Под куполом, стр. 250

«Это маленький город, мы одна команда», — подумал Барби. Джинни с лицом, все ещё опухшим после собственных травм, начала закрытый массаж сердца. Когда она уступила место Твичу, к Барби как раз присоединились Джулия и Норри.

— Они смогут его спасти? — спросила Норри.

— Не знаю, — ответил Барби. На самом деле он знал; это беда.

После Джинни на грудь старику начал нажимать Твич. Барби смотрел, как капли пота со лба Твича падают на рубашку Эрни, как она темнеет в тех местах. Минут через пять он остановился, беспомощно закашляв. Его место хотел было занять Расти, но Твич покачал головой.

— Он отошёл. — И, обернувшись к Джоуни, Твич произнёс: — Мне так жаль, миссис Келверт.

Лицо у Джоуни задрожало и сразу расплылось. Она так отчаянно зарыдала, что этот её плач перешёл в затяжной кашель. Её обняла Норри и сама вновь закашляла.

— Барби, — позвал чей-то голос. — На одно слово.

Это был Кокс, одетый теперь, согласно погоде на его стороне, в коричневый камуфляж и суконную куртку. Барби не понравился его очень уж пасмурное выражение лица. Вместе с Барби пошла и Джулия. Они склонились к Куполу, стараясь дышать медленно, равномерно.

— Произошло происшествие на военно-воздушной базе Кертленд [480] в Нью-Мексике, — стараясь говорить тихо, начал Кокс. — Проводились последние испытания точечного ядерного заряда, который мы планировали использовать, и… к чёрту.

— Он взорвался? — с ужасом переспросила Джулия.

— Нет, мэм, расплавился. Погибло двое людей, ещё с полдесятка, вероятно, умрут от радиационных ожогов или от лучевой болезни. Но проблема в том, что мы потеряли бомбу. Мы потеряли этот сраный заряд.

— Какие-то технические неполадки? — спросил Барби. Надеясь, что именно это и было причиной, потому что это означало, что заряд всё равно не сработал бы.

— Нет, полковник, как раз нет. Вот потому я и назвал это «происшествием». Они случаются, когда люди спешат, а мы в этом деле спешили, все вместе, как бешеные.

— Мне так жаль тех людей, — произнесла Джулия. — Их родные уже знают?

— Весьма порядочно с вашей стороны, принимая во внимание вашу собственную ситуацию. Родственников вскоре будет проинформировано. Авария случилась сегодня в час. Сейчас уже началась работа по «Малышу» номер два. Этот заряд будет готов через три дня. Скорее всего, через четыре.

Барби кивнул:

— Благодарю вас, сэр, но я не думаю, что мы продержимся так долго.

Длинный пронзительный вопль — тоскующий детский плач — долетел сзади до них. Когда Барби с Джулией обернулись, стон уже перешёл в кашель, вперемешку со звуками отчаянного хватания ртом воздуха. Они увидели Линду, которая стояла на коленях возле своей старшей дочери и обнимала девочку.

— Она не умерла! — рыдала Дженнилл. — Одри не может умереть!

Но собака уже остыла. Золотистая ретриверша Эвереттов умерла ночью, тихо, без шума, в то время, как обе Джей-Джей спали, прижимаясь к её бокам.

11

Когда Картер вошёл в главную комнату, второй выборный Честер Милла ел хлопья из коробки с нарисованным на ней весёлым попугаем. Картер узнал эту мифическую птицу, знакомую ему с детства по многим завтракам — тукан Сэм, святой заместитель «Фруктовых колечек» [481].

«Они уже, мать его, залежалые, как невесть что», — подумал Картер, ощущая мгновенное сожаление к своему боссу. И тогда вспомнил, какое большое различие между семьюдесятью-с-чем-то и сотней часов годного для дыхания воздуха, и сердце его укрепилось.

Большой Джим с удовлетворением зачерпнул очередную порцию хлопьев из коробки, и тогда заметил «Беретту» в руке Картера.

— Ого, — удивился он.

— Мне жаль, босс, — произнёс Картер.

Большой Джим открыл кулак, позволив хлопьям каскадом сыпаться назад в коробку, но на его липкой ладони и пальцах осталось несколько ярких колечек. Пот блестел у него на лбу, натекая из-под залысин.

