.

— Да, — откликнулся я, — кто знает, чем все это кончится.

У самого выхода из пещеры нас ожидал единственный паланкин с шестью глухонемыми слугами-носильщиками; я был рад увидеть вместе с ними и нашего старого приятеля Биллали, к которому испытывал искреннюю симпатию. По соображениям, которые вряд ли стоит здесь излагать, Айша решила, что мы все, кроме нее, пойдем пешком, чему мы только обрадовались, ибо нам уже надоело сидеть в пещерах, возможно, замечательных саркофагах, — если только по отношению к гробницам, которые отнюдь не являлись пожирателями хранившихся в них тел, можно употребить это слово, — но не очень-то уютных жилищах для живых людей вроде нас. То ли по случайности, то ли по особому повелению Айши, но на площадке перед пещерой, где мы наблюдали этот ужасный танец, не было видно ни одного амахаггера. Ни одной души. Поэтому я предполагаю, что о нашем отбытии не знал никто, кроме глухонемых прислужников, а они, конечно же, никак не могли проговориться.

Через несколько минут мы уже быстро шагали по большой долине, дну бывшего озера, которая походила на гигантский изумруд в оправе из мрачных утесов, и у нас снова было время поразмышлять над необычностью места, выбранного древними обитателями Кора для своей столицы, и над тем, сколько труда, изобретательности и строительного искусства понадобилось от них, чтобы осушить такое огромное водохранилище и обеспечить сток для дождевых вод. Более впечатляющего примера торжества человека над природой мне не приходилось видеть никогда в жизни, ибо, по моему убеждению, даже такие сооружения, как Суэцкий канал или тоннель через Мон-Сени, ни по величию, ни по грандиозности замысла не идут ни в какое сравнение с этим древним проектом.

В эту пору дня в долине Кора обычно стоит восхитительная прохлада, что в какой-то степени вознаграждает за отсутствие всякого ветра, не проникающего в эту большую каменную чашу, поэтому идти было очень приятно. После получасовой ходьбы мы увидели вдали развалины города — это и был Кор, как объяснил нам Биллали. Зрелище было удивительное, и с каждым пройденным шагом наше восхищение все росло и росло. Кор, если сравнить его с Вавилоном, Фивами или каким-либо другим древним городом, — не так уж и велик. Вся территория, обнесенная крепостной стеной, не намного более двенадцати квадратных миль. Когда мы подошли к этой стене, то увидели, что кое-где земля под ней осела, кое-где обвалилась, но общая высота ее составляла не более сорока футов. Стена эта предназначалась, видимо, не для защиты от внешних врагов, — город был укрыт естественным ограждением, куда более надежным, чем любое укрепление, которое могли бы возвести человеческие руки, — а скорее служила для украшения; как оборонительное сооружение она могла понадобиться лишь в случае возникновения внутренних распрей. Сложена она была из тесаных камней, очевидно привезенных из больших пещер; при сравнительно небольшой высоте она отличалась значительной шириной и по всей своей длине была окружена большим, футов в шестьдесят, рвом, кое-где еще заполненным водой. Мы достигли этого рва за десять минут до того, как солнце окончательно зашло, перебрались через него по остаткам рухнувшего моста и с некоторым трудом взобрались на крепостную стену. Жалею, что мое перо не может передать величие открывшегося зрелища. Перед нами, в багровом мерцании заходящего солнца, на мили и мили простирались величественные руины: колонны, храмы, святилища, царские дворцы, между которыми виднелись поросли зеленого кустарника. Крыши у всех зданий давно уже сгнили и обвалились, но массивные стены и высокие колонны, сложенные из исключительно твердого камня, все еще стояли в своей первозданной целости.