Вайделот, стр. 37

Что касается Скуманда, то он, немного поразмыслив, сообразил, почему Павила не захотел посетить храм Свентовита. В гонтине им пришлось бы изрядно облегчить тюки с жертвоприношениями, которые они везли на лошадях, чтобы достойно представить себя в Ромуве – цена посвящения в вайделоты была немалой…

Криве-кривайто был в белых одеждах и в митре, украшенной галунами, золотыми цепочками, бисером и драгоценными каменьями. На верху митры светилось, словно маленькое солнце, золотое яблоко. Его правое плечо украшала богато расшитая золотыми и серебряными нитями перевязь с мистическими надписями и знаками Перкуна. Он был подпоясан широким поясом из тончайшего белого полотна, который обвивался вокруг талии сорок девять раз (это Скуманд знал точно). А еще юноше было известно, что под одеждами, на груди, главный жрец носит крохотное изображение Пеколса – идола бога ада. Если он в гневе кому-нибудь показывал его, человек на белом свете долго не заживался.

Перед криве-кривайто служки несли посох, оканчивавшийся тремя кривулями особой формы, в месте соединения которых были прикреплены три разноцветных матерчатых лоскута овальной формы. При виде верховного жреца Павила и Скуманд пали ниц. В такой позе им пришлось пробыть довольно долго, гораздо дольше, чем следовало бы. Павила лишь покорно вздохнул – это была мелкая, ничтожная месть криве-кривайто.

Что ж, ради Скуманда можно и потерпеть, хотя он уже расслышал недовольный шепоток среди вайделотов высшего посвящения, окружавших главного жреца.

Павила был слишком уважаемым представителем жреческого сообщества, чтобы так с ним поступать. Да и племя дайнавов, которое он окормлял, было многочисленным и его воины составляли немалую часть войск князя Судовии.

До этого Павиле и Скуманду пришлось трое суток поститься, довольствуясь только водой. Зная этот обряд достаточно хорошо, старый вайделот по мере приближения к Ромуве заставил юношу довольствоваться малым, чтобы желудок привык к голодному пайку. Поэтому голодание перед посвящением Скуманд перенес спокойно. Он даже не думал о еде. Его больше волновал процесс предстоящего таинства. Из рассказов Павилы он знал, что бывали случаи, когда соискатели столь почетного сана отправлялись домой ни с чем.

Но до этого не дошло. Похоже, вид широкоплечего, статного Скуманда, говоривший, что из него получится отличный боевой вайделот, подействовал на криве-кривайто умиротворяюще. Он благосклонно кивнул, когда Павила и его ученик поднялись на ноги, и начал церемонию посвящения.

Сначала в жертвенный костер добавили дров и искры Знича взметнулись к звездам (все происходило вечерней порой, когда солнце скрылось за горизонтом). Павила и Скуманд принесли жертвы богам – бросили в огонь хлебные зерна и вылили ковшик меда от пчел из Священной рощи дайнавов.

По окончании жертвоприношения вайделоты высшего посвящения, седые благообразные старцы с длинными бородами, сняли со Скуманда все одежды. Как и криве-кривайто, они надели белые туники, а на головах у них были венки, сплетенные из листьев священного дуба и различных ароматных трав. Потом его усадили в бочку, выдолбленную из цельного дубового ствола, и налили в нее ключевой воды. Все это время криве-кривейто бормотал молитвы, а жрецы рангом пониже размеренно колотили в барабаны, представлявшие собой дубовые чурки, полые внутри и обтянутые сырыми звериными шкурами.

Когда Скуманд вылез из купели, его вытерли насухо, а затем умастили тело какой-то мазью с сильным незнакомым запахом, которая почти мгновенно впиталась в кожу. А затем новоиспеченный вайделот получил одежду, полагающуюся его сану, – исподнюю рубаху из удивительно мягкого тонкого полотна и длинный черный плащ, похожий на сутану христианских священников. Это одеяние было окаймлено белой полотняной тесьмой, застегивалось на груди на три пуговки, имело три пары белых шнуровых петлиц, оканчивающихся кистями, и белый полотняный пояс, застегивающийся на пряжку. По низу одежды были нашиты пучки звериных волос длиной с человеческую ладонь.