— Сынок, не делай этого.

— Мне нужно, мистер Ренни. Ничего личного.

Картер действительно так думал. Никаких личных причин здесь не было. Просто они попали в ловушку, вот и все. А поскольку это стало следствием тех решений, которые принимал Большой Джим, то заплатить за это должен именно Большой Джим.

Большой Джим поставил коробку «Фруктовых колечек» на пол. Он сделал это осторожно, так, словно, если бы он бросил её небрежно, она бы раскололась.

— Ну, а почему же тогда?

— Только и того… из-за воздуха.

— Понимаю, воздух.

— Я мог бы войти сюда, спрятав пистолет за спиной, и просто вогнать вам пулю в голову, но такого делать я не хочу. Я хочу дать вам возможность подготовиться. Потому что вы были ко мне добры.

— Тогда сделай так, чтобы я не страдал, сынок. Если в этом нет ничего личного, ты не позволишь мне страдать.

— Если будете вести себя спокойно, вы не будете страдать. Всё будет сделано быстро. Как пристрелить раненного оленя в лесу.

— Может, обсудим это?

— Нет, сэр. Я уже все решил.

Большой Джим кивнул:

— Тогда хорошо. Могу ли я перед этим произнести молитву? Ты мне это позволишь?

— Да, сэр, молитесь, если вам так хочется. Но делайте это быстрее. Для меня тоже это нелёгкая ситуация, понимаете.

— Верю. Ты хороший мальчик, сынок.

Картер, который последний раз плакал ещё четырнадцатилетним, ощутил, как у него зачесалось в уголках глаз.

— Вам не поможет то, что вы зовёте меня сынком.

— Мне это уже помогает. И то, что я вижу твоё потрясение… это мне помогает тоже.

Туша Большого Джима сдвинулась с дивана, выборный упал на колени. В процессе опускания на колени он перекинул «Фруктовые колечки», безрадостно улыбнувшись:

— Небогатый у меня вышел последний ужин, должен тебе сказать.

— Вероятно так. Извиняйте.

Большой Джим, теперь повернувшись спиной к Картеру, вздохнул:

— Но через какую-то минуту я уже буду есть ростбиф у Господа за столом, итак, с этим все обстоит благополучно. — Он поднял приземистый палец и прижал его себе к голове на верхушке затылка. — Вот сюда. Где мозговой ствол. Хорошо?

Картер ощутил у себя в горле что-то наподобие клубка нитей и вздохнул:

— Да, сэр.

— Хочешь постоять на коленях рядом со мной, сынок?

Картер, который без молитв обходился ещё дольше, чем без слез, чуть не ответил «да». Но своевременно вспомнил, какой коварный его босс. Возможно, сейчас он был далёк от ухищрений, был, вероятно, вне этого, но Картер видел этого человека в действии и рисковать не желал. Он покачал головой:

— Молитесь сами. И если желаете произнести свою молитву до самого «аминь», делайте это быстрее.

Стоя на коленях, Большой Джим хлопнул ладонями по диванной подушке, на которой все ещё оставалась вмятина от его весьма существенной жопы.

— Бог милостивый, это я, раб Твой Джеймс Ренни. Похоже, что я иду к Тебе, хочу я сам этого или нет. Чаша уже представлена мне к губам, и я не могу…

Громкий сухой всхлип вырвался у него изо рта.

— Выключи свет, Картер. Не хочу я плакать у тебя на глазах. Это негодное для мужчины поведение.

Картер протянул вперёд руку с пистолетом так, что тот коснулся затылка.

— О'кей, но это будет ваша последняя просьба. — И выключил свет. То, что это ошибка, он понял в тот же миг, когда её сделал, но уже было поздно. Почувствовал движение босса и, чёрт побери, тот двигался чрезвычайно быстро для такого тяжёлого человека, да ещё и с больным сердцем. Картер выстрелил и во вспышке из пистолетного дула увидел дырку от пули в продавленной диванной подушке. Большого Джима на коленях уже перед ней не было, однако далеко отскочить он не мог, пусть там какой он не быстрый. Когда Картер нажал кнопку на фонарике, Большой Джим прыгнул вперёд с кухонным ножом, который он раньше втайне достал из шкафчика возле плитки, и шесть дюймов стали вогнались Картеру в живот.