Под куполом, стр. 245

— Вопреки верованию безбожных гуманистов, небо не рушится. Они не способны угомонить собственный страх, который обсыпает морозом их спины, сынок — «и виновный убегает туда, где никто за ним не гонится», как это и сказано в книге «Левит», — но ничто не отменит Божьей правды: «Те, кто надежду возлагают на Господа, силу восстановят, крылья подымут, словно те орлы» — книга Исайя. На дворе густой смог. Просто требуется какое-то время, чтобы он развеялся.

Но через два часа, когда перевалило за четыре дня той пятницы, из ниши, где хранились механизмы системы жизнеобеспечения противоатомного бункера, начало звучать навязчивое «пи-пи-пи».

— Что это? — спросил Картер.

Большой Джим, который теперь лежал на диване с полуприкрытыми глазами (и блестящими от сардинового масла челюстями), сел и прислушался.

— Очиститель воздуха, — сказал он. — Типа большого ионизатора. У меня в автосалоне, в демонстрационном зале тоже такой стоит. Хороший прибор. Не только делает приятным воздух на вкус и запах, а и предотвращает те электростатические заряды, которые зимой по обыкновению…

— Если воздух в городе очищается, почему тогда завёлся этот очиститель?

— Почему бы тебе не подняться вверх, Картер? Приоткрыл бы двери немного и поглядел, что там и как. Может, тогда тебя немного попустит?

Картер не мог знать, попустит или нет, но сидеть здесь, как на иглах, ему было уже не под силу. Он поднялся по ступенькам.

Едва лишь он исчез, Большой Джим тут же встал и поспешил к шкафчикам между плитой и маленьким холодильником. Для такого упитанного мужчины двигался он удивительно быстро и беззвучно. Нашёл то, что искал, в третьем ящике. Бросил взгляд через плечо, убедился, что он здесь ещё сам, и спрятал.

На дверях наверху ступенек Картера встретил довольно зловещую надпись:

Картер подумал. И пришёл к выводу, что Большой Джим почти наверняка наговорил кучу дерьма о том, что воздух очищается. По тем людям, которые стояли шеренгой перед вентиляторами, было явно видно, что обмен воздухом между Честер Миллом и внешним миром был почти нулевым.

И всё равно самому убедиться не помешает.

Сначала двери не поддались. Вспышка паники от мысли о погребении живьём заставила его толкнуть сильнее. На этот раз двери двинулись, хотя всего лишь немножко. Он услышал стук падающих кирпичин, скрип деревьев. Наверняка, он мог бы их приоткрыть и шире, но нужды в этом не было. Воздух, который полился через приоткрытую им дюймовую щель, оказалось никаким не воздухом, а чем-то, что воняло, как из выхлопной трубы, присоединённой к работающему двигателю. Ему не надо было никаких точных приборов для понимания того, что всего лишь каких-то две-три минуты на дворе его убьют.

Вопрос лишь в том, что сказать Ренни?

«Ничего, — подсказал ему холодный внутренний голос направленной на выживание личности. — Услышав что-то такое, он сделается ещё худшим. Ещё более тяжёлым для сосуществования».

А впрочем, имеет ли это какое-то значение? Имеет ли это значение, если они всё равно умрут в этом бункере, когда генератор сожрёт все горючее? Если вопрос стоит только так, что другое может иметь хоть какое-то значение?

Он спустился по ступенькам назад. Большой Джим сидел на диване.

— Ну?

— Довольно гадко, — сообщил Картер.

— Но дышать же можно, правильно?

— Ну, да. Но может, к чёрту, сильно замутить. Нам лучше переждать, босс.

— Конечно, нам лучше переждать, — произнёс Большой Джим так, словно Картер только что ему предложил что-то другое. Так, словно

Картер самый большой в целом мире тупица. — Но с нами всё будет хорошо, это главное. Господь о нас позаботится. Как Он это делает всегда. А сейчас здесь, внизу, мы имеем хороший воздух, здесь не жарко и пищи достаточно. Не поищешь ли, что там у нас есть сладкого, сынок? Может, шоколадные батончики или ещё что-то такое? Что-то я чувствую себя все ещё голодным.

«Я тебе не сын, твой сын мёртв», — подумал Картер… но промолчал. Вместо этого пошёл к кубрику, посмотреть, нет ли там на полках каких-то батончиков.

