Вышел месяц из тумана, стр. 18
— Хороший вопрос, — донесся из динамика рокот Вульфа. — Мне, конечно, трудно было бы оказаться в шкуре Хейдекера. Следовало сказать: он говорит, что думает именно так. Вы, может быть знаете, мадам: он один из тех, кто не в силах выдержать психологическое давление. Разоблачение того, что он предал интересы фирмы, несомненно, положит конец его карьере адвоката, но умолчание о том, что он виновен в недонесении на убийцу, могло бы его попросту погубить. Вам, должно быть, известно…
— Если он говорит, что, по его мнению, убийство совершила я, то он просто лжет. Он сам ее убил. Он лжец и предатель. Вчера он звонил мне дважды. В первый раз сказал, что нас видели тогда в ресторане, и предостерег меня, во второй раз — через час после первого звонка — заявил, что принял необходимые меры и опасность нам больше не грозит. Так что он ее и убил. Когда мистер Гудвин сказал мне, что выяснились некоторые интересные подробности, я сразу поняла, в чем дело: он раскис и начал врать. Он самый настоящий подлец. Потому я и пришла сюда. Признаю, что я виновна в недонесении на убийцу. Я знаю, что это очень плохо с моей стороны, но, может быть, заявить на него еще не поздно? Или уже поздно?
— Нет. Признание может облегчить вашу совесть и одновременно вашу участь. Когда именно он вам позвонил второй раз?
— Точно не знаю. Между пятью и шестью вечера. Примерно в половине шестого.
— Что за уговор был между вами и почему вы его так скрывали?
— Не сомневаюсь, что он нагородил вранья и по этому поводу. Авантюру эту придумал он сам. Месяц назад он пришел ко мне и заявил, что может предоставить информацию о моем муже, которую можно будет использовать против него, чтобы защитить мои права. Он хотел…
Тут Хейдекер дернул головой и взвизгнул:
— Это ложь! Я к ней не ходил, она сама ко мне пришла!
Странная вещь — человеческая натура! Изучаешь ее, изучаешь, а до конца все равно не поймешь. Никогда не подумал, что такое возможно: когда она обвинила его в убийстве, он и глазом не моргнул, а тут… Эдей, который все еще стоял рядом, уставившись на компаньона, что-то сказал, но что именно, я не разобрал.
Миссис Соррел тем временем продолжала:
— Он хотел, чтобы я заплатила ему за эти сведения миллион долларов, но я не могла этого сделать — я ведь не знала, сколько мне достанется. Так что, в конце концов я обещала дать ему десятую часть того, что получу сама. Об этом мы и говорили в тот вечер в ресторане.
— Ну и как, сообщил он вам эти сведения? — поинтересовался шеф.
— Нет. Он потребовал слишком большой аванс. Нам трудно было договориться — мы ведь не могли записать наши условия на бумаге и поставить наши подписи.
— Еще бы! — хмыкнул Вульф. — К тому же от подобного документа мало проку, когда ясно, что ни одна из сторон не осмелится его обнародовать. Надеюсь, вы понимаете, миссис Соррел, что ваше признание повлечет за собой дачу показаний в суде по делу об убийстве. Готовы вы подтвердить ваши слова под присягой?
— Очевидно, придется это сделать. Я знала, что это мне предстоит уже тогда, когда собиралась сегодня к вам.
— Значит, вы просто строите из себя дурочку, мадам! — вдруг отчеканил Вульф, резко сменив тон, — словно хлыстом стегнул.
И снова настал критический момент, когда следующее слово могло быть за мной. Наш план, предусматривавший, что все произнесенные слова в кабинете слышали четыре компаньона, рассчитан был на то, что Хейдекер признает свою вину при свидетелях. Если бы он сумел совладать со своими нервами, Вульф рисковал перегнуть палку. Но Хейдекер был сломлен. Конечно, он не изложил еще на бумаге свое признание и не подписал его, но теперь не было сомнений, что он это сделает. Так что я не стал останавливать шефа.
Послышался голос миссис Соррел:
— Что вы, мистер Вульф! Я никого из себя не строю. Вовсе нет.
