Ассасины, стр. 20

–  Так решили боги! – еще раз твердо повторил Морав. – Твой внук будет волхвом.

–  Бог един! – резко и вызывающе сказал Вощата.

Ярилко затаил дыхание – таких кощунственных речей от своего деда он еще не слышал!

И снова воцарилось молчание. Наверное, Вощата уже пожалел о сказанном, а Морав собирался с ответом. В словах Вощаты прозвучала страшная ересь, но волхв был мудр и много знал, поэтому не торопился обрушиться с гневными словами на отступника. Но вот послышался какой-то шум (наверное, Морав потянул к себе табурет и сел), и волхв сказал:

–  Я знал… давно знал, что ты веришь в распятого. Мне хорошо помнится, как нашли тебя на берегу после кораблекрушения – истерзанного штормом, в одной рубахе и портках, и с этим посохом, крепко зажатым в руке. Мы потом так и не смогли забрать его у тебя, пока ты не очнулся и не понял, что находишься среди добрых людей. Но только я видел, как ты, придя в сознание, сразу же снял со своей шеи крест, который был скрыт воротом рубахи, и спрятал его. И правильно сделал – узнай тогда наши люди, что ты христианин, тебя вернули бы морю. Это теперь мы относимся к чужим богам более-менее терпимо… Все годы, что ты прожил среди нас, о твоей вере никто не ведал. А ты вел себя благонравно и благоразумно: женился на нашей девушке, построил избу, молился нашим богам (или делал вид, что молишься), приносил им жертвы, ходил вместе с гриднями в походы и даже отличился несколько раз, потому что был храбр и силен. Да только меня трудно провести, Вощата. Ты не скрывал, что принадлежишь к племени виндов, это правда. Но я пошел дальше. Дабы разузнать, что ты за птица, мне пришлось самому съездить в Винету [52], стольный град Виндского княжества…

В избе снова раздался звук передвигаемого табурета, – наверное, уселся и Вощата – и на какое-то мгновение Морав умолк. А затем продолжил:

–  И что же оказалось? Мне рассказали, что некий дружинник соблазнил княжескую дочь, а когда об этом узнал князь, он сел в лодку, отчалил от берега и был таков. Убоялся княжеского гнева. По здравому размышлению, дружинник все же был прав – князь точно отрубил бы ему голову. А в молодости ох как не хочется терять сей очень важный для человека орган.

Да и в старости тоже. Ну как тебе моя история, Вощата?

–  Складно говоришь. Этого у тебя не отнимешь. Только теперь я ничего не боюсь. Отбоялся.

–  Согласен. Терять тебе уже нечего. Кроме внука.

–  На что намекаешь, волхв?! – В голосе Вощаты прозвучала угроза.

–  Что ты, что ты! – Наверное, Морав замахал руками. – И в мыслях не держу ничего плохого. По моей воле с его головы не упадет ни одна волосинка. Клянусь Родом! Но вот насчет Рогволда… не знаю, не знаю… Лучше бы твоему внучку быть под моим крылом. Иначе Ярилку может постигнуть участь его отца.

Воцарилось молчание. Оно было таким нестерпимо долгим, что Ярилко едва не чихнул, потому что какая-то букашка залезла в нос и начала там щекотать. Но вот послышался скрип табурета – видимо, Вощата встал и сказал устало и тихо:

–  Твоя взяла, колдун. Пусть будет, как будет.

–  Ты назвал меня колдуном, хотя я волхв, а это не одно и то же. Хочу напомнить тебе, что и твоя невестка не из племени русов, и была она не просто робой [53]. Твой сын добыл ее в походе на варягов, а затем оказалось, что она обавница [54]. Всех приворожила – и вождя, и его сына Рогволда, и многих молодых гридней.

–  Она была красивой и доброй женщиной! И вышла замуж за моего сына, потому что он был лучшим!

–  Не буду спорить – это так. Но невестка твоя дала Ярилке то, чего нет у других отроков селения – силу. Она другая, нетелесная. Ты понимаешь, о чем я… Сила еще спит в нем, как тлеющий уголек под пеплом, но стоит добавить сухих дров, и запылает костер. Да еще как запылает! Мальчик пока не ведает, настолько он силен. И это хорошо. К силе нужно приложить ум, иначе она станет не созидательной, а разрушительной.

Ты ведь не хочешь, чтобы твой внук стал таким, как безумные варяжские берсерки?

–  Нет!

