Собрание сочинений в 10 томах. Том 9, стр. 84

— Нет. Сигамба, — ответила Сузи, подняв голову. — Я только лежу и думаю, не лучше ли мне пойти и сказать Черному Питу, что я готова сделаться его женой, лишь бы прекратилась эта ужасная осада, из-за которой люди гибнут мучительной смертью от жажды. Я не в силах больше слышать этих жалобных криков и воплей, раздирающих душу стонов и проклятий. Пусть берет меня Черный Пит. Как только я увижу, что вы все спасены, то сейчас же сделаю то, что приказывает мне моя честь: кинжал все еще со мной.

— Ну, до кинжала дело все-таки не дойдет, хотя я и вынуждена была согласиться на выдачу тебя Бычьей Голове, — спокойно сказала Сигамба.

— Да?! — вскричала Сузи, вскочив на ноги и дикими глазами глядя на маленькую женщину. — Ты все-таки согласилась на это?… Боже мой!… Могла ли я подумать, что ты, Сигамба, мой лучший друг, когда-нибудь решишься выдать меня, как бы тебя к этому не принуждали? Неужели ты не понимаешь, что мне легче сделать это самой?… Я и так уже готова была на эту жертву, но не на вынужденную, а на добровольную; в этом большая разница… Впрочем, это, пожалуй, и к лучшему, — с невыразимой горечью добавила она, поникнув головой. — Легче будет умирать с разочарованием в душе.

Бедная наша дочь во всем желала видеть честность, доведенную до конца, и мучилась, когда видела — или думала, что видит, — хотя бы малейшую низость в ком-либо.

— Успокойся, Ласточка, — нежно проговорила Сигамба, кладя ей свою крохотную черную руку на плечо. — Я ведь только обещала выдать тебя, но еще не выдала.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Сузи, с недоумением взглянув на свою собеседницу.

— А вот я тебе сейчас расскажу, что придумала.

Наскоро объяснив Сузи их безвыходное положение, маленькая женщина продолжала:

— Человека, который сам постоянно хитрит, обманывает и способен действовать из-за угла, тоже не стыдно обмануть и сделать так, чтобы он не остался безнаказанным. Я отрежу тебе волосы и выкрашу тебя в наш цвет. Завтра утром, как только освободят проход к воде, ты смешаешься с толпой, которая бросится вниз к реке. Никто не заметит тебя; все будут рады скорее добраться до воды. Когда ты очутишься внизу, у тебя уже не будет больше надобности во мне, и ты одна можешь спастись. Я научу тебя, что нужно будет тебе сделать. Я прикажу Зинти…

— Если ты так любишь меня, как я тебя, то должна идти со мной, Сигамба, — перебила Сузи, целуя ее. — Ты будешь жить у меня, как моя сестра…

— Нет, Ласточка, лучше не уговаривай меня, — сказала Сигамба твердым голосом. — Я лучше тебя знаю, что нужно делать. Жить с тобой, как сестра, я не могу, а быть у вас опять служанкой для меня теперь унизительно. Оставаться же здесь инкосикази я не желаю: народ мой опротивел мне с тех пор, как я услыхала, что он готов выдать тебя, лишь бы спастись самому; не так завещали нам действовать наши предки… Нет, Ласточка, не говори больше об этом, — прибавила благородная, мужественная женщина, видя, что Сузи, вся в слезах и в страшном отчаянии, хочет опять перебить ее. — Мое решение бесповоротно. Я должна уплатить тебе долги и умереть; никто не может воспрепятствовать мне в этом. Если тебе всего сказанного мною мало, то я прибавлю, что мне так назначено судьбой, а против судьбы, надеюсь, ты спорить не будешь!

При этих словах Сигамба бросила на Сузи такой взгляд, что наша бедная дочь вдруг лишилась всякой возможности возражать и, покорно склонив голову, позволила Сигамбе делать с собой все, что той было нужно.

Усадив Сузи посреди хижины, знахарка остригла ее прекрасные густые и длинные волосы и окрасила ей лицо, шею и руки в темный цвет. Я видела Сузи окрашенной таким образом, и могу сказать по совести, что хотя ее и трудно было узнать, но красота ее от этого нисколько не пострадала. То же самое находили мой муж, Ральф и многие другие, знавшие нашу дочь.

