Приключения Джима Пуговицы, стр. 27

Должно быть, эта «Чертова дюжина» была совершенно бессовестная.

И напоследок Джим рассказал все, что пережили они с Лукасом.

— Одно я знаю теперь точно, — закончил он свой рассказ, все время возвращаясь мыслями к Тосканийской школе. — Мне совсем не хотелось бы учиться читать и писать. Нисколечко неохота.

Ли Зи удивленно подняла брови и спросила:

— Как, разве ты не умеешь читать и писать?

— Нет, — ответил Джим. — Да мне это вовсе и не нужно.

— Но ведь ты по меньшей мере на год старше меня, — сказала Ли Зи. И добавила: — Хочешь, я научу тебя?

Джим отрицательно покачал головой:

— Это совсем лишнее. Только отвлекает от важных дел.

— Он абсолютно прав! — воскликнул маленький индеец.

— Нет! — с упорством возразила маленькая принцесса. — Эти вещи очень даже полезны. Если бы, к примеру, я не умела читать и писать, я не смогла бы отправить почтовую бутылку и никто бы нас не спас.

— Да что толку было бы от этой бутылки, — сказал Джим, — если бы мы вас не вытащили оттуда.

— Конечно! — подтвердил маленький индеец.

— Да? — обиженно ответила принцесса. — Но с тобой был Лукас! А если бы и он был неграмотный, как ты?

Джим не знал, что ответить. Он чувствовал, что Ли Зи не так уж и неправа. Но именно это и разозлило его. Еще не хватало, чтобы она его поучала! Да он только что ее освободил, рискуя жизнью! Мужество и храбрость — качества поважнее, чем ученость. Нет, учиться он не станет — и все тут!

Лицо Джима помрачнело, так что Лукас с улыбкой похлопал его по плечу и сказал:

— Джим, старина, взгляни-ка туда!

И он показал на восток, куда их несло течением реки. Там во всем великолепии вставала утренняя заря, позолотив волны. И вскоре вслед за этим путешественники увидели уже другую позолоту: это поблескивали вдали тысячи крыш Пинга.

Двадцать четвертая глава, в которой Эмма получает знак отличия

Лукас и Джим причалили Эмму к берегу. Выползла из воды и драконица и лежала без движения. Видно, у нее отбило охоту плохо себя вести.

Полчаса понадобилось Лукасу и Джиму, чтобы привести Эмму в сухопутный вид. Котел заполнили водой и в топке развели огонь.

Все были так увлечены работой, что никто не заметил ландайского жандарма, который в это время проезжал на велосипеде мимо.

Заметив группу путешественников, он остановился — уж не шпионы ли какие-нибудь? Увидев, что это всего лишь дети, он подъехал поближе и чуть не наткнулся на драконий хвост. Насмерть напуганный, он мигом развернул свой велосипед и рванул прочь, будто за ним гнались сто чертей. Высунув язык, он добрался до столицы и доложил своему начальству обо всем, что увидел.

— Да это же самая счастливая весть, какая только может быть! — воскликнул начальник. — За такую весть император пожалует вас в генералы жандармерии! Счастливчик вы!

— Что-что-что? — запинался жандарм.

— Разве вы не знаете, что вы видели? — в сильнейшем волнении кричал жандармский начальник. — Ведь это наверняка были двое досточтимых машинистов с их паровозом. И если они действительно привезли с собой дракона, то принцесса Ли Зи должна быть с ними! Немедленно надо известить императора!

И оба жандарма побежали к дворцовой площади. Разумеется, не без того, чтобы по дороге раззвонить эту новость.

Невозможно описать, что началось в столице. Новость передавалась из уст в уста, и вскоре уже все в Пинге, вплоть до самых маленьких детей, знали ее. Все улицы были срочно украшены цветами, лентами, флагами и шарами. Толпа зрителей теснилась в ожидании героев.

И наконец те явились. Эмма ехала очень медленно, потому что ослабевшая драконица еле тащилась сзади. Джим и Лукас махали из кабины направо и налево. А на крыше сидели дети, и среди них Ли Зи, маленькая принцесса. Ландайцы засыпали их цветами, махали флажками, подкидывали вверх шляпы и орали ура, браво, виват и все, что обычно кричат в таких случаях ландайцы.

