Под куполом, стр. 75

— Наша традиционная осенняя выставка-продажа, и, о Боже, сколько же тут у нас завалялось товара! — ворковал Большой Джим шуточно-покаянным голосом. — У нас есть «Форды», есть «Шеви», есть «Плимуты»! У нас есть редчайший «Додж Рэм» и даже ещё более раритетный «Мустанг»! Народ, у меня есть не один, не два, а целых три «Мустанга», все как новенькие, один из них знаменитый кабриолет V6, и каждый из них идёт с прославленной христианской гарантией Джима Ренни. Мы обслуживаем то, что продаём, мы кредитуем и делаем все это по очень смехотворным ценами. А именно сейчас, — он захохотал ещё громче, — Мы должны просто расчистить нашу территорию! Итак, приезжай, сосед! Кофейник всегда горячий: САМ ВОСПОЛЬЗУЙСЯ И КАЖДОМУ ПЕРЕСКАЖИ — ЛУЧШЕ ВСЕГО ОБСЛУЖИВАЕТ БОЛЬШОЙ ДЖИМ!

В дальнем конце студии отворились потихоньку двери, которых не заметила ни одна из женщин. За ними ещё больше перемигивалось огоньков — Целая галактика. Помещение, не больше, чем кладовка, было захламлено проводами, сплиттерами, руттерами и всякими-разными электронными прибамбасами. Вы могли бы сказать, что для человека там просто нет места. Но Мастер был не просто худым, он был полностью отощавшим. Лишь глубоко утопленные в его череп глаза блестели. Кожа у него была бледная, покрытая пятнами. Завёрнутые вглубь рта губы покоились на почти лишённых зубов дёснах. Одет он был в грязные штаны и рубашку, а трусы для его куриных окороков стали далёким прошлым. Сомнительно, чтобы даже Сэмми Буши узнала своего пропавшего мужа. В одной руке он держал сэндвич с желе и арахисовым маслом (теперь он мог есть только мягкое), а во второй «Глок-9».

Он подошёл к окну, которое смотрело на стоянку, с намерением выскочить и пострелять шлюх, если они ещё здесь; он этого чуть не сделал, когда они находились внутри. Поначалу немного испугался. Потому что на самом деле демонов убить невозможно. Когда их человеческие тела умирают, они просто перелетают в другого носителя. А, находясь между телами, демоны имеют вид чёрных дроздов. Мастер сам это видел в собственных снах, которые случались в те редчайшие теперь моменты, когда он мог заснуть.

Но шлюхи уехали. Для них здешний атман [209] оказался слишком мощным.

Ренни приказал ему прикрыть дело, Мастер Буши так и сделал, но ему, вероятно, придётся вновь поставить вариться несколько кастрюль, потому что большая партия неделю назад была отправлена в Бостон, а у него уже почти закончился продукт. А ему же надо курить. В последнее время его атман только этим и питался.

Однако пока что у него есть. Он завязал с блюзовой музыкой, которая так много значила для него в тот период жизни, когда он был ещё Филом Буши — Би Би Кинг, Коко Тейлор и Гончак Тейлор, Мадди и Воющий Волк, даже бессмертный Малыш Уолтер [210] — и трахаться тоже завязал; он даже почти перестал опорожняться, запоры у него длились с июня. А вообще всё было хорошо. Что уничтожает тело, то кормит атман.

Он вновь внимательно осмотрел стоянку и дорогу, чтобы удостовериться, не прячутся ли где-то там демоны, и тогда засунул пистолет себе сзади за пояс и отправился к зданию склада, который в последнее время стал больше похожим на фабрику.

9

Расти Эверетт стоял и смотрел на склад позади больницы. Он присвечивал себе фонарём, потому что они с Джинни Томлинсон, которая теперь возглавляла администрацию медицинской службы Честер Милла, — охренеть можно! — решили отключить электроснабжение всем отделениям, которые в нём экстренно не нуждались. Слева, под отдельным навесом, грохотал большой генератор, доедая остатки пропана из глубин своего прочного баллона.

«Большинство баллонов пропали, — говорил Твич, и, о Господи, так оно и есть. — Согласно карточке на дверях, их должно было быть семь, а имелись только два».

То есть Твич ошибся. Потому что здесь был всего лишь один. Расти провёл лучом фонаря по синей надписи БОЛ КР, нанесённой трафаретом на серебристом боку баллона ниже логотипа снабжающей компании «Мёртвая Река» [211].

