Гамбит, стр. 26

За обедом, а потом за кофе Вульф продолжал свои рассуждения о Вольтере, начатые за ленчем. Главная проблема состояла в том, можно ли называть человека великим за умение владеть пером, даже если он подхалим, приспособленец, фальшивомонетчик или интеллектуальный хлыщ. За ленчем Вольтер был оправдан во всем, за исключением подхалимажа. Как можно назвать великим человека, который искал благосклонности герцогов и герцогинь, а также Ришелье и Фридриха Прусского? Но в кабинете за кофе Вольтер был осужден. В конце концов дело решило то, о чем речь совсем не шла за ленчем: у Вольтера не было вкуса и был очень плохой аппетит. Он был равнодушен к еде, он даже мог есть всего раз в день и почти ничего не пил. Всю жизнь он был очень худ, а в последние свои годы он превратился в настоящий скелет. Абсурдно называть его великим человеком, строго говоря, он вообще не был человеком, потому что он был лишен вкуса, а желудок его высох. Он был замечательным механизмом по плетению словес, но не человеком, не говоря уже о том, что не великим.

Я не могу это передать. Я должен либо дословно излагать застольные речи Вульфа — и вы будете или наслаждаться ими, или отвергать их — либо вовсе не упоминать о них. Обычно я этого и не делаю, но в этот вечер я подозревал, что они имеют особое значение. Докладывая ему о моем визите к Блаунтам, я конечно вставил и описание внешности Комуса: кожа да кости. Я подозревал, что именно поэтому Вульф ополчился на Вольтера. Не так сильна была связь, но она существовала, и это показывало, что даже за едой он не может отключиться от своих мыслей. Так я думал, и если был прав, то ничего хорошего в этом не было. Такого никогда не случалось раньше. Значит, он боялся, что рано или поздно ему придется проглотить нечто очень неприятное и для вкуса и для желудка — допущение, что Мэтью Блаунт не виновен.

Кофе еще не был убран, а он все еще занимался Вольтером, когда за несколько минут до девяти тридцати явился Чарлз У. Йеркс. Еще одним симптомом плохого состояния духа Вульфа был тот факт, что когда в дверь позвонили и Салли спросила, уйти ли ей, он чуть поднял плечи и сказал:

— Как хотите.

Это было совсем не в его духе, и когда я пошел встречать посетителя, то вынужден был следить за своим лицом, чтоб не возникло впечатление, что мы нуждаемся в сочувствии.

Салли встретила Йеркса в дверях кабинета. Он обеими руками взял ее руку, бормоча что-то, похлопал по руке, выпустил ее и, входя бросил взгляд направо и налево. Когда я знакомил Вульфа и Йеркса, они поклонились друг другу, и Йеркс ждал, пока Салли сядет в одно из желтых кресел, которое я придвинул ей, предоставив ему красное кожаное. Усевшись, он сказал ей:

— Я пришел, потому что обещал. Салли, но я немного смущен. После вашего звонка, я позвонил вашей матери и, по-видимому, тут… недоразумение. Она, кажется, считает, что вы делаете ошибку.

Салли кивнула.

— А она не сказала вам, почему я здесь?

— Очень неопределенно. Может быть, вы мне скажете, и тогда я буду знать, почему я здесь.

Он улыбнулся ей дружески, но с желанием понять. Уклончиво, а почему бы и нет? Вице-президент банка с капиталом в миллиард долларов, который, пусть случайно, оказался причастным к делу об убийстве, занимающему первые страницы газет, вряд ли стремится увязнуть в этом еще глубже, если есть возможность избежать этого. Кроме того, он хороший шахматист.

— Я не считаю, что делаю ошибку, — сказала Салли. — Причина, по которой я здесь… потому что я… — Она не договорила, повернула голову ко мне, потом взглянула на Вульфа. — Вы не объясните, мистер Вульф?

Вульф откинулся назад, устремив глаза на Йеркса.

— Полагаю, сэр, вы человек, умеющий хранить тайну?

— Мне бы хотелось так думать. — Вульфу банкир не улыбался. — Я стараюсь быть таким.

— Хорошо. Обстоятельства требуют этого. Тут просто несовпадение в мнениях, но желательно, чтобы оно стало достоянием гласности. Может быть, вы видели вчера в газете, что меня пригласили расследовать убийство Пола Джерина.

— Это привлекло мое внимание.

— Это мисс Блаунт наняла меня вопреки совету своего отца и его адвоката, с которыми согласилась и ее мать. Она предложила мне значительный гонорар, и я принял его. Зная, что ее отцу грозит серьезная опасность, она боится, что его адвокат не справится с этой сложной проблемой и, кроме того, она высоко оценивает мои таланты, возможно, преувеличивая их. Для расследования я нуждаюсь в различных сведениях, а вы — один из тех, кто связан с делом. Миссис Блаунт полагает, что ее дочь сделала ошибку, наняв меня, но ее дочь так не считает, и я тоже. Я достаточно уважаю себя, чтобы отвергнуть предположение, будто могу повредить. Я могу обнаружить тот факт, который упустит мистер Комус. Я, однако, не сомневаюсь в его компетентности, хотя он отрицает мою. Ясно ли я объяснил, почему мисс Блаунт просила вас прийти?

— Не совсем. Меня конечно, допрашивали и полицейские и мистер Комус, но я не смог сообщить ничего полезного, — Йеркс перевел глаза на Салли, потом посмотрел вокруг. Он спросил:

— Почему вы думаете, Салли, что Дэн не справится с этим? Для ваших сомнений есть какая-нибудь особая причина?

Либо миссис Блаунт не упомянула о ревности дочери, либо он скрывал это. Салли поступила правильно.

— Нет, — сказала она, — особой причины нет. Просто я… боюсь.

— Ну ладно, — тут он обратился к Вульфу: — откровенно говоря, Вульф, я склонен согласиться с ними. Моему банку, как и мне лично, не случалось обращаться к фирме Комуса, но ведь он известный юрист и, насколько я знаю, очень способный. Что вы можете сделать такого, чего он не может?

— Пока не сделал, не знаю. — Вульф выпрямился. — Мистер Йеркс, вы считаете, что мистер Блаунт убил этого человека?

— Нет, конечно.

Но прежде чем сказать это, он украдкой взглянул на Салли, нечаянно разоблачив себя. Если он действительно считал, что Блаунт невиновен, зачем был нужен этот взгляд?

— И я так же думаю, — сказал Вульф, как будто он и вправду так думал. — Но факты, указывающие на него, очень весомы и не могут быть так просто отброшены. Вы знаете это?