Под куполом, стр. 210

Просто инстинкт, ничего другого, а по обыкновению её инстинкты стоили доверия.

Потом ей оставалось только удивляться, сколько жизней было бы спасено, если бы она ответила Ромми: «О'кей, вперёд».

Глядя через щель в стене моста Мира, Джуниор увидел, что даже люди, которые сидели на скамейках, вскочили на ноги, и тот самый инстинкт, который подсказал Джеки ещё немножко подождать, приказал ему двигаться. Он вынырнул из-под моста на край общественной площади и побрёл напрямик к тротуару. Когда существо, которое его породило, вновь продолжило свою речь, он уже направлялся к полицейскому участку. Тёмное пятно в его левом глазу выросло вновь, но ум у него был ясным.

«Я иду к тебе, Бааарби. Я уже иду за тобой».

— Эти люди мастера дезинформации, — продолжил Большой Джим. — И когда вы пойдёте к Куполу увидеться со своими милыми родственниками, начатая против меня кампания наберёт полный оборот. Кокс и его приспешники не остановятся ни перед чем, чтобы очернить меня. Они будут называть меня лжецом и вором, они даже могут говорить, что это я лично вёл операции с наркотиками…

— Именно ты и вёл, — прозвучал чистый приподнятый голос.

Это был голос Эндрии Гриннел. Все взгляды сосредоточились на ней, когда она встала, живой восклицательный знак в красном платье. Какое-то мгновение она смотрела на Большого Джима с выражением холодного пренебрежения, а потом обратилась к людям, которые её выбрали третьей выборной, когда старик Билли Кэйл, отец Джека Кэйла, умер от инсульта четыре года назад.

— Люди, отложите пока что ваши страхи куда-нибудь в сторону, — произнесла она. — Когда вы это сделаете, то увидите, что история, которую он нам здесь рассказывает, это смехотворный бред. Джим Ренни считает, что вас можно взять на испуг, как скот громом. Я прожила вместе с вами всю мою жизнь и считаю, что он ошибается.

Большой Джим ожидал протестующих восклицаний. Не прозвучало ни одного. Нет, не обязательно потому, что горожане вдруг поверили ей; просто они были ошарашены резкой сменой событий. Алиса с Эйденом полностью развернулись назад и стояли на коленях на скамейке, удивлённо смотря на леди в красном платье. Кара была ошарашена не меньше.

— Тайный эксперимент? Что за ерунда! За последние пятьдесят лет наше правительство отметилось многими паршивыми делами, и я первая готова это признать, но держать в плену целый город с помощью какого-то силового поля? Просто, чтобы посмотреть, что мы будем делать? Это идиотизм. В такое способны поверить только запуганные, затерроризированные люди. Ренни это знает, вот потому он и оркеструет весь этот террор.

Большой Джим ненадолго потерял драйв, но теперь опомнился, нашёл свой голос. И, конечно, в его распоряжении оставался микрофон.

— Леди и джентльмены, Эндрия Гриннел хорошая женщина, но сегодня она сама не своя. Конечно, как и все мы, она шокирована, но больше того, как не грустно мне об этом говорить, у неё большие проблемы с наркотической зависимостью, которая появилась в результате травмы и последующего употребления ей весьма цепкого лекарства, которое называлось…

— Я не принимала ничего более сильного, чем аспирин в последнее время, — заявила Эндрия ясным, сильным голосом. — И у меня оказались документы, которые показывают…

— Мэлвин Ширлз! — прогудел Большой Джим. — Не могли бы вы вместе с несколькими вашими коллегами-офицерами деликатно, но решительно вывести госпожу выборную Гриннел из помещения и сопроводить её домой? Или, лучше, в больницу на обследование. Она не контролирует себя.

Несколько голосов пробурчали что-то в его поддержку, однако общего шумного одобрения, которого он ожидал, не прозвучало. Да и Мэл Ширлз успел сделать только один шаг вперёд, когда Генри Моррисон, взмахнув рукой, толкнул его в грудь и откинул назад к стене, о которую того ощутимо стукнуло.

— Давайте выслушаем её до конца, — произнёс Генри. — Она в нашем городе тоже официальное лицо, так пусть договорит.

