Под куполом, стр. 173

— Добавь: дорогой офицер Моррисон, когда Веттингтон появится в участке, пожалуйста, проинформируйте её, что она уволена, и прикажите ей очистить свой шкафчик. Если она спросит у вас о причине, скажите, что происходит реорганизация департамента, и в её услугах потребности больше нет.

— Мистер Ренни, а в слове «существует» после «с» есть «т»?

— Грамматика не важна. Важен смысл.

— О'кей. Готово.

— Если ей захочется дальнейших объяснений, пусть увидится со мной.

— Записал. Это все?

— Нет. Передай, чтобы первый, кто её увидит, забрал у неё значок и личное оружие. Если она будет пердеть, что это её частная собственность, пусть напишут ей расписку, где отметят, что пистолет ей или будет возвращён, или будет уплачена за него компенсация после завершения кризиса.

Картер дописал, потом поднял глаза.

— А что творится с Джунсом, как вы думаете, мистер Ренни?

— Не знаю. Просто мигрень, мне кажется. Что бы оно там не было, сейчас я не имею времени этим заниматься. Есть более спешные проблемы. — Он показал пальцем на блокнот. — Дай-ка сюда.

Картер отдал. Каракули третьеклассника, но всё, что было приказано, записано точно. Ренни поставил свою подпись.

Картер понёс плоды своего секретарства в полицейский участок. Там Генри Моррисон встретил их с недоверием, которое тут же, после короткого внутреннего бунта, затихло. Картер также посмотрел, нет ли там где-то Джуниора, и убедился, что его нет, и никто его здесь не видел. Попросил Генри проследить, если тот появится.

Потом, спонтанно, он спустился вниз посетить Барби, который, заложив руки за голову, лежал на своём топчане.

— Звонил твой босс, — сказал Картер. — Тот, что Кокс. Мистер Ренни называет его Что-Я-Говорю.

— Конечно, он такой.

— Мистер Ренни послал его на хер. И знаешь, что ещё? Твой армейский дружбан проглотил это и не подавился. Что ты на это скажешь?

— Меня это не удивляет, — Барби не сводил глаз с потолка. Слова проговаривал лениво. Это раздражало. — Картер, ты не задумывался, к чему все это ведёт? Ты хоть немного старался представить себе перспективу?

— Нет никакой перспективы, Бааарби. Её больше не существует.

Барби так же смотрел в потолок, лишь лёгкая улыбка затронула краешки его губ. Так, словно он знал что-то неизвестное Картеру. Картеру захотелось открыть двери камеры и отбить у этого говноеда охоту так здесь лежать, прохлаждаться. Тогда он вспомнил, что случилось на парковке возле «Диппера». Увидим, как Барбара со своими грязными трюками будет отбиваться от расстрельной команды. Пусть попробует.

— До скорого, Бааарби.

— Да уж, до скорого, — ответил Барбара, так ни раза на него и не взглянув. — Это маленький город, сынок, и мы одна команда.

Когда прозвучал звонок в двери пасторского дома, Пайпер Либби все ещё была в майке «Бостонских мишек» и шортах — своей обычной ночной одежде. Она открыла двери, уверенная, что там Хелен Руа, которая пришла пораньше, потому что обсуждать приготовление к похоронам Джорджии они с ней договаривались в десять. Но на крыльце стояла Джеки Веттингтон. Она была в форме, но над левой грудью у неё не было значка, а на бедре пистолета. Вид она имела ошарашенный.

— Джеки? Что случилось?

— Меня выгнали. Этот ублюдок держал на меня зуб ещё с рождественской вечеринки в участке, когда он попробовал помацать меня между ног, и получил по руке, но наврядли, чтобы причина состояла только в этом или даже отчасти в этом…

— Заходи, — махнула ей Пайпер. — Я нашла маленькую газовую плитку в шкафчике в амбаре (осталась от предыдущего пастора, я думаю), и она, о чудо, работает. Чашка горячего чая не помешает, правда?

— Прекрасно звучит, — согласилась Джеки. Слезы, которые переполняли её глаза, наконец-то пролились. Она чуть ли не сердито вытерла их со своих щёк.

Пайпер провела её в кухню и зажгла в углу одноконфорочную плитку «Бринкманн».