После того как Скуманд облачился, к нему подошел сам криве-кривейто, и, благосклонно улыбаясь, надел ему на шею бронзовый торквес [37] – знак высокого жреческого сана. Такие же торквесы имели все вайделоты, присутствовавшие на посвящении, только у главного жреца он был золотым, а у остальных (в том числе и у Павилы) – серебряные.

Раздались ободряющие возгласы, все вайделоты начали обнимать Скуманда, приветствуя нового собрата, а затем послышалось блеяние черного козла, который должен был стать жертвой трем богам Ромуве. Кровь из перерезанного горла животного бурной струей хлынула в глиняную чашу, криве-кривайто с торжественным видом взял ее в руки и вылил содержимое ритуальной чаши в костер. Снова раздались крики вайделотов, восхвалявших своих божеств, а служки тем временем сноровисто сняли с козла шкуру, выпустили из него внутренности и разрезали мясо на куски.

Обычно после боевых походов жертвой служил плененный враг. Хранители Знича сжигали его дотла – вместе с конем и воинским снаряжением. На том же костре обращалась в пепел и треть захваченной добычи. Но в данный момент пришлось отдуваться специально взращенной для таких случаев животине. Стадо козлов выпасали в Священной роще неподалеку от озера с гонтиной Свентовиту, а когда они достигали годичного возраста, их начинали откармливать в тесных загонах различными злаками и кореньями и поить пивом. Мясо животных после таких процедур не было жилистым, становилось жирным и очень вкусным.

В Знич опять подбросили поленьев и вайделоты начали перебрасывать куски мяса с одной стороны костра на другую, чтобы они не обуглились, а лишь хорошо зажарились. Скуманд ждал, что жрецы начнут колотить друг друга палками и каяться в грехах, как это делали дайнавы в таких случаях, но в Ромуве этот ритуальный обычай, похоже, был не в чести.

Процесс жарки был длительный, зато мясо получилось восхитительным. Служки расстелили ковры за пределами святилища, и вайделоты принялись пировать. Кроме козлиного мяса были поданы хлебцы, лесные орехи, сваренные в меду, фрукты, хмельной мёд и отменное пиво. Оно не было густым, как обычно, имело очень приятный вкус и быстро било в голову. Павила движением своих густых бровей сразу же предостерег новоиспеченного вайделота, чтобы тот не сильно налегал на этот коварный напиток. Но все равно Скуманд, хоть и выпил совсем немного, изрядно захмелел, и в какой-то момент его существо устремилось ввысь, к звездному небу.

Свершилось! Он, найденыш без роду-племени, стал вровень с самыми знатными мужами Судовии! Голова была не в состоянии осмыслить чувства, которые бурлили в душе юноши. Он чувствовал, что это еще не все перемены; будущее одновременно и пугало юного вайделота и манило…

Сон пришел к Скуманду незаметно и неожиданно, мигом избавив его от воспоминаний. В нем не было даже намеков на сновидения – одна лишь черная пустота.

Глава 11

Прусский знахарь

Вагенбург [38] скрипел так, будто собирался рассыпаться на части, а его колеса, казалось, находили даже мельчайшие кочки на совершенно скверной дороге. Несчастный монах стенал и чесал побитые бока в отличие от менестреля, которому все было нипочем. Он лежал на груде воинского снаряжения и мысленно был на небесах, порхал среди пушистых и мягких тучек, – Хуберт, не теряя времени даром, сочинял очередную балладу. Поэтому все неудобства путешествия внутри грохочущего ящика казались ему миленькими пустяками по сравнению со сражением с бестолковыми рифмами, которые никак не хотели подчиняться его вдохновенному порыву.

Обоз Тевтонского ордена, в котором находились и наши приятели, направлялся в сторону главной крепости пруссов Хонеды, которая стояла на берегу Фришес Хафф – изрядно заболоченного Фришского залива [39]. После приснопамятного рыцарского турнира в Эльбинге маршал Дитрих фон Бернхайм отправил к крепости два хорошо снаряженных военных корабля «Пилигрим» и «Фридланд», подаренные ордену макграфом мейсенским Генрихом III и братьями ордена и примкнувшими к ним рыцарями-крестоносцами из европейских стран.