Покончив с превращением Сузи, ее спасительница выкрасила в белый цвет только что умершую высокого роста негритянку. Потом она переодела ее в платье Сузи и приладила на ее голове роскошные косы нашей дочери. После этого хитроумная маленькая женщина при помощи Зинти отнесла наряженную таким образом мертвую негритянку на гору и усадила там в «кресло», крепко привязав ее, чтобы она не свалилась. Издали этот труп смело можно было принять за Сузи.

Покончив с этим делом, Сигамба приказала Зинти служить нашей дочери, как ей самой, научила их, что нужно делать, когда они на другой день утром будут у подножия горы, и растолковала, как найти дорогу в Наталь.

Сузи, конечно, всю ночь не могла сомкнуть глаз; она все плакала и молилась Богу. В сердце ее радостная надежда на окончание всех мучений и на близкое свидание с мужем и с нами, ее родителями, перемешивались с глубокой скорбью о Сигамбе, обрекшей себя на смерть.

Наконец занялась заря. Весь народ давно уже толпился у прохода к реке, еще занятого зулусами. Шум, теснота и давка были страшные. Всякий старался быть ближе к проходу, перед которым наверху стояла своя стража, на случай насильственного вторжения неприятеля.

Взоры всех с нетерпением обращались на восток, который постепенно начал алеть, гораздо медленнее, чем обыкновенно, как казалось умиравшему от жажды народу.

Но вот блеснули первые лучи рассвета и прямо упали на белую фигуру, сидевшую на вершине горы, и на маленькую черную женщину, неподвижно стоящую рядом с ней.

Крик торжества снизу слился с криком восторга наверху в один оглушительный гул. Внизу Черный Пит торжествовал свою победу, и все его приспешники вторили ему, потому что он, в случае успеха своей последней затеи, обещал им щедрую награду; а наверху радовался народ, что наконец-то он получит доступ к так нетерпеливо ожидаемой воде.

Сузи, насильно втолкнутая Сигамбой в самую середину толпы, рванулась было назад к своей спасительнице, спокойным шагом направлявшейся к тому месту, где ей предстояла смерть; но подхватившая нашу дочь людская волна с неодолимой силой понесла ее в противоположную сторону, к проходу. На это и рассчитывала Сигамба, предвидевшая, что Сузи пожелает возвратиться к ней, чтобы еще раз проститься или попытаться уговорить ее изменить решение, чем она, конечно, и выдала бы себя.

Когда войско внизу отступило и проход освободился, народ бурным потоком устремился вниз, опрокидывая и давя друг друга. Некоторых, между прочим и Сузи, напиравшая толпа почти вынесла на своих плечах. Очутившись внизу, толпа с радостным воем бросилась к реке.

Пользуясь общей суматохой, Зинти увлек Сузи за выступ горы и скрылся там с ней. В это же время Пит ван Воорен быстро взобрался на гору, к тому месту, где были две фигуры: высокая белая, неподвижно сидевшая, и маленькая черная, стоявшая также неподвижно и глядевшая вниз. Хорошо, что Пит ван Воорен не мог видеть, каким взглядом провожала черная фигура двух бежавших внизу людей, мужчину и женщину, а то бы он, пожалуй, догадался, в чем дело. Те двое несколько раз оборачивались, глядели вверх и махали черной фигуре рукой.

— Вот, Бычья Голова, — сказала ему с торжествующей улыбкой Сигамба, когда он, запыхавшись, подлетел к ней, — бери свою жену: она ждет тебя уже со вчерашнего дня. Будь счастлив, палач, и не поминай меня лихом!… До свидания! Мы скоро увидимся!

С этими словами она, встав на самый край утеса, ударила себя ножом прямо в сердце и бросилась вниз.

Крик бешенства вырвался из груди Черного Пита, когда он схватил сзади мертвую женщину в объятия, думая, что это Сузи, повернул ее лицо к себе и увидал страшное, раскрашенное лицо трупа…

В тот же момент он вместе с этим трупом был сброшен в бездну, вслед за бедной Сигамбой.

Летя вниз, Пит невольно поднял глаза кверху. На вершине горы, с копьем в руке, стоял Ральф.

XV Как Ральф нашел свою жену. — Заключение

.

Как я уже сказала, мы стояли лагерем недалеко от горы Упомондвана, не решаясь идти прямо туда ввиду осады ее зулусами. Разумеется, мы страшно беспокоились за участь нашей дочери и мучились, что не можем помочь ей, хотя были близко от нее.