— Не нет, а да! Вас выдают даже мелочи. После того, как вы вчера днем позвонили по моему номеру и поговорили с мисс Аарон, вам надо было добраться сюда как можно скорее. Поскольку тогда еще вы никого убивать не собирались, вам не пришло в голову принимать меры предосторожности. Не знаю, есть ли у вас своя машина с шофером, но даже если есть, посылать за ней, значило, потратить лишнее время, а тут каждая минута была на счету. Станции метро поблизости от моего дома нет, автобусы ходят медленно да и останавливаются далеко отсюда. Без сомнения, вы наняли такси. Несмотря на то, что на улицах интенсивное движение, на такси сюда можно было доехать быстрее, чем дойти пешком. Подозреваю, что такси вам ловил швейцар отеля «Черчилль». Но даже если это не так, разыскать водителя будет проще простого. Достаточно позвонить инспектору Кремеру, который был у меня сегодня днем, и порекомендовать ему найти водителя такси, который посадил вас в свою машину у отеля «Черчилль» и довез до моего дома. Это я и намереваюсь сделать. И этого будет достаточно, чтобы вас изобличить.
Энн Пэйдж встала. Она явно находилась в затруднительном положении — ей хотелось подойти к Грегори Джетту, с которого она не сводила глаз, но в то же время страшно было отойти от мистера Отиса, съежившегося в кресле, понурившего голову и закрывшего глаза. К счастью Джетт заметил ее порыв, подошел к ней и нежно обнял. То, что он в столь критический для свой фирмы момент мог думать о личных делах, было характерно для этого человека — неисправимого романтика.
Вульф тем временем обрушивал на миссис Соррел удар за ударом:
— Я также предложу инспектору прислать сюда полисмена, чтобы взять вас под стражу, пока будут искать водителя такси. Если вы спросите, почему я не сделал этого до сих пор, почему я сперва говорю все это вам, могу ответить: это с моей стороны слабость — мне просто хочется получить моральное удовлетворение. Чуть больше суток назад в этой самой комнате я по вашей вине подвергся самому жестокому унижению за всю мою жизнь. Не могу сказать, что подобная расплата доставляет мне удовольствие, но…
Тут вдруг динамик выплюнул целый набор звуков: женский визг (его, должно быть, издала миссис Соррел), скрип отодвигаемого кресла, какое-то шуршание, а под конец приглушенное рычание, несколько напоминавшее звуки, которые обычно издает мой шеф.
Я ринулся к двери в гостиную, распахнул ее, сделал несколько шагов — и застыл в изумлении: такого зрелища мне никогда в жизни видеть не приходилось и явно больше не придется. Ниро Вульф обхватил своими ручищами прелестную молодую женщину и крепко прижимал ее к своим мощным телесам, не давая пустить в ход руки. Я так и стоял без движения, словно остолбенев.
— Арчи! — пророкотал шеф. — Держи же ее, черт возьми!
Я повиновался.
9
Рад был бы сообщить, что Вульфу удалось сохранить в целости и неприкосновенности репутацию адвокатской фирмы Отиса, но ничего не поделаешь — придется сказать правду. Конечно, шеф сделал все, что мог, но от него мало что зависело — Хейдекер ведь был на суде главным свидетелем обвинения, и его допрашивали целых шесть часов. Разумеется, карьера его, как юриста, на этом была кончена. Вульфу же все-таки посчастливилось: окружной прокурор в конце концов согласился, что опознать вещественное доказательство номер три — шелковый галстук коричневого цвета с узором из маленьких желтых загогулин — смогу и я, так что самого Вульфа в качестве свидетеля все-таки не вызвали. Присяжным, очевидно, показалась убедительной его версия убийства — просовещавшись всего пять часов, они вынесли вердикт о том, что миссис Соррел виновна.
А так все осталось по-старому. Фирме мистера Отиса, как и раньше, поручают судебные дела, сам он неизменно является в контору пять раз в неделю. Грегори Джетт женился на мисс Пэйдж и, как я слышал, стал больше заботиться о том, чтобы его расходы не превышали доходов. Не знаю только, увеличилась ли его доля прибыли по сравнению с прежними одиннадцатью процентами. Это уж точно вопрос деликатный.