5

Около десяти этим вечером Барби впал в беспокойный сон и Джулия у него под боком, они лежали, тесно прижимаясь один к другому. Джуниор Ренни маячил в его сновидениях: Джуниор напротив его камеры в подвальной «клети». Джуниор с пистолетом. И на этот раз спасения не будет, потому что воздух наверху превратился в яд и все там погибли.

Эти видения наконец-то развеялись, и он заснул крепче, с лицом (и Джулия тоже), обращённым к Куполу, к свежему воздуху, который цедился сквозь него. Его хватало для поддержания жизни, но было недостаточно для умиротворения.

Что-то разбудило его около двух утра. Он посмотрел сквозь закопчённый Купол на тот бок, на приглушённые огни армейского лагеря. И тогда вновь послышался тот звук. Кашлянье — низкое, хриплое, отчаянное.

Справа от него блеснул луч фонарика. Барби по возможности тише встал, стараясь не потревожить Джулию, и отправился в сторону того света, переступая через спящих на траве людей. Большинство из них разделись до нижнего белья. Дежурные по другую сторону Купола стояли в варежках, кутались в суконные шинели, но здесь было жарче, чем по обыкновению.

Расти и Джинни упали на колени возле Эрни Келверта. У Расти на шее висел стетоскоп, в руке он держал кислородную маску. Маска была подсоединена к маленькому красному баллону, маркированному: БНЦ. САНИТАРНАЯ МАШИНА. НЕ ЗАБИРАТЬ. ВСЕГДА ЗАМЕЩАТЬ. На них тревожно, обнимая друг друга, смотрели Норри и её мать.

— Извините, что он вас разбудил, — произнесла Джоуни. — Ему плохо.

— Очень ослаб? — спросил Барби.

Расти покачал головой.

— Не знаю. По звуку похоже на бронхит или сильную простуду, но, конечно же, это совсем не то. Это от плохого воздуха. Я дал ему подышать кислородом со «скорой», ему ненадолго полегчало, но теперь вновь… — Он пожал плечами. — А ещё мне не нравится его сердце. Так долго под этим стрессом, а он же уже далеко не юный.

— А кислорода у вас больше нет? — спросил Барби, показывая на красный баллончик, очень похожий на те огнетушители, которые люди держат у себя в кухонных амбарах, всегда забывая перезаправлять. — Это и все?

К ним присоединился Терси Маршалл. В луче фонаря он выглядел пасмурным, изнеможденным.

— Есть ещё один, но мы согласились — Расти, Джинни и я, — держать его для маленьких детей. Эйден тоже начал кашлять. Я его пододвинул по возможности ближе к Куполу, к вентиляторам, но он всё равно кашляет. Когда Эйден, Алиса, Джуди и Дженнилл проснутся, мы начнём давать им по глотку кислорода поочерёдно. Возможно, если бы бюрократы привезли больше вентиляторов…

— Это не имеет значения, сколько на нас дует свежего воздуха, — заметила Джинни. — Сюда проходит столько, сколько проходит. И насколько близко расположены мы к Куполу, тоже не имеет значения, мы всё равно вдыхаем это дерьмо. И пострадали уже именно те люди, от которых и надо было этого ожидать.

— Старые и малые, — произнёс Барби.

— Барби, возвращайся назад и ложись спать дальше, — сказал Расти. — Экономь силы. Здесь ты ничем не можешь помочь.

— А ты?

— Возможно. В санитарной машине есть также деконгестанты, противозастойные средства для слизистой, эпинефрин, если точнее…

Барби пробирался назад вдоль Купола с лицом, обращённым к вентиляторам — все они сейчас так вели себя, сугубо автоматически, — а добравшись до Джулии, пришёл в ужас тому, каким изнурённым он чувствует себя. Сердце у него колотилось, он закашлялся.

Джулия не спала.

— Ему очень плохо?

— Не знаю, — сознался Барби, — но нехорошо, это точно. Ему давали кислород из запасов в санитарной машине, но он не проснулся.

— Кислород! А там ещё есть? Сколько?

Он рассказал, с печалью смотря, как погас огонёк у неё в глазах.

Она взяла его за руку. Пальцы у неё были вспотевшие, но холодные.