И быть подлецом, стр. 24

Лон, прожевав большой кусок отбивной, собрался заговорить, но я остановил его.

– Они должны прочесть это. Обязательно. Я знаю, что ты не редактор, но ты лучший работник газеты и тебе разрешено разговаривать с редакторами, не так ли? Я был бы очень доволен, если бы появилась такая передовица, хотя бы в порядке эксперимента. Настолько доволен, что, если бы газета опубликовала это, я захотел бы выразить свое восхищение, дав ей возможность первой откусить лакомый кусочек от одной очень интересной темы.

Лон поднял брови.

– Если не хочешь, чтобы меня одолела скука, переверни все вверх ногами: пусть эта интересная тема окажется наверху.

– Запросто. Ты хочешь об этом поговорить?

– Почему бы нет?

Я подал знак официанту снова наполнить наши стаканы.

Я бы отдал все на свете, по крайней мере в пределах сорока центов, чтобы узнать, прочитал ли Вульф эту статью до того, как я показал ему ее вечером в воскресенье. Думаю, что да. Он всегда проглядывает передовицы в трех газетах, одна из которых «Газетт» и если он заметил ее, то должен был прочитать. Она называлась «Ложная тревога» и содержала идею, которую я изложил Лону.

Я, конечно, знал, что Вульф не начнет брызгать слюной, и должен был ожидать, что он не подаст никакого знака и никак не будет комментировать статью. Тем не менее ближе к вечеру я забеспокоился. Если он не читал ее, надо подсунуть ему газету, а это рискованно. Надо проделать это правильно, иначе он унюхает неладное. Поэтому я обдумал, какой должна быть моя естественная реакция, если я случайно наткнусь на эту статью.

Я поступил так: развернул кресло, улыбнулся ему и небрежно спросил:

– Вы не видели передовицу в «Газетт» под названием «Ложная тревога»?

– О чем? – проворчал он.

– Прочтите лучше сами. – Я поднялся, подошел к его столу и положил газету. – Забавно, но у меня такое чувство, будто я сам ее написал. Это единственная статья за последние несколько недель, с которой я абсолютно согласен.

Он взял газету. Я снова сел и уставился на него, но он закрыл газетой лицо, и мне не было ничего видно. Читает он медленно, и, хотя времени ушло достаточно, чтобы прочитать всю статью дважды, он сделал бы точно так же, если бы уже знал ее наизусть.

– Ба!. – Он бросил газету. – Писака, у которого разгулялась язва и вынудила его сесть на диету.

– Да, видимо, так. Крыса. Презренная вошь. Если бы он только знал, как вы потеете и волнуетесь, не спите ночами.

– Арчи, заткнись!

– Да, сэр.

Я очень надеялся, что выглядел естественно.

На этом все и кончилось, но я не чувствовал себя побежденным. Я и не надеялся, что он начнет рвать на себе волосы или расхаживать взад и вперед по комнате. Немного позже к нам зашел его старый приятель Марко Вукчич, чтобы скоротать воскресный вечер с легкими закусками: пять сортов сыра, желе гуаявы, жареные каштаны и миндальные пирожные. Мне было любопытно, покажет ли Вульф статью Марко, поскольку это было бы плохим знаком. Он не показал. После того как Марко ушел обратно в ресторан Рустермана – лучший ресторан в Нью-Йорке, потому что он им управлял, – Вульф снова уселся с книгой. Он не прочитал и десяти страниц, когда загнул уголок страницы, закрыл книгу и бросил ее на дальний конец стола. Затем поднялся, прошел через комнату к глобусу, остановился около него и стал изучать географию.

Похоже, что это обрадовало его не больше, чем книга, поэтому он подошел к приемнику и включил его. Настроившись поочередно на восемь разных станций, он пробормотал что-то, вернулся в свое кресло, сел в него и нахмурился. Я наблюдал за всем этим лишь краем глаза, поскольку был якобы настолько глубоко погружен в журнал, что даже не знал, что он в комнате.

Он заговорил первым:

– Арчи!

– Да, сэр?

– Прошло девять дней.

– Да, сэр.

– С того дня когда ты великолепным способом доставил эту самую мисс Шеперд.

– Да, сэр.

