Собрание сочинений в 10 томах. Том 9, стр. 23

Но я утомил тебя рассказом, отдохни до завтра, и там я докончу его. Скажи мне только свое имя.

— Имя мое Умслопогас, сын Мбопы! — ответил юноша. — Когда ты кончишь твой рассказ, я начну свой. А теперь давай спать!

Галази вздрогнул. Услыхав имя гостя, он смутился, но ничего не сказал. Они легли спать, и Галази закутал Умслопогаса шкурами антилоп. Сам Галази был столь крепок, что улегся без всякого покрывала на голой скале.

Так почивали они, а вокруг пещеры выли волки, чуя человеческую кровь.

XIII. Галази покоряет волков

— Теперь слушай, Умслопогас, сын Мбопы! — продолжал на другой день Галази. — Пройдя через лес, я добрался как бы до колен каменной Колдуньи, сидящей вон там высоко и целые века выжидающей конца мира. Здесь уже весело играло солнце, здесь бегали ящерицы, порхали птицы, и хоть опять наступал вечер — я ведь долго бродил по лесу, — я уже больше не трусил. Я влез на крутую скалу, поросшую мелким кустарником, и наконец добрался до каменных колен Колдуньи, представляющих площадку перед пещерой. Я заглянул за край скалы и, поверишь ли, Умслопогас, кровь моя похолодела, сердце замерло. Там, перед самой пещерой, валялось множество больших волков. Одни спали, рыча во сне, другие грызли черепа убитых зверей, а некоторые сидели, как псы, оскалив зубы, высунув из разинутой пасти язык. Я вгляделся и различил за ними вход в пещеру, где по-видимому, находились кости юноши. Но мне не хотелось туда идти: я боялся волков, так как понял теперь, кого принимали за горных духов. Я решил бежать оттуда, но когда обернулся, то Великая Дубина Страж Брода размахнулась и хватила меня таким ударом по спине, каким храбрецы расправляются с трусами. Случайность ли, или Страж хотел пристыдить вооруженного им, этого я не знаю, но стыд охватил меня. Как, неужели вернуться назад, терпеть насмешки жителей крааля, старухи? Да разве в лесу ночью меня не загрызут духи? Лучше уж сейчас, поскорее попасться в их лапы. Не медля дольше, чтобы страх не обуял меня, я взмахнул Дубиной и с боевым криком племени галакази вскочил на край скалы и бросился на волков. Они тоже вскочили и остановились, завывая, с взъерошенной шерстью и с горевшими глазами. Их звериный запах доносился до меня. Но, увидев, что на них кинулся человек, они вдруг испугались и разбежались во все стороны, спрыгивая большими прыжками со скалистой площадки, изображающей колени Колдуньи, так что скоро я очутился один у входа в пещеру. Сердце у меня в груди росло от радостного сознания, что я покорил волков, не убив ни одного, я гордо, точно петух по крыше, подошел к отверстию пещеры и заглянул в глубь ее. Как раз в эту минуту заходящее солнце яркими, красными лучами осветило темноту. Тогда, Умслопогас, я опять струсил!

Видишь, вон там углубление в стене, огонь теперь освещает его? В том конце высота пещеры в рост человека. Углубление узкое и не глубокое, оно точно выбуравлено железом. Человек мог бы сидеть в нем, да человек и сидел, или, скорее, то, что было когда-то человеком. Там находился остов, обтянутый почерневшей кожей. Зрелище это было ужасно. Он упирался на вытянутые руки и в правой держал кусок мяса. Мясо было наполовину съедено, видно, он поел перед смертью. Глаза этого скелета покрывала кожаная повязка, точно заслоняя от него что-то. Одной ноги не хватало, а другая свисала через край ниши. Под ней на земле валялось заржавленное лезвие сломанного копья.

Подойди сюда, Умслопогас, тронь рукой стену пещеры. Она гладкая, не правда ли? Гладкая, как те камни, на которых женщины мелют зерна. А отчего она гладкая, спросишь ты, — я могу тебе сказать. Когда я сквозь дверь пещеры смотрел внутрь, то видел следующее.

На полу лежала волчица, тяжело дыша, точно она пробежала много верст. Она казалась большой и свирепой. Близ нее находился волк, старый, черный, больше всех виденных мной, настоящий родоначальник, с серыми полосами на голове и на боках. Этот волк стоял на месте, но, пока я следил за ним, он вдруг побежал и подскочил высоко вверх к иссохшей ноге, свисавшей из скалистой трещины. Лапы его ударились о гладкую скалу, на секунду он за нее ухватился, щелкнув зубами на расстоянии копья от мертвеца, но сорвался с яростным рычанием и медленно прошелся по пещере.

