Под куполом, стр. 216

— Вы уверены, что не упадёте в обморок вновь? — спросил Барби.

— Здесь, похоже, так же, как и тогда, когда впервые трогаешь Купол: происходит вакцинация, — произнёс Расти, выгоднее умащиваясь за рулём и переключая трансмиссию. — Держите руками ваши вставные зубы, леди и джентры.

Он утопил педаль газа так резко, что задние колеса провернулись. Фургон рванул в сияние. Они были слишком плотно заслонены свинцовыми занавесками, чтобы самим видеть, что происходило дальше, а вот те несколько человек, которые уже находился на холме, на краю сада, видели — с нарастающей тревогой — все. Какое-то мгновение фургон было видно чётко, он словно находился в луче прожектора. Вырвавшись со светового пояса, он ещё сам сиял несколько секунд, словно перед тем его погрузили в радий. А вслед за ним, словно ракетный выхлоп, тянулся кометный хвост.

— Сраный-драный, — пробурчал Бэнни. — Это самый крутой спецэффект из всех, которые я видел.

Потом сияние вокруг фургона потухло, а дальше и шлейф исчез.

3

Когда они мчались сквозь лучезарный пояс, Барби ощутил что-то наподобие короткого умопомрачения, и не более того. У Эрни реальный мир этого фургона и этих людей вдруг заменила гостиничная комната, наполненная запахом сосен и рёвом Ниагарского водопада. И в ней была женщина, которая стала его женой всего двенадцать часов тому назад, она подошла к нему, одетая в ночную рубашку, не более тяжёлую, чем дыхание лавандовой кисеи, взяла его за руки и положила их себе на грудь со словами: «На этот раз нам не надо перерываться, любимый».

А потом он услышал вопль Барби, и это вернуло его к реальности.

— Расти! Её трясёт! Стой!

Эрни осмотрелся и увидел, что Джеки Веттингтон бьётся в конвульсиях, глаза у неё закатились, а пальцы судорожно скрючены.

— Он держит крест, и все горит! — кричала она, из губ у неё брызгала слюна. — Весь мир горит! ЛЮДИ ПЫЛАЮТ! — выдала она визг на всю машину.

Расти едва не перевернул фургон, загнав его в канаву, потом сдал задом на середину дороги, выскочил из кабины и бросился вокруг к боковым дверям. Тем временем их уже отодвинул Барби, и Джеки вытирала слюну себе из подбородка собранной в форме чашечки ладонью. Ромми её держал за талию.

— С вами все хорошо? — спросил её Расти.

— Теперь нормально, да. Я просто видела… это было… там всё было охвачено огнём. Белый день, но вокруг тьма. Люди п-п-пылали… — она начала плакать.

— Вы что-то говорили о ком-то с крестом, — произнёс Барби.

— Большой белый крест. На верёвке или на ремешке из холщовки. Он висел у него на груди. На голой груди. А потом он взял его рукой и поднял перед лицом. — Она сделала глубокий вдох, и теперь воздух выходил из неё короткими толчками. — Уже все туманится. Но… оох.

Расти выставил перед ней два пальца и спросил, сколько она видит. Джеки дала правильный ответ и проследила глазами за его пальцем, пока он двигал им влево-вправо и вверх-вниз. Он похлопал её по плечу, а потом недоверчиво посмотрел назад, на лучезарный пояс. Как там Голлум сказал Бильбо Беггинсу [421]: «Это обман, моя драгоценная».

— Как ты сам, Барби. В порядке?

— Эй. Немного запаморочилось в голове на пару секунд, и все. Эрни?

— Я видел мою жену. И номер в отеле, где мы жили в наш медовый месяц. Ясно как днём видел.

Он вновь вспомнил, как она подходила к нему. Он много лет об этом не вспоминал, какой же это стыд, пренебрегать таким замечательным воспоминанием. Белизна её бёдер под коротенькой ночной рубашкой; тень треугольника волос между её ногами; твёрдые соски натягивают шёлк, чуть ли не прокалывая подушки его ладоней, когда она вводит свой язык ему сквозь губы и вылизывает внутреннюю сторону щеки.

«На этот раз нам не надо перерываться, любимый».

Эрни откинулся назад и закрыл глаза.