Он был тактичен. Он имел в виду, что прошло девять дней с тех пор, как он совершил чудо, обнаружив полоску на бутылке и расстройство желудка у мисс Фрейзер, но он вычислил, что если бросит мне кость, то я не буду огрызаться и злорадствовать.

– Тогда было бы логичным предположить, что потребуется обычная работа. Но события этих девяти дней не подтвердили этого предположения.

– Да, сэр.

– Соедини меня с Крамером.

– Как только дочитаю абзац.

Я выждал несколько секунд, хотя должен признать, что не видел ни одного слова, затем подошел к телефону. Я ожидал, что удастся поговорить с кем-нибудь из подчиненных инспектора, поскольку был воскресный вечер, и надеялся, что Вульф это понимает. Однако Крамер был на месте, Вульф взял трубку и пригласил его зайти к нам.

– Я занят, – голос Крамера звучал устало. – У вас есть чтонибудь новенькое?

– Что?

– Не знаю. Я не буду знать до тех пор, пока не поговорю с вами. После того как мы поговорим, вы сможете тратить усилия более продуктивно.

– Ерунда! Я буду через полчаса.

Все это меня не обрадовало. Дело оставалось для меня таким же темным.

Неужели я убил целый вечер и потратил двадцать долларов на выпивку и еду для Лона Коэна только для того, чтобы заставить Вульфа пригласить Крамера и перекинуться с ним парой слов. Что касается того, что у Вульфа что-то есть, – это абсолютная ложь. Все, что у него было, это ослиное нежелание нарушать свое расслабленное, комфортное состояние.

Поэтому, когда прибыл Крамер, я не пускал от радости пузырей. Он, кстати сказать, тоже. Он прошел в кабинет, кивнул в знак приветствия, упал в кресло из красной кожи и прорычал:

– Мне искренне жаль, что вы не бросили свои эксцентричные привычки и не начали больше двигаться. Я очень занят, но я здесь. В чем дело?

– Замечание, которое я сделал по телефону, – спокойно сказал Вульф, – могло показаться непонятным, но имело под собой основание.

– Какое замечание?

– О том, что ваши усилия могут быть потрачены более продуктивно. Вы добились какого-нибудь прогресса?

– Нет.

– За неделю ничуть не продвинулись?

– Я продвинулся к дню своей отставки, это точно. В остальных смыслах

– нет.

– Тогда я хотел бы задать несколько вопросов о той женщине, Бьюле Пул, которая была найдена мертвой в своем кабинете утром в пятницу. В газетах пишут, что вы назвали это убийством. Это так?

Я вытаращил на него глаза. Этого я абсолютно не понимал. Когда он неожиданно резко сворачивает в сторону от дороги, нельзя понять, либо он находится в тупике, либо он очень умен, либо старается показать мне, насколько я глуп. Затем я заметил блеск в глазах Крамера. Это показывало, что даже он оставил меня далеко позади. И все, что я смог сделать, – это вытаращить глаза еще сильнее.

Крамер кивнул.

– Да, это было убийство. А что, вы ищете других клиентов, чтобы я заработал для вас гонорар?

– Вы не знаете, кто это сделал?

– Нет.

– Никаких догадок? Расследование началось удачно?

– Никак не началось, ни хорошо ни плохо.

– Расскажите мне об этом.

– Большая часть фактов напечатана в газетах, – проворчал Крамер. – Мы скрыли от журналистов одну или две детали. – Он глубже уселся в кресло, так, как будто решил остаться дольше, чем предполагал. – Вам не кажется, что сначала вы могли бы мне рассказать, что вас заинтересовало

– Конечно. Сирил Орчард был издателем журнала о скачках. Его подписчики платили неслыханную сумму – десять долларов в неделю. Мисс Бьюла Пул издавала журнал, который претендовал на то, чтобы прогнозировать политические и экономические события. Его подписчики платили ту же неслыханную сумму – десять долларов в неделю.

– Это все

– Я думаю, этого достаточно, чтобы возникло несколько вопросов.

Орчард был отравлен, а мисс Пул застрелена. Большая разница в методах.

Сейчас предполагается, что мистер Орчард был убит по ошибке. Яд предназначался другому, в то время как пуля, убившая мисс Пул, предназначалась именно ей. Тем не менее это замечательное совпадение – по крайней мере это возбуждает любопытство. Например, возможно. было бы не напрасным сравнить списки подписчиков обоих изданий.