Ночная Мышь, или Первый полет, стр. 25

— Про ого-го и я тебе могла бы сказать, — перебила его кроха.

— Но ведь не говорила же… А она говорила… И про то, что мы птицы — высшие существа, а все прочие не в счёт, особенно коровы… А потом сказала, что надо пройти испытание… Облететь ночью весь Лес и расклеить бумажки… Это и было испытание. Я ведь их толком даже и не читал. Не до того было… Страшно было. Но я всё-таки полетел. Гордился потом собой…

— Гордился? — ядовито переспросила Мышь.

— Недолго. Про тебя вспомнил и подумал, неужели Мышь тоже не в счёт?? А Икка… Она была такая несчастная… Ну дурак я, дурак! — повинился Птах. — Но ты не думай, я понял… Я всё правильно понял… И больше к ней ни ногой! К пророчице, то есть. Она звала, но я не полетел! Вот…

— Ну что же теперь… — после секундной заминки отозвалась Мышь, — в конце концов, каждый может оказаться в дураках… — И я тоже могу, — великодушно добавила она. — Я на тебя не сержусь. Икка уже всё позабыла… — Тут любопытство пересилило желание наставлять, и она выпалила, — и всё-таки, хоть убей, не пойму, зачем ты развешивал эти мерзкие бумажонки на болоте? Там-то кому читать?!

— Я их где попало вешал, — потупившись, объяснил Птах, — в темноте же не видно…

— Понятно… Но запомни, пожалуйста, на будущее, — строго, словно учительница, продолжила Мышь. — Если тебя кто-то долго и упорно хвалит, будь осторожен! Запомни, Птах, жизнь слишком непростая штука, чтобы кто-то стал говорить тебе много хороших слов задарма… Кроме меня, разумеется, — подумав, уточнила маленькая мыслительница.

— Запомню! Обязательно запомню, — пообещал птенец и присвистнул, глянув на темнеющее небо, — Ой! Вот теперь мне, и правда, пора. До свиданья, Мышь! — крикнул он, поднимаясь в воздух.

— До свиданья! — ответила она с земли и, вспомнив любимое напутствие моряков из книжек Верёвочного Зайца, сорвала с головы свою прекрасную жёлтую шляпу и закричала, что есть мочи, — попутного ветра! Попутного ветра!

Так она стояла и махала, махала шляпой ему вслед, пока он не скрылся за вершинами деревьев, в груди у неё теснились тысячи добрых слов, которые она хотела, но не успела сказать своему пернатому другу. Впервые Мышь задумалась о том, что лето слишком коротко для того, чтобы успеть одарить хорошими словами всех, кого любишь. Задыхаясь от нового знания, такого же пронзительного и прекрасного, как августовский закат, она побежала к домику с круглыми окнами и с порога выпалила в открытую дверь:

— Заяц, ты — самый лучший!

Удивлённый таким приветствием, он поднялся ей навстречу из кресла. Мышь взмахнула букетом и осыпала опешившего Верёвочного мечтателя цветами с головы до пят.

Эпилог,

в котором всё, что кончается, кончается хорошо

Утро первого сентябрьского дня было таким же благостным и золотистым, как любое летнее утро. Только мерный стук падающих желудей и осторожные шепотки облетающих листьев напоминали о том, что наступает осень.

Икка, окончательно уверившаяся в том, что траву для неё собирал сам Берёзовый Слон, днями напролёт лила слёзы на берегу Маленького Моря, занявшего (а вернее, залившего) большую часть Дальней Поляны. Море синело и солонело на радость всем обитателям Нечаянного Леса, хотя их радость составляла только ничтожную долю от счастья, переполнявшего Верёвочного Зайца.

Когда-то давным-давно он так и не дошёл до моря, и вот теперь, в зрелые годы, море само пришло к нему. Маленькие ласковые волны шуршали и пенились в каких-то семнадцати шагах от порога домика с круглыми окнами. За время, прошедшее после суда, закончившегося потопом, Заяц смастерил маленькую лодочку и каждое утро выгребал на ней в Маленькое Море. Он отплывал подальше от берега и, блаженно щурясь под мягкими утренними лучами, принимался мечтать о том, что когда-нибудь — совсем скоро он выйдет в море на большом корабле. У Зайца всё было рассчитано! Бобр обещал помочь с деревом, а госпожа Мауз бралась сшить паруса, так что уже в конце грядущей весны можно будет отправляться в первое плаванье, подняв на мачте стяг — серебряный след заячьей лапки на ярко-голубом полотне.

Заяц радовался жизни. А Ночная Мышь радовалась за Зайца. На радостях она собралась наконец почистить Ночной Горшок, чего уже давненько не делала. Она выкатила его из дому и сосредоточенно принялась за дело. Час спустя горшок сиял и блестел, точно новенькая монета, и солнечные лучи так и отскакивали от его пузатых боков.

Сама кроха при этом оказалась с ног до головы перемазана песком и золой, но это её ничуть не смущало. Она привычно умостилась на краешке горшка, поджав лапы, и думала свои нехитрые думы.

«Наверное, надо просто делать то, что ты должен делать, а что получится — то получится. Вот Заяц всю жизнь стремился к морю… И ведь он попал туда в конце-то концов… Я буду жить, махать крыльями, падать, набивать синяки и шишки, и когда-нибудь это случится.

Мне кажется, я наконец-то поняла, в чём тут секрет… Полёт нельзя заслужить, нельзя вымучить из себя, полёт нельзя купить или украсть, но и заработать тоже нельзя… Как бы ты ни старался, всего будет недостаточно. Но если изо дня в день делать всё, что только возможно, то когда-нибудь это произойдёт… Ты не можешь заслужить полёт, но полёт может с тобою случиться, надо только перестать ждать, — подытожила Мышь и сама удивилась, как легко улеглись в её маленькую голову такие сложные мысли. — Кажется, я всё-таки очень умна, — решила Мышь, — жаль только, что никто об этом до сих пор не догадался. Подсказать им, что ли…»

За спиной у неё что-то громыхнуло, она почувствовала толчок и, чтобы удержать равновесие на краю горшка, вцепилась в него и изо всех сил замахала крыльями.

— Ну и кто это здесь толкается? — недовольно буркнула она, поворачивая голову к неведомому обидчику, и сердце у неё в груди оборвалось. Земля стремительно удалялась от сверкающего горшка всё дальше и дальше. Мелькнула в рыжей листве пушечка Мелкого-Вредоносного — из её дула поднимался сизый дымок, блеснул на солнце колокольчик Печальной Икки и крылечко домика с круглыми окнами…

Она летела! От неожиданности лапы у крохи разжались и горшок камнем рухнул вниз. А она летела! Ночной горшок гулко стукнулся о землю и покатился вниз с холма, подскакивая и звеня. Но Мышь не обратила на это никакого внимания. Распахнув глаза и крылья навстречу выходящему из-за деревьев солнцу она летела!

С перепачканной физиономией и вдохновенной улыбкой, трепыхаясь и трепеща, она влетела в первый осенний день.