Под куполом, стр. 17

Хохотать Дюк перестал, но улыбки не скрывал. Оставаясь, однако, невозмутимым.

— Здесь такая хреноверть, это же твоё слово, разве нет, Большой Джим? А мой опыт подсказывает мне, что иногда смех является единственным средством против хреноверти.

— Я не имею ни малейшего представления, о чём это ты говоришь! — уже почти кричал Ренни.

Мальчик Динсмора пошёл на попятную от него и встал рядом с отцом.

— Знаю, — мягко произнёс Дюк. — Ну, и хорошо. Всё, что тебе следует понимать, это то, что главный представитель сил правопорядка на месте происшествия — я. По крайней мере, пока сюда не прибудет шериф округа, а ты — всего лишь городской выборный. Ты не имеешь здесь официального статуса, поэтому советую тебе отойти назад.

Показывая рукой туда, где офицер Генри Моррисон, обходя стороной два самых больших обломка самолёта, натягивал жёлтую ленту, Дюк громко приказал:

— Всем отойти назад, не мешайте нам делать нашу работу! Следуйте за выборным Ренни. Он отведёт вас за жёлтую ленту.

— Дюк, мне это не нравится, — произнёс Ренни.

— Пусть благословит тебя Господь, но мне на это насрать, — ответил Дюк. — Прочь с моих глаз, Большой Джим. И не забудь обойти жёлтую ленту. Не хватало нам ещё, чтобы Генри дважды её натягивал.

— Шеф Перкинс, советую вам не забывать, как вы разговаривали со мной сегодня. Потому что сам я об этом не забуду.

Ренни отправился к ленте. За ним потянулись и другие зеваки, большинство из них оглядывались назад, на то место, где вода билась в запачканный дизельным дымом барьер и разлеталась брызгами, образовывая на дороге влажную полосу. Иные, самые внимательные (тот же Эрни Келверт) уже обратили внимание на то, что и оказия пролегает точно вдоль межевой линии между Моттоном и Миллом.

Ренни ощутил детский соблазн разорвать грудью аккуратно натянутую Хэнком Моррисоном ленту, но удержался. А впрочем, обходить её стороной, цепляясь за репейники своими брюками от «Land's End» [54], он всё равно не будет. Они ему стоили шестьдесят долларов. Немного приподняв ленту вверх одной рукой, он проскользнул под ней. Серьёзно наклоняться ему мешал живот.

Позади него Дюк медленно двинулся к тому месту, где Джеки пережила столкновенье с ничем. Одну руку он протянул впереди себя, словно слепой, который нащупывает путь в незнакомой комнате.

Вот здесь она упала… а здесь…

Он ощутил трепет, о котором она говорила, но вместо того, чтобы пройти, вибрация в нём усилилась до жгучей боли в левой ключице. Времени у него хватило разве на то, чтобы вспомнить последние слова, сказанные ему Брендой: «Берегись со своим сердечным стимулятором» — и тогда тот взорвался у него в груди с такой силой, что прорвал свитер «Уайлдкетс», который Дюк одел этим утром в честь сегодняшней игры. Кровь, лоскуты ткани и куски плоти выплеснулись на барьер.

Толпа ахнула.

Дюк попытался произнести имя жены, но не смог, однако лицо её ясно проявилось в его воображении. Она улыбалась.

А дальше — тьма.

4

Мальчика звали Бэнни Дрэйк, и он был Рейзором [55]. «Рейзорами» называло себя сообщество, к которому принадлежали немногочисленные, но ярые скейтбордисты, которых не жаловала, но вне закона всё-таки не ставила местная полиция, несмотря на принуждение её к этому со стороны выборных Ренни и Сендерса (на общем городском собрании в прошлом марте этот гармоничный дуэт успешно заблокировал выделение бюджетных средств на создание безопасного скейтодрома на городской площади за сценой).

Взрослого звали Эрик «Расти» [56] Эверетт, он был помощником врача по имени Рон Гаскелл, которого сам Расти мысленно называл Удивительным Чудотворцем Страны Оз. «Потому что, — мог бы объяснить фельдшер Расти (если бы отважился на проявление такой нелояльности перед кем-то другим, кроме собственной жены), — он всегда остаётся за кулисами, пока я делаю всю работу».