— Расскажи мне теперь все сначала.

Джеки рассказала, не забыв упомянуть о высказанном Генри Моррисоном сочувствии, хотя и недалёком, зато искреннем.

— Он мне это прошептал, — подчеркнула она, беря из рук Пайпер чашку. — У нас теперь, как в гестапо, черт их побери. Извините за бранное слово.

Пайпер отмахнулась.

— Генри говорит, если я буду протестовать завтра на городском собрании, будет хуже — Ренни объявит ряд сфабрикованных против меня обвинений в некомпетентности. Наверняка, он прав. Но самым некомпетентным на сегодня в участке является тот, кто им руководит. А что касается Ренни… он концентрирует в полиции тех, кто будет верен ему в случае любых организованных протестов против его действий.

— Конечно, он такой, — кивнула Пайпер.

— Большинство из вновь принятых ещё крайне молоды, чтобы легально покупать себе пиво, но они уже носят оружие. Я хотела сказать Генри, что он следующий на выход… но догадалась по его лицу, что он и сам это понимает.

— Хотите, я пойду, поговорю с Ренни?

— Никакой пользы от этого не будет. Я вообще и не переживаю, что теперь свободна, но меня просто бесит, что меня выгнали. Теперь самая большая проблема — хорошо подумать о том, что состоится завтра ночью. Мне, вероятно, придётся исчезнуть вместе с Барби. Остаётся надеяться, что найдётся такое место, где мы сможем исчезнуть.

— Я не понимаю, о чём это вы говорите.

— Конечно, но я вам расскажу. Тут-то и начинаются риски. Если вы где-то, хоть словом об этом обмолвитесь, я тоже окажусь в подвальной клетке. Возможно, буду стоять рядом с Барбарой, когда Ренни будет строить расстрельную команду.

Пайпер внимательно на неё смотрела.

— У меня есть сорок пять минут, прежде чем придёт мать Джорджии Руа. Вам хватит этого времени, чтобы рассказать всё, что вы захотите мне рассказать?

— Вполне.

Джеки начала с осмотра тел в похоронном салоне. Описала следы от швов бейсбольного мяча на лице у Коггинса и рассказала о золотом мяче, который видел Расти. Набрав полную грудь воздуха, она рассказала о своём плане освобождения Барби во время общего городского собрания на следующий вечер.

— Хотя я понятие не имею, где мы можем его спрятать, если у нас получится его оттуда вытянуть. — Она отхлебнула чай. — Итак, что вы на это скажете?

— Скажу, что надо ещё выпить по чашечке. Вы будете?

— Мне достаточно, благодарю.

Пайпер произнесла, наливая себе из чайника:

— То, что вы запланировали, страшно опасно (хотя сомневаюсь, что вас интересуют мои мысли по этому поводу), но, наверное, нет другого способа спасти невинную человеческую душу. Я и на секунду не имела веры в то, что Барбара виновен в тех убийствах, а после моего собственного близкого знакомства с местными правоохранителями мысль о том, что они могут казнить его, чтобы не допустить до власти, мне не очень удивляет. — А тогда, сама того не подозревая, она озвучила мысли Барби. — Ренни не смотрит на перспективу, и никто из копов также не думает наперёд. Их беспокоит только, кто будет королём в нашем шалаше. Такой тип мышления прямо ведёт к катастрофе.

Она вернулась к столу.

— Я поняла чуть ли не с первого дня, когда вернулась сюда, чтобы занять пасторат, — это было моей мечтой ещё с тех времён, как я была маленькой девочкой, — что Джим Ренни монстр в эмбриональной стадии. Теперь, если вы извините мне такой мелодраматизм, этот монстр родился.

— Слава Богу, — отозвалась Джеки.

— Слава Богу за то, что родился монстр? — улыбнулась Пайпер, изумлённо поднимая вверх брови.

— Нет… слава Богу, что вы это определили.

— Вы хотите ещё что-нибудь сказать, разве не так?

— Да. Правда, если вы не желаете брать в этом участие…

— Дорогуша, я уже беру в этом участие. Если вас могут подвергнуть заключению за подготовку заговора, то меня за то, что я вас выслушала и не донесла. Мы с вами теперь те, кого наше правительство жалует называть «доморощенными террористами».