–  Поэтому позволь мне дать твоему внукузнание. Без знания русам не выжить. И самое главное – теперь достать Вилка у Рогволда руки коротки. Мальчик будет посвящен Роду, а обидеть слугу Вседержителя означает верную смерть. Ты это знаешь.

–  Знаю, – угрюмо подтвердил Вощата.

Это было известно всем русам. На памяти Вощаты, который прожил долгую жизнь, было несколько случаев, когда или по глупости, или по молодецкому запалу молодые гридни совершали поступки, оскорбляющие богов. Потом их находили или утопшими в озере, или на лесной поляне, синими, как вурдалаки. Отчего они умерли, так никто и не понял. Боги разгневались…

–  Значит, мы договорились?

–  Да… – Это слово Вощата не сказал, а вытолкнул, словно оно застряло у него в горле.

–  Но раз в неделю он будет гостить у тебя. Я знаю, ты готовил из него воина. Вот и продолжай в том же духе. Волхв должен не только с богами говорить, но и за себя обязан постоять, коли наступит лихая година. Сегодня ты можешь забрать его. Но сам больше сюда не ходи, Вощата. – В голосе волхва прозвучал металл. – Нечего тебе здесь делать. У нас разные боги и им никогда не сойтись.

–  И на том спасибо, – ответил дед, и Ярилко бросился с прытью белки к краде.

Он быстро сел и уставился на огонь – с таким видом, будто прирос к месту и никуда не отлучался.

Волхв и Вощата вышли на свет ясный, и дед сказал внуку:

–  Пойдем… Я приготовил тебе знатное угощенье.

–  Вернешься сюда завтра… к обеду, – строго добавил Морав. – Дорогу примечай, чтобы не заблудиться. Волков не бойся, они тебя не тронут.

Вилк поклонился волхву, и они вместе с дедом покинули святилище.

–  Чай, подслушивал? – спросил Вощата, когда они отошли на приличное расстояние от святилища Рода.

–  Да… – признался внук.

–  И то ладно. Теперь ты все знаешь, и мне не нужно долго объяснять. Скажу только, что я уже стар, мне немного осталось, а перед тобою – весь мир. Он куда больше, чем наше селение. Птенцы всегда покидают гнездо, вот и тебе пришла пора… Только богам известно, как сложится твоя судьба, а Морав многое знает. Он мудрый, многому тебя научит. Лишние знания за плечами не носить, а воином ты всегда успеешь побыть. Даны с каждым годом все ближе и ближе к нам подбираются. Раньше при виде наших лодий они тряслись от страха, нонче же осмелели, дань требуют, людей в полон уводят. Мало нас…

У Ярилки было несколько важных вопросов к деду, но он мудро рассудил, что еще не пришло время. За один день мальчик сильно повзрослел, и его мысли неожиданно приобрели логическую последовательность и стройность, совсем не свойственную юности. Он шел, машинально отмечая приметы пути к святилищу Рода, а перед его мысленным взором стояло лицо матери и в ушах звучали ее слова: «Чужой берег – твой берег». Что бы это могло значить?..

Глава 6

Ричард Плантагенет

10 апреля 1191 года, в среду Страстной седмицы, эскадра Ричарда Плантагенета отчалила из сицилийской гавани и двинулась к Святой земле. Впереди шли три корабля, на одном из которых были сестра Ричарда, Иоанна, вдова короля Сицилии Уильяма II, и молодая девица, принцесса Беренгария Наваррская – дочь короля Санчо VI Мудрого и Санчи Беатрис Кастильской и Леонской; на двух других кораблях находилась некоторая часть королевской казны, вооружение и провиант.

Королевская казна была весьма велика, поэтому ее разделили на равные части, разместив понемногу на каждом из кораблей; если какая-либо часть сокровищ будет утеряна, то все остальное останется в целости и сохранности.

Престарелый король Генрих II в конечном итоге оказался побежден сыном Ричардом и фактически пленен. Преданный своими детьми и покинутый свитой, Генрих II умер от горя 6 июля 1189 года. Для Ричарда скоропостижная смерть родителя была самым лучшим исходом, и 13 августа 1189 года он взошел на престол, а 3 сентября торжественно короновался в Вестминстерском аббатстве в Лондоне. Пышную церемонию коронации омрачило странное явление. Средь бела дня в церковь влетела летучая мышь и в течение всей церемонии, обезумев, с криками металась под сводами собора.