Собрание сочинений в 10 томах. Том 8, стр. 89

— Пришпорьте коней, рыцари! — приказала Масуда, и д'Арси в первый раз коснулись своих коней острыми шпорами.

Почувствовав укол стали, Дым и Огонь прыгнули вперед с такой быстротой, точно их только что вывели из дверей конюшни, расстояние между беглецами и преследователями увеличилось. Так пролетели они мили две, и вот, в каких-нибудь семистах ярдах перед ними показалось широкое начало моста, на противоположном берегу реки башни Эдессы вырисовывались так ясно, что на них можно было различить часовых. Скоро беглецы спустились в маленькую ложбину, теперь мост и город исчезли у них из виду. При подъеме на новую возвышенность лошади стали наконец уставать под своей двойной ношей. Они задыхались, дрожали и, пришпоренные, делали только несколько коротких прыжков. Ассасины видели это и летели с диким криком, они приближались, и топот копыт их лошадей звучал, как гром. Они снова были всего в пятидесяти ярдах от беглецов… Вот это расстояние уменьшилось до тридцати, снова полетели копья, однако ни одно не попало в цель. Масуда что-то крикнула лошадям, и они, собрав силы, пустились по откосу короткими судорожными прыжками. Годвин и Вульф переглянулись, потом сразу задержали коней, соскочили на землю, обернулись и обнажили мечи.

— Вперед! — крикнули д'Арси, и, почувствовав более легкую ношу, лошади понеслись дальше. Ассасины подскакали. Вульф нанес страшный удар и сбил с седла первого из них, но его самого свалили на землю. Падая, он услышал радостный крик и, поднявшись на колени, оглянулся. К ним летел отряд наездников в тюрбанах; наклонив копья, воины эти громко кричали:

— Салах ад-Дин! Салах ад-Дин!

Ассасины тоже увидели противников и повернулись, чтобы обратиться в бегство.

— Коня, коня! — по-арабски закричал Годвин, сам не зная как очутился в седле и понесся вместе с сарацинами.

Вульфу тоже подвели лошадь, но он не мог удержаться на ней. Трижды он пробовал сесть в седло, но каждый раз падал на спину на песок, размахивая мечом. Подле него стояли Масуда с кинжалом в руке и рядом с ней коленопреклоненная Розамунда.

Теперь преследователи превратились в преследуемых. Многих фидаев убили на конях, некоторые из них сошли с лошадей и маленькими группами бились насмерть. Очень немногих взяли в плен. Только несколько человек уцелело и вернулось в твердыню Властителя Гор, чтобы рассказать ему, чем окончилась их погоня за его невестой.

К Вульфу подъехал Годвин с красным мечом в руках. Рядом с ним был невысокий человек с блестящими глазами и в великолепной одежде. При виде его Розамунда вскочила и с легким криком обняла его:

— Хасан, принц Хасан! Это вы! О, слава Богу! — И если бы Масуда не поддержала ее, она бы упала.

Эмир посмотрел на Розамунду, на ее распустившиеся волосы, на испачканное лицо, разорванное покрывало, на ее шелковое платье и драгоценности, которыми ее покрывали как нареченную невесту аль-Джебала, опустился на одно колено и коснулся подола ее платья.

— Слава Аллаху, — сказал он. — Я, его недостойный раб, от всего сердца благодарен ему, так как уже не думал увидеть вас в живых. Воины! Перед вами Роза Мира, принцесса Баальбекская и племянница вашего повелителя Салах ад-Дина!

И вот в виде салюта перед растрепанной, но все же царственной девушкой поднялись руки, копья и сабли, а Вульф, лежавший на земле, воскликнул:

— Как? Да ведь это наш купец-виноторговец! А не стыдно вам вспоминать, что вы продали нам отравленное вино?

Эмир Хасан вспыхнул и пробормотал:

— Как и вы, сэр Вульф, я только раб судьбы и должен повиноваться. Не питайте зла против меня, раньше узнайте все.

— Я и не сержусь, — ответил Вульф, — но я всегда плачу за выпитое вино… и мы еще сведем с вами счеты.

— Не надо ссориться, — обратилась к ним Розамунда, — правда, он украл меня, но он также мой освободитель и друг, и не будь его…

— Она вздрогнула.

— Принцесса, мне кажется, что вы должны благодарить не меня, а ваших храбрых двоюродных братьев и этих великолепных лошадей, — и Хасан указал на коней, которые стояли, дрожа всем телом, и тяжело водили впалыми боками.

