Авантюристка, стр. 37

Не знаю, что происходило после этого. Я с трудом все осознавал, вокруг меня было какое-то движение, мои кисти и лодыжки туго связали. Гарри сказал мне потом, что попытался противостоять им и был остановлен криком Дезире, которая просила заменить кинжал бруском для цели, о которой мы знали.

Он развернулся и замахнулся бруском; потом его рука упала, не слушаясь, он был объят ужасом от того, что намеревался сделать. В следующее мгновение их с Дезире отнесло напором и они упали на пол.

Он рассказал мне это, когда мы лежали рядом в темной пещере, куда нас принесли победители-инки. Я ожидал немедленной смерти; то, что мы оставались в живых, могло означать только одно: смерть была плохим отмщением, надо было нас помучить.

Мы не знали, что случилось с Дезире. Гарри не видел ее с тех пор, как был сбит с ног последней атакой.

И мы не боялись за нее, а были уверены, что ее ожидала еще худшая судьба, и надеялись, что она как-то сможет ее избежать.

Мы снова были в темноте, но не такой всеобъемлющей, как раньше. Мы ясно видели четыре стены пещеры: она была площадью три с половиной на шесть метров, потолок очень низкий. Земля была очень сырой и холодной, а на нас не было ни пончо, ни курток.

Наше состояние, когда мы лежали там истощенные, раненные и крепко связанные, можно описать как крайнюю слабость. Пусть это было так, но мы стояли до конца. Гарри свирепо ругался и проклинал все на свете, а я молчал. Есть время, когда человек молится только о спасении и не думает, как оно будет достигнуто.

Так было с нами, но постепенно становилось легче.

И потом, после того, как мы пролежали в полусознании несколько часов, они пришли и стали промывать наши раны, принесли нам еду и воду. Вода спасла нас от жара и облегчила страдания, и мы ели даже с удовольствием. Но перед тем как уйти, они снова крепко связали нам руки и крепко-накрепко завязали веревки на ногах.

Если они и собирались нас мучить, то с этим не торопились. Часы тянулись бесконечно долго. О нас заботились, как о раненых товарищах, а не как о побежденных врагах. И хоть мы и оставались лежать на сырой, жесткой земле, но постепенно пришли в себя после ужасной битвы у прохода, становилось относительно комфортно.

— Чего же они ждут? — прорычал Гарри после очередного приема пищи. — Почему не положат этому конец?

— Скорее всего, потому, что здоровый человек острее воспримет пытку, чем больной, — ответил я наконец. — Будь уверен, все еще впереди.

— Что они сделают?

— Один бог знает. Они способны на все. Нас ждет самое худшее.

Наступила тишина; потом Гарри медленно сказал, сомневаясь:

— Пол… ты думаешь, Дезире…

— Я не думаю… даже не пытаюсь думать о ней. Я должен был обезопасить ее, как и обещал. Теперь я упрекаю себя. Нет смысла об этом говорить.

— Что говорить? Есть только одна вещь. То, что она тебе сказала. Я знал об этом, понимаешь.

Я молчал, а он продолжил:

— Я давно знал это. Ты что, думаешь, я слепой? И я должен сейчас сказать это — ты был очень великодушен.

Я имею в виду то, как ты поступил.

Мне стало неудобно от его простоты, и я не отвечал. В самом деле, обсуждать было нечего; это просто голый факт, уже признанный, и говорить о нем было нечего. Я не стал смеяться над желанием Гарри поднимать эту тему и резко перевел разговор на другое.

Мы, наверное, пролежали в пещере с неделю. Раны и синяки зажили совершенно, кроме глубокой раны Гарри, которую он получил, когда его бросили на пол и он задел каменное сиденье. Но и она не болела и почти уже затянулась. Мы чувствовали, что силы возвращаются.

Мы уже не задавали вопросов об отсрочке наших мук. И вот ожидание закончилось. Когда они пришли, развязали нас и вывели из пещеры, мы чувствовали только любопытство. Я был благодарен Богу за то, что неизвестность закончилась.

Они приставили к нам огромное количество людей — целый королевский эскорт. Вокруг нас их было не меньше двухсот, мы вышли из пещеры и пошли налево по узкому, расширяющемуся проходу.

Сразу же мы потянулись, встали на носки, чтобы размять затекшие ноги, и тут же нас со всех сторон схватили руки.

— Боже! Да, мы произвели на них впечатление! — усмехнулся Гарри. Мы шли гусиным шагом по проходу и чувствовали, как кровь быстрее бежит по ногам и рукам.

Так мы шли минут десять, потом завернули за угол, и я сразу же узнал место по закругленным стенам. Мы были на пути в большую пещеру — где мы впервые увидели Дезире и где она спасла нам жизнь.

Еще через минуту мы были возле туннеля у озера.

Показалось, что наши охранники засомневались, что делать; те, что были впереди, остановились, и мне казалось, что в их глазах стоял ужас, когда они смотрели вниз, на лестницу, ведущую к туннелю. Потом один подошел сзади и скомандовал им спускаться, они послушались.

Мы с Гарри были в центре компании, впереди их было пятьдесят или шестьдесят, и сзади в два раза больше. Мысль о том, чтобы драться, не приходила нам в голову, сейчас успех был невозможен по определению.

В конце ступенек снова была задержка, так как туннель был очень узким и идти по нему с кем-то бок о бок было невозможно. Ни один из них не оборачивался, но мы еле сдерживали смех, наблюдая за тем, как они, торопясь, чтобы дать нам дорогу, наступали на пятки впереди идущим. Я понял, что, кроме того, что они были жутко жестокими, они еще были и смелыми.

Еще через пять минут мы дошли до конца туннеля и оказались у начала спиральной лестницы. Впереди столпились инки, и мы не могли подойти к ней. Они прижались своими квадратными телами к стеке, и мы должны были протискиваться сквозь их строй.

Так мы стояли там, еле различая их черные тела на фоне темных стен, когда их лидер подошел к нам и скомандовал подниматься. Мы засомневались, чувствуя, что это был наш последний шанс.

Это был сомнительный момент, и, хотя я не знал об этом, Провидение было с нами. Взглянув вниз, я увидел землю в тусклом свете и мигающий свет под своими ногами. (Теперь мы были внутри основания колонны, в центре большой пещеры.)

Движимый любопытством или по команде Провидения, я подался вперед и вниз и увидел, что движение света происходило от луча, сходящего сверху на поверхность воды. В это время мне стало интересно, откуда там была вода, а о том, чтобы сказать о воде Гарри, я и не думал.