Под куполом, стр. 259
Кэйли смотрит на неё сверху и ничего не делает. И тогда скрещивает перед собой руки — это человеческие руки в этом видении — и через голову снимает с себя свитер. В голосе её, когда она начинает говорить, нет любви, нет сочувствия, нет раскаяния.
Но в нём, возможно, есть жалость.
Она говорит.
12
Джулию откинуло от коробочки, словно чья-то рука её отбросила. Последнее задержанное дыхание вылетело из неё прочь. Прежде чем она успела сделать вдох, за плечо её схватил Барби, выдернул затычку со шпинделя и натолкнул её ртом на него, с надеждой, что не поранит ей язык или — Бог избавь — не вгонит жёсткую пластиковую трубку ей в нёбо. Он никак не мог позволить ей вдохнуть отравленного воздуха. С такой кислородной недостаточностью, как у неё сейчас, начнутся или судороги, или она просто напросто умрёт.
Откуда бы не вернулась, но, похоже было, что она не потеряла голову. Вместо того чтобы отбиваться, она мёртвой хваткой вцепилась руками в шину от «Приуса» и начала лихорадочно сосать со шпинделя. Он ощутил, как её тело большими волнами пронизывает дрожь.
Сэм наконец-то перестал кашлять, но теперь родился какой-то другой звук. И Джулия тоже его услышала. Она ещё раз присосалась к шине и подняла глаза вверх, большие, широко раскрытые в её глубоких, притенённых глазницах.
Лаяла собака. Это должен был быть Горес, потому что он — единственная собака, которая осталась. Он…
Барби схватил её за руку, так крепко сжав, что она подумала: «Сейчас он её мне сломает». На его лице застыло выражение простого удивления.
Коробочка со странным на ней символом зависла на высоте четыре фута над поверхностью земли.
13
Горес был первым, кто почувствовал свежий воздух, потому что он находился ближе всех к земле. Он начал лаять. Следом его почувствовал Джо: ощутил ветерок, трусливо холодное протяжение у себя на спине. Джо опирался на Купол, а Купол пришёл в движение. Двигался вверх. Норри дремала, склонив голову с раскрасневшимся лицом на грудь Джо, и тут он заметил, как вдруг начала трепетаться кудряшка её грязных, запутанных волос. Она раскрыла глаза.
— Что?… Джои, что случилось?
Джо понял, но сам был весьма поражённый, чтобы объяснять ей. Он ощущал спиной плавное скользкое движение, словно вне его двигается вверх бесконечный лист стекла.
Горес уже лаял, как бешеный, с выгнутой в дугу спиной, носом к земле. В его традиционной позе я-хочу-играться, однако, Горес не игрался. Он вонзил нос под всплывающий вверх Купол и нюхал свежий прохладный воздух.
Божественно!
14
Рядовой Клинт Эймс на южной стороне Купола также кунял. Он сидел, скрестив ноги на мягкой обочине шоссе 119, закутавшись в одеяло на индейский манер. Вдруг потемнело в воздухе, словно нехорошие сновидения выпорхнули из его головы и набрали физической формы. А затем он закашлялся и проснулся.
Сажа вихрилась над его обутыми в сапоги ногами и оседала ему на брючины форменных повседневных брюк хаки. Откуда, ради Бога, её столько налетело? Пожар же внутри. И тогда он увидел. Купол подтягивался вверх, словно гигантское жалюзи. Это было невозможно — он же был погружён на много миль вглубь и настолько же поднятый вверх, всем это было известно, — но он поднимался.
Эймс не колебался. Он плашмя, на локтях и коленях, рванулся вперёд и схватил Олли Динсмора за руки. Нырнув под Купол, он на мгновение ощутил спиной скольжение его твёрдого, стеклянного края и успел подумать: «Если сейчас он вновь опустится, он разрежет меня пополам». А в следующее мгновение он уже тянул мальчика наружу.
Сначала показалось, что он тянет труп. «Нет!» — крикнул Эймс. Он понёс мальчика к ближайшему из ревущих вентиляторов. «Не вздумай умереть у меня на руках, коровий мальчик!»
Олли начал кашлять, потом наклонил голову и бессильно вырвал. Эймс его держал. Теперь и другие бежали к ним, с триумфальными восклицаниями, впереди сержант Грох.