— Я должна благодарить также вот и эту благородную женщину, — сказала Розамунда, обнимая шею Масуды.

— Мой господин наградит ее, — заметил Хасан. — Конечно, вы должны осуждать меня за то, что я оставил вас. Но я сказал себе: в замке сына Сатаны Синана я не могу помочь вам. Поэтому я подкупил франкского раба, обещав ему звезду моего дома, — принц дотронулся до драгоценности, сиявшей на его тюрбане, — и все деньги, которые были у меня на руках. Когда он развязал веревки и наклонился над золотом, я заколол шпиона его же собственным ножом. Сегодня утром я пришел к этому городу с десятитысячным войском, намереваясь идти на Синана и спасти вас, а в худшем случае хотя бы отомстить за вашу гибель — посланники Салах ад-Дина передали мне вашу просьбу… Час тому назад воины на башнях сказали, что они видят двух лошадей, мчащихся по равнине и несущих по двое седоков, и что за ними гонятся ассасины; я перешел через мост и ждал, не думая, что это мчитесь вы. Я просто хотел напасть на ассасинов. Теперь, — мрачно прибавил он, — за вас отомщено сполна.

— Можно отомстить еще полнее, — вступил в разговор Вульф, — я покажу вам тайный ход в крепость, а если не я, то Годвин, вы можете выгнать Синана из его собственного замка!

Хасан покачал головой:

— Я бы с удовольствием сделал это, потому что мой господин давно враждует с Синаном-волшебником. Но теперь у Салах ад-Дина иные дела, — и он многозначительно посмотрел на Вульфа и Годвина, — и мне было приказано только спасти принцессу; она спасена, ассасины дорого поплатились за ее страдания! Но предупреждаю вас всех и себя тоже: фидаи Синана будут следить за каждым из нас, надеясь покончить с нами. Вот и носилки — сядьте в них все, вас отнесут в город. Сегодня вы достаточно ездили верхом! Не опасайтесь за этих лошадей — их отведут в Эдессу и постараются сохранить живыми.

В цитадели беглецам дали напиться ячменного отвара и вина, а коней медленно провели в крепость, уложили на густые соломенные подстилки, предлагая им корм, который они от усталости стали есть не сразу. Утолив голод, Розамунда, Масуда, Годвин и Вульф разошлись по своим помещениям и легли в постели, искусный доктор перевязал раны Вульфа. И целых два дня никто из них не поднимался, так были они слабы и утомлены.

IV. Султан Салах ад-Дин

На третье утро Годвин, проснувшись, увидел через стрельчатое окно лучи восходящего солнца, которые освещали другую постель рядом — на ней спал Вульф, перевязка окружала его голову, раненную в последней стычке с ассасинами, другие повязки виднелись на его руках и теле, исколотом во время боя на ужасном мосту.

С удивлением смотрел Годвин, как крепко спит его брат, несмотря на раны, и раздумывал о промысле Божьем, который руководил ими с самого, их приезда в Бейрут.

Наконец проснулся и Вульф, потянулся и слегка вскрикнул — движение причинило ему боль; он проворчал, что слишком светло, и попросил брата дать ему поесть, так как он очень голоден, потом с помощью Годвина оделся, но не в кольчугу. Тут благодаря воинам Салах ад-Дина, которые день и ночь караулили, чтобы к д'Арси не пробрались ассасины, незачем было защищать себя стальной броней. Вульф услышал шаги часовых и передернул широкими плечами.

— От этого звука холод бежит у меня по спине, — сказал он. — В первую минуту, когда я открыл глаза, мне показалось, что мы снова в доме аль-Джебала, там, где люди прокрадывались к нам, пока мы спали, и убийцы шмыгали взад и вперед мимо занавесей. Ну, что бы ни случилось дальше, я благодарю святых за то, что мы не у него. Говорю тебе, брат, с меня достаточно гор, узких мостов и ассасинов! Теперь мне хотелось бы жить на равнине, без единого пригорка, посреди честных людей, глупых, как их собственные овцы, среди простаков, которые по воскресеньям ходят в церковь и накачиваются, но не гашишем, а коричневым элем. Мне хотелось бы увидеть соленые берега Эссекса, почувствовать дыхание восточного ветра… Предоставляю тебе ароматные сады Синана, кубки и драгоценности, а также бои и приключения золотого Востока.