Сейчас он искал в карточке дату, когда Мастеру Дрэйку в последний раз делали прививку против столбняка. Осень 2009-го, очень хорошо. Особенно учитывая то, что юный Мастер Дрэйк, делая вилсон [57], поцеловался с бетоном и хорошенько разодрал себе голень. Не то чтобы очень серьёзная травма, но и не просто царапина.

— Чувак, электричество вновь включили, — ознакомил его с новостью Мастер Дрэйк.

— Это генератор, чувачок, — ответил Расти. — Тянет на себе весь госпиталь вместе с амбулаторией. Круто, да?

— Олдскульно, — согласился Мастер Дрэйк.

Некоторое время взрослый и подросток молча рассматривали шестидюймовую рану на голени Бэнни Дрэйка. Очищенная от грязи и крови, она уже не казалась очень ужасной. Городской ревун замолчал, вместо этого издалека донёсся звук автомобильных гудков. И тогда вдруг заревела и городская пожарная сирена, и они оба вздрогнули.

«В скором времени, и наша санитарная карета помчит, — подумал Расти. — Как на срачку. Хватит работы и Твичу, и Эверетту. Надо бы мне здесь поспешить».

Вот только лицо у мальчика сильно побледнело, и ещё Расти показалось, что в глазах его заблестели слезы.

— Страшно? — спросил он.

— Немного, — ответил Бэнни Дрэйк. — Мамка меня уроет.

— Так это ты её боишься? — он догадался, что Бэнни уже неоднократно получал взбучку. Интересно, как часто пацану достаётся?

— А… очень больно будет?

Расти распечатал шприц. Потом уколол три куба ксилокаина с эпинефрином [58] — смесь обезболивающих, которую он по старинке называл новокаином. Подождал немного, чтобы приступить, наконец, к аккуратной очистке раны, надеясь не причинить мальчику боль, большую, чем та, которой невозможно было избежать.

— Где-то так.

— Bay, бэби! — воскликнул Бэнни. — Сигнал к атаке: три синих свистка.

Расти расхохотался.

— Так это ты крутанул полную трубу [59] прежде чем вилсонуться? — ему это действительно было интересно, как бывшему бордеру, который сам уже давно оставил это дело.

— Только половинку, но ощущение было чумовое! — расцвёл Бэнни. — А сколько швов нужно, как ты думаешь? Когда Норри Келверт прошлым летом шлёпнулась с парапета в Оксфорде, ей наложили двенадцать.

— Да нет, так много не будет, — заверил Расти. Он знал эту Норри, девочку мини-готку, чьим главным желанием, как казалось, было разбиться на скейтборде раньше, чем она успеет родить от какого-нибудь урода. Расти надавил кончиком иглы возле раны. — Чувствуешь здесь?

— Конечно, чувак, сполна. А ты слышал, как там что-то громыхнуло такое, будто бы стрельнуло?

Сидя в трусах на осмотровом столе, с подложенным под окровавленную ногу бумажным полотенцем, Бэнни махнул рукой куда-то в южном направлении.

— Да нет, — ответил Расти.

На самом деле он слышал два звука, и не на выстрелы похожие, а на взрывы, к величайшему сожалению. Надо быстрее заканчивать с мальчиком. И где же этот Чудотворец? Делает обход, говорила Джинни. Что, скорее всего, означает — храпит в ординаторской больницы имени Катрин Рассел. Там и таким образом по большей части и происходили теперь обходы Чудотворца.

— А теперь чувствуешь? — Расти вновь уколол иглой. — Не смотри туда, зрение тебя обманывает.

— Нет, дядя, ничего. Ты шутишь со мной.

— Отнюдь. У тебя там уже всё занемело. — «И от страха тоже», — подумал про себя Расти. — Хорошо, начнём. Ляг на спину, расслабься и наслаждайся полётом на лайнере авиакомпании «Кэти Рассел». — Он промыл рану стерильным физиологическим раствором, очистил, подровнял своим надёжным скальпелем № 10. — Будет шесть швов наилучшей, какая только у меня есть, нейлоновой нитью.

— Супер, — произнёс мальчик и тут же добавил: — Меня, кажется, нудит.