Звенья разорванной цепи, стр. 46

Дабы отправить хмельного Вольфганга-Амадея домой, Флоре пришлось применить военную хитрость. Она подозвала знакомую официантку Магду и без слов показала ей три расставленных пальца, что означало заказ наиболее крепкого в «Демель» напитка – подогретого рома, налитого в стакан емкостью в 120 граммов. Композитор осушил его в один прием. Дальнейшее действительно труда не составляло. Сержант Ермилов взвалил на плечи бесчувственное тело, отволок в экипаж и затем доставил домой по адресу, указанному Игнацом фон Борном.

Не подлежало сомнению, что Великий мастер ложи «К истинному единодушию» являлся не только выдающимся ученым, но и общественным деятелем, способным собирать вокруг себя людей, внушать им определенные мысли и вести к избранной цели. Анастасия с любопытством вглядывалась в его приятное, одухотворенное лицо, в ясные глаза бирюзового цвета, как будто светящиеся изнутри. Игнац фон Борн умел убеждать и изъяснялся на прекрасном литературном немецком языке, строя отточенные фразы, смысл которых доходил до собеседника мгновенно.

Таких людей, обладающих даром внушения и сильным зарядом положительной энергии, секретная канцелярия Ее Величества предписывала своим сотрудникам искать повсюду и склонять к сотрудничеству. Правда, Флора не была уверена, что это легко получится с фон Борном. Слишком уж он умен. Но ведь сначала можно действовать опосредованно, использовать его, как говорится, «втемную».

Прежде всего, конечно, нужно ему понравиться, вызвать интерес и доверие к себе. Но как? Искренностью? Образованностью? Игрой ума? Хорошими манерами? Безоглядным желанием принимать те идеи, какие он исповедовал? В арсенале любой женщины, кроме того, всегда имеется еще одно средство. Выпускник Дерптского университета Якоб-Георг определил его словами из латыни: «sex appeal». Но тут ей спешить не стоит…

Разговор между тем касался нынешнего положения тайных обществ в Священной Римской империи. Покойная императрица Мария-Терезия преследовала масонов, и они прошли хорошую школу подполья. Ее сын, император Иосиф Второй, отнесся к «вольным каменщикам» гораздо терпимее. Они так расхрабрились, что предложили ему стать их Гроссмейстером. Это предложение правитель отклонил, заметив, однако, что ничего не имеет против научных бесед, которые ведут в масонских ложах утонченные аристократы и профессора университетов.

Возражал только министр внутренних дел граф Перген. Он говорил императору об опасности распространения мистических знаний среди мелких буржуа, ремесленников, работников мануфактур. Под его нажимом Иосиф Второй в декабре 1785 года все же издал указ, в котором повелел закрыть масонские ложи на территории Придунайской монархии, оставив лишь по одной в каждой из ее провинций. Исключение он сделал для Вены, Будапешта и Праги, где разрешалось существование двух-трех лож сразу.

Революция, случившаяся во Франции летом 1789 года, ухудшила положение «вольных каменщиков». На них стали смотреть как на заговорщиков, строящих коварные планы по свержению законной власти. Резон в том был. Например, одним из инициаторов государственного переворота в Париже являлся масон маркиз Мари Жозеф де Лафайет, участвовавший в составлении знаменитой «Декларации прав человека и гражданина», ныне командующий Национальной гвардией Франции.

Говорят, младшая сестра Иосифа Второго, супруга французского короля Мария-Антуанетта, теперь живущая на положении пленницы во дворце Тюильри, писала брату об этом и рекомендовала быть осторожным с любой организацией масонов.

Аржанова зацепилась за последнюю фразу Игнаца фон Борна.

– Говорят, говорят… – задумчиво повторила она. – Значит, у вас есть люди, которые читали данное письмо Марии-Антуанетты?

– Ну, это совсем нетрудно, – улыбнулся прелестной госпоже фон Рейнеке Великий мастер. – Племянник моей жены, Адам Вейсгаупт, служит в придворной канцелярии. У него – замечательный почерк, и потому он часто копирует письма для императора и его министров…

«Вот что нам нужно!» – воскликнула про себя курская дворянка, но лицо ее осталось абсолютно спокойным, даже равнодушным. Сейчас важное сообщение следовало «завалить камнями», то есть сделать так, чтобы фон Борн не придал ему никакого значения и вообще забыл, почему рассказал о племяннике новым знакомым. В дело вступил надворный советник.

