Под куполом, стр. 104

— Сока, — сказала она, закрывая глаза. — Так, сока выпить было бы хорошо. Апельсинового или яблочного. Только не «V8» [254]. Он очень уж солёный.

— Яблочный, — сказал он. — Сегодня вам нужна только жидкость.

Пайпер прошептала:

— Мне так жаль мою собаку, — и отвернула голову.

Расти подумал, что она, наверное, уже будет спать, когда он вернётся к ней с банкой сока.

На полдороги по коридору он увидел, как из-за угла, из сестринской, галопом выскочил Твич. Глаза у него были выпяченные, дикие.

— Идём во двор, Расти.

— Сначала мне нужно принести преподобной Либби…

— Нет, сейчас же. Тебе нужно это увидеть.

Расти поспешил назад к палате № 29 и заглянул. Пайпер храпела с не достойным для леди рычанием, что было не удивительно, принимая во внимание её распухший нос.

Он отправился вслед за Твичем по коридору едва ли не бегом, стараясь приспособиться к его широким шагам.

— И что там? — спросил он, имея в виду «что там такое?»

— Не могу описать, а если бы даже смог, ты бы мне не поверил. Тебе нужно самому это увидеть, — он толкнул двери вестибюля.

На подъездной аллее, выйдя из-под защитного козырька, куда подвозят пациентов, стояли Джинни Томлинсон, Джина Буффалино и Гарриэт Бигелоу, подружка Джины, которую та и сагитировала помогать в госпитале. Все три стояли, обнявшись, словно утешали друг друга, и смотрели в небо.

Небо было заполнено сиянием розовых звёзд, и многие из них якобы падали, оставляя за собой длинные, почти флуоресцентные полосы. Дрожь пробежала у Расти по спине.

«Джуди это предугадала, — подумал он. — Розовые звезды падают полосами». И вот они падают. Падают.

Это было так, словно на их глазах само небо падало им на головы.

16

Когда начали падать розовые звезды, Алиса и Эйден крепко спали, но Терстон Маршалл и Каролин Стерджес — нет. Они стояли на заднем дворе Думагенов и смотрели, как звезды яркими розовыми полосами льются вниз. Некоторые из тех полос пересекались, и тогда, казалось, в небе возникают, чтобы вскоре исчезнуть, розовые руны.

— Это конец света? — спросила Каролин.

— Отнюдь, — ответил он. — Это метеоритный дождь. Довольно обычное явление для осени у нас, в Новой Англии. Думаю, сейчас немного поздно для астероидов, и, это, вероятно, какой-то приблудный метеоритный дождь — возможно, пыль с обломками породы какого-либо астероида, который разбился триллион лет тому назад. Ты только задумайся об этом, Кара!

Ей не хотелось.

— А метеоритные дожди всегда розовые?

— Нет. Думаю, и этот выглядит белым вне Купола, но мы его видим сквозь плёнку из пыли и разных мелких частичек. Сквозь атмосферное загрязнение, другими словами. Оно меняет цвет.

Засмотревшись на беззвучную розовую сутолоку в небе, она вспомнила:

— Терси, а малыш… Эйден… когда с ним случилось это… неизвестно, что это было, он говорил…

— Я помню, что он говорил. Розовые звезды падают, за ними остаются полосы.

— Но как же он мог знать об этом?

Терстон лишь покачал головой.

Каролин обняла его покрепче. В такие моменты (хотя ещё никогда подобные этому моменты не случались в её жизни) она радовалась, что Терстону столько лет, что он мог бы быть её отцом. Именно в этот миг ей хотелось, чтобы он действительно был её отцом.

— Как он мог знать, что это будет? Откуда он мог это знать?

17

Эйден говорил ещё кое-что в том своём пророческом состоянии: все смотрят. И в половине десятого этого понедельничного вечера, когда метеоритный дождь был в самом разгаре, его пророчество сбылось.

Новости распространяются по мобильным телефонам и по электронной почте, но большей частью традиционным способом: изо рта в уши.

