Под куполом, стр. 132

Барби привлёк внимание Рендольфа.

— Это манипуляции, — произнёс он своим гнусавым, трубным голосом. — Это могло начаться потому, что Ренни хотел прикрыть себе сраку. Но сейчас уже речь идёт о неприкрытом захвате им полной власти. Пока что вы нужны, шеф, но вы такой же кандидат на расходный материал.

— Замолчи, — грохнул Большой Джим.

Ренни ласкал волосы Энди. Барби вспомнил свою мать, как она гладила их кокер-спаниеля Мисси, когда Мисси постарела, подурнела и страдала недержанием.

— Он сполна заплатит, Энди. Даю тебе слово. Но сначала мы узнаем обо всех деталях: что, когда, почему и кто ещё является его соучастником. Потому что он действует не сам, хоть ты на всё своё наследство спорь. У него есть соучастники. Он за все заплатит, но сначала мы выжмем из него всю информацию. Досуха.

— Какую цену? — спросил Энди. Теперь он смотрел вверх, в лицо Большого Джима чуть ли не в экстазе. — Какую цену он заплатит?

— Ну, если он знает, как поднять Купол — а я не исключаю такой возможности, — думаю, мы можем удовлетвориться тем, что его отправят в Шоушенк. На пожизненное, без права на досрочное освобождение.

— Не очень это хорошо, — прошептал Энди. Ренни не переставал гладить Энди по голове. — А если Купол никуда не денется?

Он улыбнулся.

— В таком случае, мы будем судить его сами. И когда выясним, что он виноват, мы его казним. Тебе так больше нравится?

— Больше, — прошептал Энди.

— И мне, друг… — Он гладит, гладит. — И мне.

18

Они вышли из рощи вместе, бок о бок, и остановились, глядя на сад.

— Вон там что-то есть! — сказал Бэнни. — Я вижу! — голос у него был взволнованным, но Джо услышал его как-то удивительно, словно издалека.

— И я, — сказала Норри. — Оно похоже на… на… «Радиомаяк» хотела она сказать, но так и не произнесла этого слова. Была в состоянии только на ррр-ррр-ррр, как вот рычат малыши, играясь в песочнице машинками. А потом она свалилась со своего велосипеда и растянулась на дороге, дрыгая руками и ногами.

— Норри? — посмотрел Джо на неё сверху, скорее изумлённо, чем встревожено, а потом поднял глаза на Бэнни. Их взгляды встретились лишь на миг, и Бэнни тоже брыкнулся, потянув велосипед прямо на себя. Он начал дрыгать ногами, словно отбиваясь от своего «Рейнджера». Счётчик Гейгера отлетел, шлёпнувшись в канаву шкалой вниз.

Джо рысью побежал и дотронулся до него рукой, которая у него потянулась, словно резиновая, как ему показалось. Перевернул счётчик шкалой кверху. Стрелка подскочила до +200, лишь чуточку не достигая опасной зоны. Он успел это увидеть, а дальше и сам провалился в чёрную яму, полную оранжевого пламени. Джо подумалось, что это вспышки исполинского погребального костра, составленного из хэллоуиновских тыкв-светильников. Откуда-то гремели голоса: потерянные и испуганные. Потом его проглотила тьма.

19

Когда Джулия, выйдя из супермаркета, вернулась в редакцию «Демократа», там сидел, набирая что-то на ноутбуке, Тони Гай, бывший спортивный репортёр, который теперь олицетворял отдел новостей. Она вручила ему камеру и сказала:

— Прервись и напечатай это.

Сама она села к компьютеру писать статью. Её начало она держала в голове всю дорогу, пока шла сюда по Мэйн-стрит: «Эрни Келверт, бывший директор „Фуд-Сити“, призвал людей заходить с обратной стороны. Сказал, что он открыл задние двери. Но уже было поздно. Стихийный мятеж начался». Это было хорошее вступление. Проблема заключалась в том, что она не могла его написать. Она всё время била не по тем клавишам.

— Пойди наверх и полежи, — сказал Тони.

— Нет, мне нужно написать…

— В таком состоянии ты ничего не сможешь написать. Ты дрожишь, как осенний листок. Это шок. Полежи хотя бы часок. Я напечатаю кадры и перешлю на рабочий стол твоего компьютера. Наберу также записи из твоего блокнота. Иди наверх.

Ей не нравилось то, что он говорил, но она вынуждена была признать правильность его совета. Вот только оказалось, что ей понадобилось больше часа. Она ни раза толком не поспала с прошлой пятницы, которая была, как казалось, сто лет тому назад, итак ей стоило только коснуться головой подушки, как она провалилась в глубокий сон.

Проснувшись, Джулия запаниковала, увидев, какие длинные уже тени. День склонялся к вечеру. А Горес! Он, наверняка, уже напрудил где-то в уголке, и будет смотреть на неё беспредельно виноватыми глазами, словно это его вина, а не её.

Она запрыгнула в кеды, побежала в кухню и увидела, что её корги не скулит под «прогулочными» дверьми, а мирно спит в своей кровати — на одеяле между холодильником и печкой. На кухонном столе нашлась прислонённая к перечнице и солянке записка.

Не желая, что бы Горес забывал, что это она свет его души, Джулия разбудила его ещё до того, как наступило время поглощения им «Тугих полосок» [303], а потом спустилась в офис, чтобы причесать репортаж и написать редакторскую колонку, на которой настаивали Тони с Питом. Как только она начала работать, зазвонил мобильный.

— Шамвей слушает.

— Джулия! — голос Питера Фримэна. — Думаю, тебе следует прибыть сюда. За стойкой сидит Марти Арсенолт, и он меня не пускает. Говорит, чтобы я подождал где-то от-черта-в-стороне! Он никакой не коп, обычный тупой лесоруб, который немного подрабатывает летом регулировщиком дорожного движения, но сейчас строит из себя такое цебе большое, как член у Кинг-Конга.

— Пит, у меня здесь куча работы, и пока…

— Бренда Перкинс мертва. А также Энджи Маккейн, и Доди Сендерс…

— Что? — она вскочила так стремительно, что перекинулся стул.

— …и Лестер Коггинс. Они были убиты. И, слушай сюда, за эти убийства арестовали Дейла Барбару. Он сейчас сидит здесь в камере, в подвале.

— Я сейчас же буду там.

— Вот бля, — ругнулся Пит. — Сюда идёт Энди Сендерс, весь такой, к чёрту, заплаканный. Может, мне попробовать взять у него интервью или…

— Ни в коем случае, человек потерял дочь всего через три дня после того, как потерял жену. Мы же не «Нью-Йорк Пост». Я сейчас же буду там.

Не ожидая ответа, она оборвала разговор. Сначала она чувствовала себя довольно спокойной; даже не забыла запереть редакцию. Но только ступила на тротуар, в жару, под небо, словно закопчённое табачным дымом, куда и делся её покой. Джулия побежала.

20

Джо, Норри и Бэнни судорожно дёргались, лёжа в каком-то очень рассеянном свете солнца на дороге Чёрная Гряда. Сверху их обдавало горячим жаром. Отнюдь не склонная к самоубийству ворона уселась на телефонном проводе и хлопала на них яркими, умными глазами. Каркнув один раз, она взмахнула крыльями и полетела прочь под этим странным дневным небом.

— Хэллоуин, — бормотал Джо.

— Пусть они перестанут кричать, — стонал Бэнни.