Дверь к смерти, стр. 4

Я утвердительно кивнул.

– Чтобы забрать его от нас?

– Да, именно так, – сказал я в надежде, что начнется длинный спор и мы выиграем время, по Дитмайк не поддался на провокацию.

– Извиняет ли это ваше намерение то, что вы вторглись в мой дом и забаррикадировали эту дверь?

– Нет, конечно – согласился я. – Получилось так, что Энди пригласил меня в оранжерею, и я находился там, когда услышал, что вы стучите и зовете его. Сейчас он занят с мистером Вульфом. Я увидел дверь, закрытую на засов и подумал, что вы имеете право требовать, чтобы ее открыли. Поэтому я ее и открыл. Что же касается того, забаррикадировал ли я ее, то тут-то мы и подходим к сути дела. Я допускаю, что действую не совсем… как бы сказать… обычно. Полагаю, что все это некоторым образом связано с мисс Лауэр, которую я никогда не встречал, но хотел бы знать, почему вы спрашиваете, здесь ли мисс Лауэр?

Джозеф Дитмайк сделал всего один большой шаг, этого оказалось достаточным, чтобы он оказался возле меня:

– Отойдите!

Я отрицательно покачал головой, заулыбался еще любезнее и открыл рот, чтобы заговорить, посчитав, что было бы нежелательно перейти холодной войне в горячую, особенно потому, что у Дитмайка в резерве Дональд и Пэйл Имбри, а у меня – никого. Я предпочел бы потянуть еще немного времени, болтая о том, о сем, но, слава богу, до рукопашной не дошло.

Когда мои мускулы напряглись в ответ на прикосновение руки Джозефа, мы все услышали звук автомобильного двигателя. Дональду и Пэйлу до окна было всего два шага. Пэйл тут же повернулся к хозяину:

– Полиция, мистер Дитмайк! Все в форме. Из округа. Две машины!

Я понял, что разговор Вульфа с Энди Красицким был коротким и не слишком плодотворным, потому что Вульф не стал тянуть время с вызовом полиции. Обычно он старался как можно дольше обходиться без нее, но тут наверняка посчитал такое невозможным, и позвонил по телефону…

Глава 4

Через пять часов, в три часа дня, сидя в довольно приличном кресле в рабочей комнате, Ниро Вульф сделал последнюю отчаянную попытку:

– Обвинение, – говорил он, – может быть любым, какое вам угодно, за исключением «убийства первой степени». Сумма залога не ограничивается; вы ее сразу же получите. Риск минимальный, а в итоге вы будете меня благодарить, когда я представлю факты, которые вы сможете использовать в следствии.

Трое мужчин задумчиво покачали головами:

– Лучше поставьте крест на этом парне и найдите себе садовника не убийцу.

Сказал это Бен Дайкс – глава криминальной полиции округа.

Второй – лейтенант Кон Нунан из полиции штата проворчал с неприязнью:

– Если бы прислушались к моим словам, то вас привлекли бы к делу как свидетеля.

Третий – Кливленд Арчер – окружной прокурор из Вестчестера, который еще помнил наше расследование дела Фосхолта, считал нас достойными коллегами, но и он был непреклонен:

– Бесполезно, Вульф… Конечно, любые факты, которые вы нам предъявите, мы с благодарностью примем…

Я знал, что Кливленд Арчер с радостью разрешил бы расследовать любое преступление другим, но не затрагивающее Джозефа Г. Дитмайка. Он продолжал:

– Каким еще может быть обвинение, кроме «убийства первой степени»? Это, конечно, не означает, что расследование окончено, и я готов выступить на суде. Придется тщательно изучить еще некоторые подробности, но пока все выглядит так, что Энди Красицкий виновен в этом убийстве.

Тело было увезено, армия криминалистов закончила осмотр местности и покинула нас. Были заданы тысячи вопросов, на них получены ответы, протоколы подписаны. Энди Красицкого посадили в машину в наручниках и увезли, рядом с ним сидел полицейский. Закон осуществил быструю и чистую работу. На месте, где было совершено преступление, остались лишь мы пятеро: Вульф сидел в самом удобном кресле, мне досталась скамейка в углу, остальные трое стояли.