Без пятнадцати десять Мэйн-стрит была переполнена народом, который наблюдает этот беззвучный фейерверк. Большинство людей стоят безмолвными. Кое-кто плачет. Лео Ламойн, верный прихожанин покойного пастора Церкви Святого Спасителя преподобного Лестера Коггинса, кричит, что это Апокалипсис, что он видит Четырёх Всадников на небесах, что второе пришествие скоро и всякое такое другое и тому подобное. Неряха Сэм Вердро — вновь на свободе с трёх часов дня, трезвый и раздражённый — говорит Лео, что, если тот не заткнётся об Апокалипсисе, он сейчас же увидит собственные звезды. Руп Либби, офицер полиции Честер Милла, держа руку на рукоятке своего пистолета, приказывает им обоим немедленно заткнуть глотки, перестать пугать людей. Словно они и так уже не напуганы. Уилла и Томми Андерсоны стоят на парковке возле своего «Диппера», Уилла плачет, спрятав лицо у Томми на плече. Рози Твичел стоит рядом с Энсоном Вилером перед «Розой-Шиповником», оба в фартуках и тоже обнявшись. Норри Келверт и Бэнни Дрэйк смотрят вместе со своими родителями, пальцы Норри проскальзывают в ладонь Бэнни, он принимает их с трепетом, которому не ровня какие-то падающие звёзды. Джек Кэйл, теперешний директор «Фуд-Сити», стоит на парковке супермаркета. Джек позвонил Эрни Келверту, бывшему директору, днём, чтобы спросить, не поможет ли тот ему инвентаризировать имеющиеся в магазине продукты. Они как раз занимались этой работой, надеясь к вечеру закончить, когда на Мэйн-стрит началось это сумасшествие. Теперь они стоят рядом, смотрят, как падают розовые звезды. Стоят, задрав головы, перед своим похоронным салоном Стюарт и Ферналд Бови. Генри Моррисон и Джеки Веттингтон стоят через дорогу от похоронного салона, и рядом с ними стоит Чез Бендер, который преподаёт историю в средних классах школы.

— Это всего лишь метеоритный дождь, видимый сквозь слои грязи, — объясняет Чез полицейским… но в голосе его всё равно слышать боязнь.

Тот факт, что цвет звёзд на самом деле изменился из-за накопления твёрдых частичек, доходит до людей, поворачивая ситуацию в новом направлении: постепенно плач распространяется. Звучит он негромко, почти как дождь.

Большого Джима бессмысленные огоньки в небе интересуют меньше того, как люди интерпретируют эти огоньки. В этот вечер они просто разойдутся по своим домам. Однако уже завтра всё может выглядеть иначе. И тот страх, который он наблюдает на многих лицах, не такая уже и плохая вещь. Испуганным людям нужен жёсткий лидер, а если есть что-то, что, как знает Большой Джим, он может обеспечить, то это как раз жёсткое лидерство.

Он стоит на крыльце полицейского участка вместе с шефом Рендольфом и Энди Сендерсом. Ниже них стоят его проблемные детки: Тибодо, Ширлз, эта шлюха Руа и друг Джуниора Фрэнк. Большой Джим спускается по ступенькам, с которых чуть раньше скатилась Либби («Она сделала бы нам большую услугу, если бы свернула себе шею», — думает он), и хлопает по плечу Фрэнка.

— Нравится зрелище, Фрэнки?

Большие испуганные глаза делают этого мальчика на вид двенадцатилетним, вместо двадцатидвухлетнего, или сколько там ему.

— Что это, мистер Ренни? Вы знаете?

— Метеоритный дождь. Просто Господь передаёт привет Его народу.

Фрэнк Делессепс немного расслабляется.

— Мы зайдём вовнутрь, — кивает Большой Джим большим пальцем себе за спину, на Энди и Рендольфа, которые стояли, всматриваясь в небо. — Мы там кое-что обсудим, а потом я позову вас четверых. Я хочу, чтобы вы все рассказывали одинаковую чёртову историю, когда я вас позову. Ты это понял?

— Да, мистер Ренни, — отвечает Фрэнки.

На Большого Джима смотрит Мэл Ширлз — глазами, как блюдца, с разинутым ртом. Большой Джим думает, что парень имеет такой вид, словно увидел, что уровень его Ай-Кью вырос до семидесяти [255]. Что тоже совсем неплохая вещь.

— Это выглядит, как конец света, мистер Ренни, — говорит он.

— Бессмыслица. Ты же спасён, сынок?

— Думаю, да, — говорит Мэл.

— Тебе не о чем беспокоиться, — Большой Джим инспектирует их одного за другим, заканчивая Картером Тибодо. — А путь к спасению сегодня лежит через то, чтобы вы все рассказали одинаковую историю.