— А я тебе говорил, — произнёс голос Твича за спиной у Расти, заставив его вздрогнуть.

— Неправильно говорил. Здесь только один.

— Вранье! — вступил Твич через косяк. Он огляделся, пока Расти присвечивал ему фонариком вдоль больших стеллажей с разным имуществом больницы, которые окружали пустое место в центре амбара, и исправился: — Нет, не вранье.

— Ещё бы.

— Отважный вождь, кто-то ворует у нас пропан.

Расти тяжело было в такое поверить, но другого объяснения не существовало.

Твич присел наприсядки.

— Глянь-ка сюда.

Расти припал на колено. Площадку площадью четверть акра позади больницы только летом покрыли свежим асфальтом и, поскольку морозов, от которых он мог бы потрескаться или вздуться (по крайней мере, пока что), не случалось, он выглядел, как гладенькое чёрное полотно. Легко было заметить следы колёс перед раздвижными дверьми склада.

— Похоже на то, что здесь побывал городской фургон, заметил Твич.

— Или какой-то другой большой фургон.

— И всё-таки следовало бы проверить кладовую позади горсовета. Моя не имеет веры к Большой Вождь Ренни. Твич считает его плохой колдун.

— Зачем ему надо было забирать наш пропан? У выборных своего полно.

Они пошли в госпитальную прачечную, также теперь отключённую от электричества. Возле дверей там стояла скамейка. На кирпичной стене висела табличка: КУРИТЬ ЗДЕСЬ БУДЕТ ЗАПРЕЩЕНО С 1-го ЯНВАРЯ. НАЧИНАЙТЕ БРОСАТЬ КУРИТЬ СЕЙЧАС, ВО ИЗБЕЖАНИЕ РЕЗКОЙ ЛОМКИ!

Твич достал свои «Мальборо» и предложил Расти. Расти отмахнулся, потом подумал и взял сигарету. Твич дал подкурить ему, потом сам подкурил.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Откуда я знаю что?

— Что у них своего полно. Ты проверял?

— Нет, — ответил Расти. — Но, если им вздумалось стибрить, то почему именно у нас? И не только потому, что украсть что-то из местной больницы выглядит неприличным для людей высшего класса, у них же там практически рядом почта. Могли бы поживиться у почтальонов.

— А может, Ренни со своими приятелями поживился там ещё раньше. Сколько там могло быть, кстати? Один баллон? Два? Мелочь.

— Я не могу понять, зачем им вообще мог понадобиться газ? В этом нет никакого смысла.

— Здесь ни в чём нет смысла, — сказал Твич и зевнул так вкусно, что Расти услышал, как у него заскрипели челюсти.

— Ты сделал все процедуры, не так ли? — Расти на какой-то миг подивился сюрреалистическому смыслу своего вопроса. После смерти Гаскелла сам он стал главным врачом, а Твич, который был санитаром лишь три дня тому назад, стал тем, кем до этого был Расти: фельдшером.

— Йес, — вздохнул Твич. — Мистеру Карти не пережить следующий день.

Расти ещё неделю назад думал также об Эди Карти, который находился на последней стадии рака желудка, а тот все ещё держался.

— Кома?

— Яволь, сенсэй.

Оставшихся пациентов Твич мог пересчитать на пальцах одной руки — и это, понимал Расти, было огромное счастье. Он подумал, что и сам мог бы ощутить себя счастливым, если бы не чувствовал себя так утомлено и тревожно.

— Джордж Вернер, по моему мнению, стабилен.

Вернер, житель Восточного Честера, шестидесятилетний и тучный, пережил в День Купола инфаркт миокарда. Расти считал, что он выпутается… на этот раз.

— А что касается Эмили Вайтхаус… — Твич пожал плечами. — С ней не так хорошо, сенсэй.

Сорокалетнюю, без унции лишнего веса Эмми Вайтхаус также сразил инфаркт приблизительно через час после того, как случился инцидент с Рори Динсмором. С ней всё было намного хуже, чем с Джорджем Вернером, потому что она была безумной любительницей физических упражнений для здоровья и страдала там, что доктор Гаскелл называл «спортивным шоком».

— Девочка Фримэнов поправляется, Джимми Серойс держится, а Нора Ковленд полностью в порядке. После ланча выпишем. Итак, в целом, не такие уже и плохие дела.