Бокал шампанского, стр. 33

Поль Шустер — обещающий молодой адвокат (специалист по гражданскому праву, человек с острым носом и живыми темными глазами) — в пятницу в четверть двенадцатого утра сидел в красном кожаном кресле, не спуская взгляда с Вулфа.

— Мы не утверждаем, — сказал он, — что располагаем какими-либо данными, дающими основание для возбуждения уголовного преследования против вас. Вы должны ясно понимать, что мы не угрожаем вам. Однако совершенно бесспорно, что нам наносится ущерб, и если вы ответственны за это, не исключено, что нам придется обратиться в суд.

Вулф оглядел всех остальных, сидевших перед ним в желтых креслах — Сесиля Грантэма, Биверли Кента и Эдвина Лэдлоу, и, обращаясь ко всем сразу, сухо ответил.

— Мне не известно, чтобы я причинил ущерб кому-либо из вас.

Это, конечно, было не совсем так. Прошло уже двое суток с тех пор, как Лэдлоу выписал чек на двадцать тысяч долларов и положил его на стол Вулфа. Однако мы не только не отработали части этой суммы, но и перспективы были у нас не из лучших. Нам не удалось пока узнать, скрывает ли что-нибудь Красавчик Бэйн. Ничего полезного не сообщили и все три матери-одиночки. Орри Кэтер, доставив их в кабинет Вулфа, тут же получил другое задание. В четверг вечером он снова появился у нас для доклада вместе с Солом Пензером и Фредом Даркином, но у них не было ничего нового. Если у Фэйт Ашер и имелись какие-то связи, они были тщательно скрыты, и Вулф предложил нашей троице продолжать поиск.

В пятницу утром, вскоре после десяти, когда нам позвонил Поль Шустер и сообщил, что он, Грантэм, Лэдлоу и Кент хотели бы как можно скорее повидаться с Вулфом, я нарушил два наших постоянных и непременных правила, а именно: встречи с кем бы то ни было я могу назначать только с согласия шефа, а беспокоить его в оранжерее только в самых исключительных случаях. На этот раз я сперва предложил Шустеру быть у нас в одиннадцать и только потом позвонил в оранжерею по внутреннему телефону и доложил Вулфу о предстоящем визите. Он, разумеется, начал ворчать, но я заявил ему, что посмотрел в словаре все значения слова «исключительный» и убедился, что оно означает непредвиденное сочетание обстоятельств, требующих принятия немедленных мер, а если у него есть желание поспорить на сей счет со словарем или со мной, я готов подняться к нему в оранжерею. Вулф просто положил трубку.

Так вот сейчас он заявил Шустеру, что никакого ущерба он никому не причинил.

— Бог мой! — воскликнул Сесиль Грантэм.

— Да, но факты остаются фактами, — пробормотал Кент, что, несомненно, было дипломатично и вполне приличествовало дипломату.

— Но вы не можете отрицать, — потребовал Шустер, — что именно по вине Гудвина мы оказались привлеченными к следствию по делу об убийстве, и теперь нас постоянно беспокоят и тревожат! Гудвин же ваш сотрудник! Несомненно, вам известна одна из юридических аксиом: respondent superior [5] . Разве это не ущерб?

— Но и это еще не все! — вмешался Сесиль. — Он является в «Приют» и начинает совать нос в то, что его не касается. Вчера какой-то тип, не имеющий какого-либо официального статуса, приставал со всякими расспросами к дворецкому моей матери. Я хочу знать, не вы ли посылали его? А другой тип, тоже без всякого официального положения, пытается расспрашивать обо мне моих друзей. Я хочу знать, не вы ли послали и его?

— А для меня, — заявил Кент, — наиболее серьезным аспектом создавшейся ситуации являются масштабы следствия, проводимого полицией. Моя работа в нашей миссии при ООН является деликатной, весьма деликатной, и мне уж, несомненно, причинен ущерб. Разумеется, следует сожалеть, что я, хоть и случайно, присутствовал при таком ужасном происшествии, как самоубийство молодой женщины. Однако привлечение к полицейскому расследованию убийства может серьезно скомпрометировать меня. Если вы еще пошлете своих агентов наводить справки обо мне у моих друзей и знакомых, это только усугубит дело. Правда, какой-либо информации об этом у меня пока нет. А у вас, Сесиль?

— Есть, конечно, — кивнул Грантэм.

— Так же, как и у меня, — добавил Шустер.

— А у вас, Эд?

— Точной информации — нет. Ничего определенного, — откашлявшись, заявил Лэдлоу. — Но я имею основания кое-что подозревать…

«А получилось у него неплохо», — подумал я. Естественно, что ему нужно было выступать заодно с ними, иначе у них возникли бы подозрения. Однако в то же время он давал Вулфу понять, что по-прежнему является его клиентом.

— Вы не ответили на мой вопрос, — обратился Шустер к Вулфу. — Вы отрицаете, что этими неприятностями мы обязаны Гудвину, а следовательно, и вам, поскольку он работает для вас?

— Нет, не отрицаю, но вы обязаны этим мне через мистера Гудвина только во вторую очередь. В первую очередь вы обязаны убийце Фэйт Ашер, и поэтому вполне возможно, что один из вас должен благодарить за это самого себя.

— Так я и знал! — воскликнул Грантэм. — Я же вам говорил, Поль!

— Как я уже вам сказал, мистер Вулф, — не обращая внимания на Грантэма, продолжал Шустер, — не исключено, что возникнет вопрос о передаче дела в суд.

— И я так полагаю. Дело будет передано в суд, мистер Шустер, поскольку произошло убийство. — Вулф наклонился над столом, положил на него руки и более резким тоном продолжал: — Господа, давайте говорить по существу, если вам есть о чем говорить. Зачем, собственно говоря, вы пришли? Надеюсь, не затем, чтобы жаловаться на Гудвина? Откупиться от меня? Напугать? Спорить со мной? Что вам нужно?

— Черт возьми! — воскликнул Грантэм. — Скажите лучше, что нужно вам!

— Заткнись, Сесиль! — совсем не дипломатическим языком приказал Биверли Кент. — Пусть ему ответит Поль.

— Ваши грязные намеки, — заявил Шустер, — будто мы хотим откупиться или запугать вас, абсолютно ни на чем не основаны. Мы явились к вам потому, что нарушаются наши гражданские права и вы виновник этого. Мы сомневаемся, чтобы вы могли оправдаться, однако считаем, что вам должна быть предоставлена возможность опровергнуть это обвинение прежде, чем мы решим, какие юридические действия могут быть предприняты нами.