Затем он опять подбежал, подпрыгнул, опять щелкнули большие челюсти, и опять он, воя, упал. Тогда поднялась волчица, они вместе старались стащить высоко сидящую фигуру. Ничего не выходило. Ближе расстояния копья они не могли подпрыгнуть. Теперь, Умслопогас, тебе понятно, почему скала гладкая, блестящая.

Месяц за месяцем, год за годом волки старались достать кости мертвеца. Каждую ночь они, щелкая зубами, бросались на стену пещеры, никогда не достигая мертвой ноги. Одну ногу они пожрали, но другая оставалась недоступной.

Пока я следил, исполненный ужаса и удивления, волчица, высунув язык, прыгнула так высоко, что почти достала до висевшей ноги. Она упала назад, я увидел, что это ее последний прыжок, так как она надорвалась и лежала, громко воя, со струящейся изо рта черной кровью.

Волк все видел, он приблизился, обнюхал ее и, поняв, что она расшиблась насмерть, схватил ее за горло и стал теребить. Теперь пещера огласилась стонами, задыхающимся воем; волки катались по земле под сидящим высоко наверху человеком. В багровом свете заходящего солнца эта картина, эти звуки были столь ужасны, что я дрожал, как ребенок.

Волчица заметно слабела, так как белые клыки самца глубоко вонзились ей в горло. Я понял, что настала минута покончить с ними.

После недолгой, но яростной борьбы мне удалось уложить самца ловким ударом Дубины.

Немного погодя я оглянулся и увидал, что волчица опять встала на ноги, точно невредимая. Знай, Умслопогас, такова природа этих злых духов, что, постоянно грызясь, они не могут истреблять друг друга. Только человек может убить их, да и то с трудом. Итак, она стояла, поглядывая не на меня, даже не на мертвого самца, а на того, кто сидел наверху. Заметив это, я подкрался сзади и, подняв Стража, опустил его вниз изо всей силы. Удар пришелся ей по шее, сломал позвонки, и она перекувырнулась и моментально издохла.

Отдохнув немного, я подошел к отверстию пещеры и выглянул. Солнце садилось, лес почернел, но свет еще сиял на лице каменной женщины, вечно восседающей на горе. Мне предстояло ночевать тут, так как, несмотря на полнолуние, я не смел спускаться на равнины один, окруженный волками и привидениями. А если один я не решался, то тем более не мог пойти, унося с собой сидящего в расщелине. Нет, приходилось оставаться, так что я вышел из пещеры к ключу, бьющему из скалы вон тут, правее, и напился. Потом я вернулся, уселся у входа в пещеру и следил, как затухал свет на лице земли. Пока он угасал, стояла тишина, но потом проснулся лес. Поднялся ветер, он развевал зеленые ветки, походившие на волны, слабо озаренные луной. Из глубины леса неслись завывания призраков и вол ков, им ответил вой с вершины скал, вот такой вой, какой мы слышим, Умслопогас, сегодня ночью!

Ужасно было сидеть здесь у входа, про камень я еще не знал, да если бы и знал, то не согласился бы остаться там внутри с мертвыми волками да с тем, кого они стремились пожрать. Я прошелся по площадке и посмотрел вверх. Свет месяца падал прямо на лицо каменной Колдуньи. Мне показалось, что она смеется надо мной. Я тогда понял, что нахожусь в месте, где являются мертвецы, где злые духи, носящиеся по свету, гнездятся, как коршуны. Я вернулся в пещеру, чувствуя, что надо что-нибудь предпринять, иначе можно сойти с ума. Я притянул к себе труп волка и стал сдирать с него шкуру.

Я работал около часа, напевая и стараясь не думать ни о том, кто сидел в расщелине, ни о завываниях, которыми оглашались горы. Но месяц все ярче освещал внутренность пещеры. Я мог различить форму костей висевшего, даже повязку на его глазах. «Зачем завязал он ее? — размышлял я. — Разве, чтобы не видеть свирепых морд бросавшихся на него волков?»

Между тем окружавший меня вой все приближался, я уже видел серые тени, подкрадывающиеся ко мне в сумерках. Вот совсем близко сверкнули огненные зрачки, острое рыло обнюхало волчий труп. С диким воем поднял я Стража и ударил. Раздался крик боли, что-то ускакало в темноту. Наконец шкура была содрана, и я отбросил ее в сторону. Схватив тушу, дотащил ее до края скалы и оставил там. Немного погодя завывания стали приближаться, я увидел подкрадывающиеся серые тени. Они обступили тушу, накинулись на нее и жестоко дрались, разрывая на куски. Потом, облизываясь красными языками, волки убежали обратно в лес.