С крайне заинтересованным видом Якоб-Георг спросил, где можно купить книгу «О мистериях египтян». Этот вопрос имел особое значение для Игнаца фон Борна. Книгу он издал на собственные средства и в количестве 500 экземпляров. Но затем выяснилось, что исторические исследования о народах, живших во время оно, не пользуются спросом у венских обывателей. Книга плохо продавалась, несмотря на помощь братьев-«вольных каменщиков». Первый секретарь российского посольства выразил желание приобрести сразу десять экземпляров для единомышленников в России, но все – с автографом Великого мастера ложи «К истинному единодушию».

Если бы не столь позднее время, то, возможно, супружеская чета фон Рейнеке очутилась бы в доме литератора и историка и немедленно стала счастливой обладательницей десяти из двухсот еще не распроданных экземпляров книги «О мистериях египтян». Но не следовало беспокоить его семью во втором часу ночи. Потому, доставив господина фон Борна на своем экипаже до площади возле Венского университета, где тот проживал, они сердечно распрощались и условились увидеться послезавтра. То есть семья фон Рейнеке пригласила семью фон Борна к себе на обед, в ходе которого предполагалось обменять книги на деньги и обсудить путь человечества из тьмы незнания к сияющим вершинам всеобщего равенства, свободы и братства.

Глава восьмая

Смерть императора

Документ, который вручил Флоре князь Голицын, имел длинное название: «О назначении в какие праздники какое платье носить особам обоего пола, имеющим приезд ко двору Его Императорского Величества Иосифа Второго». Слушая объяснения Дмитрия Михайловича, курская дворянка взглядом скользила по строкам красивого готического шрифта: «…дамам наблюдать более простоту и умеренность в образе одежды… не употреблять таких вещей, коим одна только новость дает всю цену… запрещается отделывать платья золотым и серебряным шитьем или кружевами шире десяти сантиметров, а также носить прически выше девяти сантиметров, разумея их высоту ото лба… разрешается по большим праздникам дамам и кавалерам носить золотые и серебряные парчи, в прочие праздничные и другие дни – всякие шелковые материи, кавалерам еще и сукно… распоряжение относительно ширины их отделки остается в силе…»

Речь шла о приеме во дворце Хофбург по случаю Рождества Христова 25 декабря 1789 года. Не только венский двор, но и весь дипломатический корпус должен был присутствовать там. «Весь» – значит вместе с послом и его супругой предстояло ехать на раут и первому секретарю российского посольства с его «дражайшей половиной». Но Лора фон Рейнеке честно призналась действительному тайному советнику, что никогда прежде не участвовала в столь высокоторжественных мероприятиях и проводить в Хофбурге целый вечер, а может быть, и половину ночи особого желания не имеет. Она боится попасть там впросак и тем уронить честь Российской империи, ибо требования австрийского придворного этикета ей совершенно неизвестны.

Дмитрий Михайлович, понимая всю ответственность момента, пригласил жену надворного советника для воспитательной беседы.

Во-первых, ее присутствие на рауте в Хофбурге строго обязательно, поскольку Иосиф Второй будет обходить дипломатов, и это – прекрасная возможность в обстановке не совсем формальной представить ему недавно прибывшего в Вену нового сотрудника российского посольства вместе с женой. Во-вторых, император как противник всевозможных церемониалов и великосветских условностей, никаких невыполнимых требований к внешнему виду и поведению придворных дам и кавалеров не выдвигает. Например, и посол, и первый секретарь посольства прибудут на прием в обычных форменных кафтанах. Цвет их и покрой для чиновников Иностранной коллегии государыня определить не соблаговолила. В силу того обстоятельства носят они обычные мундиры, положенные дворянам Санкт-Петербургской губернии, а именно: светло-синие кафтаны с черными бархатными воротниками, лацканами и обшлагами, белые суконные камзолы и кюлоты, все – с серебряными пуговицами. Серебряный же галун нашит на камзоле у князя Голицына в два ряда, у Якоба-Георга – в один ряд, согласно их чинам по Табели о рангах.