Целый день в магазинах все раздавали бесплатно. Каждый хотел только дарить. Так всегда бывает с ландайцами, когда они счастливы.

Дворцовая площадь была запружена народом. Когда Эмма наконец остановилась перед девяносто девятью серебряными ступенями, наверху распахнулась тяжелая дверь, и император в развевающейся мантии сбежал по лестнице вниз. Пинг-Понг, повиснув на его мантии, парил за ним по воздуху, чтобы не опоздать к торжественному моменту.

— Ли Зи! — кричал император. — Моя маленькая Ли Зи!

— Отец! — воскликнула Ли Зи и спрыгнула прямо с крыши паровоза на руки императору. Все ландайцы на площади растроганно вытирали глаза.

Между тем Лукас и Джим здоровались с маленьким Пинг-Понгом, дивясь на его крошечный золотой халат. Пинг-Понг объяснил им, что за время их отсутствия был назначен главбонзой вместо отставленного господина Пи Па По. И оба друга сердечно поздравили его с таким высоким назначением. Когда император наконец нарадовался на свою дочь, он повернулся к Джиму и Лукасу и обнял их обоих. От радости он не мог произнести ни слова. Потом он пожал руки всем детям и сказал:

— А теперь прежде всего идемте, мои дорогие, подкрепимся как следует завтраком. Уж наверно вы проголодались и устали с дороги. Пусть каждый скажет, какое у него любимое блюдо.

Он уже хотел повернуться, чтобы проводить своих гостей во дворец, но Пинг-Понг потянул его за рукав, что-то шепнул ему и незаметно указал на Эмму.

— Ах да! — воскликнул император. — И как я мог забыть!

Он махнул в сторону дворцовой двери. Оттуда показались два стражника. Один нес золотую звезду величиной с суповую тарелку, второй поддерживал большой бант, прикрепленный к этой звезде. На банте было вышито серебром:

А на звезде было выгравировано с двух сторон:

Тут император сказал небольшую речь:

— Дорогая Эмма! На всем свете сейчас нет человека счастливее меня, потому что я вновь обрел мою маленькую дочь. По вмятинам на твоем лице видно, что ты много перенесла и подвергала себя большим опасностям. Как знак моей великой признательности, я хотел бы вручить тебе этот орден. Я заранее заказал его на случай вашего удачного возвращения. Правда, я не знаю, ценятся ли среди паровозов ордена. Но мне бы хотелось, чтобы впредь все люди видели, что перед ними заслуженный паровоз.

Когда стражники укрепляли на Эмме звезду с бантом, ландайцы снова пришли в великое ликование.

Между тем Пинг-Понг послал за директором императорского зверинца, чтобы тот забрал дракона. Директор явился с шестерыми помощниками и громадной клеткой на колесах, запряженной в четверку лошадей. Драконица послушно забралась в клетку, и Лукас спросил, куда ее повезут.

— Запрем ее пока в старом слоновнике, — деловито ответил Пинг-Понг, не переставая от сильного волнения подпрыгивать. — Ты можешь пойти к ней когда захочешь, высокочтимый машинист орденоносного паровоза.

Лукас довольно кивнул и последовал с Джимом и детьми за императором, чтобы спокойно позавтракать в тронном зале.

Эмма осталась на площади, и целый день вокруг нее теснились ландайцы, которые больше ни капли ее не боялись. Они смазали ее маслом, потому что кто-то из них вычитал, что паровозы любят масло. Отскребли с нее грязь и отполировали платками до блеска, пока она не стала как новенькая.

Между тем император и Ли Зи со своими гостями сидели на террасе и завтракали в лучах утреннего солнца. Как и было обещано, каждый получил своё любимое блюдо.

Маленькому эскимосу, например, принесли китовую вырезку, и он запивал ее горячим рыбьим жиром. Маленький индеец ел кукурузные лепешки и поджаренное на вертеле буйволиное мясо, а Джим и Лукас ели свежие медовые булочки, подливая себе из большого чайника какао.

Короче говоря, каждый получил то, что имел дома и чего был так долго лишен.

И сам император впервые за долгое время как следует и с аппетитом поел.