4

Расти выехал вверх по холму, теперь уже медленно — и остановил фургон между сараем и обветшалым фермерским домом. Там уже стояли фургоны «Розы- Шиповника» и универсального магазина Бэрпи, а также чей-то «Шевроле Малибу». Джулия загнала свой «Приус» внутрь сарая. Возле заднего бампера её машины сидел корги Горес, он её словно охранял. Вид у него был не очень счастливого пса и не подошёл их поздравить. Внутри дома светились несколько коулменовских фонарей.

Джеки показала пальцем на фургон с надписью по борту «КАЖДЫЙ ДЕНЬ РАСПРОДАЖА В БЭРПИ».

— А он как здесь оказался? Ваша жена передумала?

Ромми оскалился.

— Вы не знаете мою Мишу, если смеете такое о ней подумать. Нет, мне нужно благодарить Джулию. Она завербовала двух своих лучших репортёров. Вот те-то ребята…

Он замолчал, увидев Джулию, Пайпер и Лиссу Джеймисон, которые появились из тёмного, кое-где пронизанного лунным сиянием сада. Они брели рядышком, держась за руки, и втроём вместе плакали.

Подбежав к Джулии, Барби схватил её за плечи. Она была крайней в их маленькой шеренге, и фонарь, который она держала в руке, упал на землю поросшего сорняками двора перед дверями фермы. Она подняла на него глаза, стараясь улыбнуться.

— Итак, вас освободили, полковник Барбара. Один ноль в пользу нашей команды.

— Что случилось с вами? — спросил Барби у неё.

Тут же сзади к ним, весело подпрыгивая, подбежали Джо, Норри и Бэнни со своими матерями. Вскрики детей резко оборвались, когда они увидели, в каком состоянии женщины. К своей хозяйке с лаем подбежал Горес. Опустившись на колени, Джулия лицом зарылась в его мех. Горес понюхал её и вдруг пошёл на попятную. А потом сел и завыл. Джулия посмотрела на него и закрыла себе лицо ладонями, словно от стыда. Норри ухватила за правую руку Джо, а Бэнни за левую. Лица детей помрачнели, стали испуганными. Из фермерского дома вышли Пит Фримэн, Тони Гай и Рози Твичел, но не приближались, так и стояли тесной кучкой возле кухонных дверей.

— Мы пошли туда посмотреть, — глухо произнесла Джулия, куда-то делась её обычная жизнеутверждающая интонация к-черту-все-ибо-мир-прекрасен. — Мы встали на колени вокруг той коробочки. На ней там ещё такой символ, я такого никогда раньше не видела… это не кабалистика…

— Это ужасно, — включилась Пайпер, вытирая себе глаза. — А потом Джулия коснулась этой штуки. Одна она, но… но мы все вместе…

— Вы их видели? — спросил Расти.

У Джулии опустились руки, она посмотрела на него с каким-то удивлённым выражением.

— Да. Я увидела, мы все видели. ИХ. Это ужас.

— Кожеголовые, — подсказал Расти.

— Что? — переспросила Пайпер. А затем кивнула. — Да. Думаю, их так можно назвать. Лица без лиц. Каменные лица.

«Каменные лица», — подумал Расти. Он не знал, что это означает, но понимал, что это истинно так. Снова вспомнил о своих дочерях и их подружке Диане, с которой они обменивались секретами и вкусняшками. А потом вспомнил своего наилучшего друга детства — они были друзьями, по крайней мере, на протяжении какого-то времени, но уже во втором классе Джордж как-то отпал — и волна ужаса вдруг накатилась на него.

Его обхватил руками Барби.

— Что? — он едва не кричал. — Что с тобой?

— Ничего. Просто… когда я был маленьким, у меня был один друг. Джордж Летроп. Как-то ему подарили на день рождения увеличительное стекло, такую линзу. И иногда… мы на перерывах…

Расти помог Джулии встать. Горес вновь подошёл к ней так, словно то, чего он испугался, теперь развеялось, как развеялось внизу то сияние на фургоне.

— Что вы делали? — спросила Джулия. Голос у неё вновь звучал почти спокойно. — Расскажите.

— Это было в старой средней школе на Мэйн-стрит. Там было только две комнаты, одна для учеников первого- четвёртого классов, а вторая для пяти-восьмиклассников. Игровая площадка там была не мощённая. Боже, там даже проточной воды не было, только нужник, который дети называли…

— Медовый домик, — подсказала Джулия. — Я тоже туда ходила.

— Мы с Джорджем ходили за спортивные лесенки на край площадки, к забору. Там были муравейники, и мы производили поджог муравьёв.