Вульф, который ничего не ел с утра, кроме четырех сэндвичей с тремя чашками кофе, был в еще большем отчаянии, чем тогда, когда отправлял меня утром за машиной. Он уже привык к мысли, что заполучил Энди Красицкого и вот теперь потерял его, остался без садовника. А что касается самого Энди, дела его обстояли неважно.

Все знали, что он влюбился в Дими Лауэр сразу же, как только увидел ее впервые два месяца тому назад. Приехала она сюда ухаживать за миссис Дитмайк: та упала на лестнице и повредила себе позвоночник. Это подтвердил и Гас Тренбл – молодой парень в радужной рубашке, который по моим наблюдениям был полностью на стороне Энди. Именно Гас сказал, что Дими дала Энди полную отставку, такую, что он никогда ничего подобного не получал. Это заявление со стороны Гаса, если он, действительно, симпатизировал Энди.

На вопрос Вульфа, почему Энди, если принять версию, что он виновен в убийстве, решил избавиться от Дими как раз в тот день, когда она согласилась выйти за него замуж, Гас ответил: «Откуда это известно? Только от Энди? Больше ведь никто не слышал, что она согласилась!..» В этом Гас был, конечно, прав. И хорошо, что свои выводы он изложил лишь нам с Вульфом. А если такого согласия Дими на самом деле не было, могло же случиться, что Энди задушил ее газом как раз потому, что она напрочь ему отказала?.. Яснее ясного, что окружной прокурор на суде обратит особое внимание на столь вероятную возможность, а для судьи и присяжных такое жуткое проявление ревности может оказаться решающим аргументом при определении «степени убийства» и вынесении приговора.

Оставался невыясненным еще один довольно щекотливый вопрос: «Кто же мог быть третьим углом любовного треугольника, ради которого Дими дала Энди от ворот поворот?»

Из всех возможных претендентов, пожалуй, никого нельзя было принимать всерьез. Пэйл Имбри меньше всех подходил для этой роли. Гас Тренбл не мог бы так поступить, да и молод он для Дими Лауэр, Дитмайк и его сын не были теми людьми, под которых стал бы подкапываться окружной прокурор.

Поэтому я бы сказал, что у прокурора было трудное положение, и его никто не мог упрекнуть в том, что он решил немного осмотреться. Он задал кучу вопросов, получил массу ответов, но в результате не располагал сколько-нибудь ценной информацией.

Лейтенант Нунан и глава криминальной полиции Дайкс вначале принимали активное участие в расследовании, но потом несколько сникли. В это время прокурор Кливленд Арчер получил данные из лаборатории полицейского управления: в крови убитой найден морфий. Но его доза была недостаточной, чтобы убить человека, поэтому причиной смерти все-таки сочли отравление цифагеном. Присутствие же морфия в организме объяснило, каким образом могли довести Дими до бессознательного состояния и запихать под настил за занавеску, чтобы, оставаясь там, она отравилась.

Необходимо было ответить еще на один вопрос: покупал ли Энди морфий? Ответ получили в течение какой-нибудь минуты: жена Пэйла повариха Дора Имбри – та женщина, которую я видел в форме служанки, когда вошел в комнату, сказала, что страдает невралгией лица, и поэтому у нее на кухне всегда лежала коробочка с таблетками морфия. Пользовалась она ими уже в течение месяца, а сейчас коробочка пропала. Энди, так же, как и все остальные, знал, где она лежит. Окружной прокурор приказал Нунану и Дайксу обыскать весь дом и найти эту коробочку. Дом обыскали, но ничего не нашли. Коттедж, где жил Энди, тоже перерыли сверху донизу, но там тоже ни коробочки, ни таблеток морфия не оказалось.

Алиби всех живущих в доме вроде бы не вызывало сомнений, и только Энди Красицкий оставался подозреваемым лицом номер один.

Сам он утверждал, что во время последнего свидания с Дими в оранжерее в полдень она не только согласилась наконец-то выйти за него замуж, но, поскольку Энди собирался принять предложение Вульфа, они договорились, что Дими оставит работу у Дитмайков и переедет с ним в Нью-Йорк. Только просила пока никому об этом не говорить. Последний раз видел он Дими где-то около девяти часов, когда у него был обычный вечерний осмотр оранжереи.