Олли вновь рыгнул.
— Не называй меня коровьим мальчиком, — прошептал он.
— Подгоните санитарную машину! — закричал Эймс. — Нам нужны медики!
— Нет, мы доставим его в Госпиталь Центрального Мэна на вертолёте, — сказал Грох. — Мальчик, ты когда-нибудь летал на вертолёте?
Олли, глаза у него оставались затуманенными, покачал головой. И тут же вырыгал Гроху на ботинки.
Грох просиял и пожал Олли грязную руку.
— Поздравляю с возвращением в Соединённые Штаты, сынок. Поздравляю с возвращением в открытый мир.
Олли обнял рукой Эймса за шею. Он понимал, что теряет сознание. Он хотел продержаться ещё чуточку, чтобы успеть сказать «благодарю», однако не смог. Последнее, что он осознал, прежде чем тьма поглотила его вновь, было то, что солдат целует его в щеку.
15
На северном конце первым на волю вырвался Горес. Он помчал прямо к полковнику Коксу и затанцевал вокруг его ног. Горес не имел хвоста, но он на это не обращал внимания; он мотылял всем своим гузном.
— А чтобы мне пропасть, — произнёс Кокс.
Он подхватил пса на руки, и Горес начал ошалело облизывать полковнику лицо.
Беженцы стояли кучкой на своём стороне (демаркационную линию было ясно видно в траве, яркой по одну сторону и мертвенно-серой по другую), начиная понимать, но не решаясь полностью верить. Расти, Линда, маленькие Джей-Джей, Джо Макклечи и Норри Келверт и матери этих двоих у них по бокам. Джинни, Джина Буффалино и Гарриэт Бигелоу, обнявшись. Твич обнимал сестру свою Рози, которая плакала, качая на руках Малыша Уолтера. За руки держались Пайпер, Лисса и Джеки. Позади их стояли Тони Гай и Питер Фримэн, всё, что осталось от персонала «Демократа». Элва Дрэйк наклонилась к Ромми Бэрпи, а тот держал на руках Алису Эпплтон. Они смотрели, как быстро поднималась вверх грязная стена Купола. Яркость осенней листвы на той стороне брала за душу.
Свежий, сладкий воздух поднимал им волосы, осушал пот с их кожи.
— Перед этим мы все видели словно сквозь закопчённое стекло, — произнесла Пайпер Либби. — А теперь словно встретились лицом к лицу.
Горес спрыгнул с рук полковника Кокса и начал нарезать восьмёрки по траве, тявкая, вынюхивая, стараясь поссать одновременно на все сразу.
Уцелевшие беженцы, не веря собственным глазам, смотрели на яркий небесный шатёр, который возвышался вверху свежим осенним днём в Новой Англии. А над ними грязный барьер, который держал их в заточении, поднимался вверх все быстрее и быстрее, уменьшаясь до длинной линии, словно проведённой стремительным карандашом по листу голубой бумаги.
Какая-то птичка промелькнула над тем местом, где только что торчал Купол. Алиса Эпплтон, все ещё сидя на руках у Ромми, увидела её и весело засмеялась.
16
Барби и Джулия стояли на коленях и поочерёдно дышали со шпинделя, который торчал с шины, которая лежала между ними. Они видели, как коробочка вновь начала подниматься. Сначала медленно и, казалось, она вторично зависла на высоте восемьдесят футов, так, словно колебалась. И тогда она метнулась вверх со скоростью, невозможной для отслеживания человеческим глазом; это было, как пытаться увидеть пулю в полёте. Купол или взлетал вверх, или каким-то образом сворачивался.
«Коробочка, — подумал Барби. — Она притягивает к себе Купол, как магнит притягивает железные опилки».
К ним пробивался сквозняк. Барби отмечал по шевелению травы, как тот крепчает. Он потряс Джулию за плечо и показал прямо на север. Грязное серое небо вновь стало синим, таким ярким, что глазам больно. Гипнотизировали своей яркостью деревья.
Джулия подняла голову от шпинделя и вдохнула.
— Я не уверен, что это настолько… — начал Барби, но тут уже наконец-то прилетел настоящий ветер. Он увидел, как тот поднимает волосы Джулии, ощутил, как тот высушивает пот на его глубоко пропитанном угольной пылью лице, нежно, словно ладонь возлюбленной.