Мэл посмотрел вверх на Большого Джима, но Большой Джим не отрывал глаз от Эндрии, едва не загипнотизировано смотря, как она вынимает со своей большой сумки коричневый конверт. Он понял, что это такое, как только его увидел.

«Бренда Перкинс, — подумал он, — ох, какая же ты сука, даже мёртвая ты не перестаёшь улыбаться мне».

Едва только Эндрия подняла конверт у себя над головой, как тут же он начал колебаться взад-вперёд. Возвращались её судороги, этот её чёртов кумар. Худшего момента тяжело было представить, но её это не удивило, она даже ожидала, что так может произойти. Это все от стресса.

— Документы, которые содержатся в этом конверте, мне передала Бренда Перкинс, — произнесла она, и, по крайней мере, хоть голос у неё остался ровным. — Они были собраны её мужем и генеральным прокурором нашего штата. Дюк Перкинс расследовал предлинный ряд больших и малых преступлений Джеймса Ренни.

Мэл, ища совет, бросил взгляд на своего друга Картера. И Картер встретил его взгляд собственным: ясным, острым, почти удивлённым. Он показал на Эндрию, потом схватил рукой себя за горло: «Заткни её». На этот раз, когда Мэл выступил вперёд, Генри Моррисон не остановил его — как почти каждый в этом зале, он вытаращился на Эндрию.

Вслед за Мэлом, который, пригибаясь, словно перед экраном в кинотеатре, поспешил вдоль сцены, отправились Марти Арсенолт и Фрэдди Дентон. С другой стороны большого зала городского совета двинулись Тодд Вендлештат и Лорен Конри. Вендлештат держал руку на обрезке ореховой палки, который он носил при себе вместо полицейской дубинки; рука Конри лежала на рукояти его пистолета.

Эндрия заметила их приближение, но не замолчала.

— Доказательства находятся в этом конверте, и я считаю, что именно эти доказательства… — «стали причиной гибели Бренды Перкинс», хотела она завершить фразу, но в этот миг её дрожащие, скользкие от пота пальцы не удержали верёвки, которая служила петлёй её сумки. Сумка хлопнулась посреди прохода, и из её разинутого верха, словно перископ, высунулось дуло револьвера 38-го калибра, подаренного когда-то Эндрии для самозащиты.

Выразительно, так что бы было слышно всем в занемевшем зале, прозвучал голос Эйдена Эпплтона:

— Ух ты! У этой леди есть левольвер!

Снова запала мёртвая тишина. И тогда вскочил со своего стула Картер Тибодо и, выскочив вперёд, прикрывая собой своего босса, завопил:

— Револьвер! Револьвер! РЕВОЛЬВЕР!

Эйден сполз со скамейки в проход, чтобы лучше рассмотреть.

— Нет, Эйд! — закричала Кара, наклоняясь, чтобы схватить мальчика, и тут же Мэл сделал первый выстрел.

Пуля пробил дыру в полированном деревянном полу прямо перед носом у Каролин Стерджес. Взлетели щепки. Одна застряла у неё под правым глазом, кровь хлынула по лицу. Она едва заметила, что кричат теперь все. Наклонилась в проход, схватила Эйдена за плечи и, словно баскетболистка, кинула его себе между расставленных ног назад. Он влетел в тот ряд, где они сидели, ошарашенный, однако невредимый.

— РЕВОЛЬВЕР! У НЕЁ РЕВОЛЬВЕР! — закричал Фрэдди Дентон, отпихивая со своей дороги Мэла. Позже он будет божиться, что молодая женщина тянулась за оружием и он, конечно, хотел её только ранить.

Благодаря громкоговорителям трое людей в краденом фургоне слышали изменения, которые происходили в зале городского совета. Торжественную речь Большого Джима и то, как последующие за ней аплодисменты были прерваны какой-то женщиной, которая говорила громко, однако стояла очень далеко от микрофона, и её слов они не расслышали. Дальше её голос утонул в общем рёве толпы, пронизанном визгами. И тогда прозвучал выстрел.

— Что за черт? — воскликнул Ромми.

Снова выстрелы. Кажется, два, а может, и три. И визг.

— Не имеет значения, — сказала Джеки. — Вперёд, Эрни, и быстро. Если мы собираемся сделать эту работу, мы должны сделать её сейчас.