Волшебник на войне, стр. 19

Глава 7

Гар занялся Банхейлем в тот же вечер, за ужином. Разбойники зажарили оленя, и вся деревня расселась на площади, пируя олениной, корешками, орехами и ягодами, которые собрали женщины.

— У вас все трапезы такие? — поинтересовался Гар. — Я имею в виду не оленя, а что все едят вместе?

— Ужины — да, — буркнул Банхейль. — А в другое время каждый ест кто как может. Тем, что с женщинами, легче, чем остальным.

— Верно, женщины делают жизнь лучше, — согласился Гар. — Если они заботятся не только о том, чтобы греть постель мужчине. Честно говоря, я удивлен тому, что ваша шайка устроила жизнь так неплохо, что может позволить себе даже женщин.

Банхейль отозвался на этот несколько прямолинейный комплимент обычным своим бурчанием, но немного оттаял.

— В этих лесах мы самая большая шайка, сэр рыцарь, и мы хорошо спрятались и нас охраняют часовые. Да, мои люди могут предложить женщине безопасность и какие-то виды на неплохое будущее.

— Верно, до тех пор, пока в лесу хватает дичи, — задумчиво согласился Гар. — И пока другие шайки не объединились против вас.

Банхейль удивленно поднял на него взгляд.

— С чего бы это им вдруг?

— Чтобы не опасаться вашего на них нападения, — невозмутимо ответил Гар. — Ты ведь за этим укрепляешь свою шайку, разве не так?

Банхейль отвернулся и хмуро уставился в огонь.

— Пожалуй, что так — раз ты сам об этом заговорил. Тут ведь как — держаться вместе, а не то смерть.

Гар кивнул:

— Примерно так. В конце концов, какой самый надежный способ не допустить, чтобы на тебя напали?

— Напасть первому, — буркнул Банхейль, — По мне, так яснее ясного. А что, не так?

— И мнительно, — тихо пробормотал Дирк, однако Гар беззаботно продолжал разговор:

— Очень даже ясно. Мне кажется, кстати, что именно так пришли к власти самые первые господа.

— Господа? Нападали первыми? Держались вместе? — Банхейль удивленно поднял взгляд, потом задумчиво отвернулся и медленно кивнул. — Ну... да, может статься, что и так. А я-то всегда думал, что они с самого что ни есть начала уродились господами.

— Это они так хотят, чтобы ты в это верил, — с циничной улыбкой заверил его Дирк. Гар кивнул:

— Каждый благородный дом начинался с человека, который не был рожден для власти, но взял ее силой.

— Ну вам, господам, виднее, — недоверчиво буркнул Банхейль.

— Но не слишком, ты это хочешь сказать? — ехидно улыбнулся Гар. — Если мы правильно поняли, нам стоит захватить власть для себя, да?

— Ну конечно, мы и правда могли именно этим заниматься, — поправил его Дирк. — Только ты видишь нас в самом начале этого дела.

— Ага, и для этого вам нужна небольшая армия, а? Навроде шайки лесных разбойников? Уж не вздумалось ли вам, что я собрал себе армию только для того, чтобы вы пришли и забрали ее для своих целей? — насупился Банхейль.

Гар одобрительно кивнул:

— Ты ведь нас понимаешь, не так ли?

Да, сообразил Колл, Банхейль их понимает, только медленно, с каждым их новым намеком, шаг за шагом.

— Мне нет нужды в пахотах да пастбищах, — фыркнул Банхейль. — Мне и леса хватит.

— Верно, только сколько леса? — вкрадчиво спросил Гар. Послышались крики. Кто-то забил в барабан, а одна из женщин помоложе начала притаптывать в ритм его бою. Молодой парень выступил в круг и присоединился к ней, потом другой, двое разбойников постарше взяли один свирель, другой самодельную скрипку.

— Довольно разговоров о господах да армиях, — решительно заявил Банхейль и возбужденно отвернулся посмотреть на танцующих. — Жизнь дана для удовольствий.

— Верно, — согласился Гар. — Только порой приходится биться не на жизнь, а на смерть, чтобы было чему радоваться.

— Или работать, или землю возделывать, — добавил Дирк. Колл даже испытал благодарное чувство к обоим: все эти разговоры об армиях и борьбе не очень-то ему нравились. И потом, разве не говорили сами Гар с Дирком, что хотят положить этому конец?

Похоже, они и правда на время забыли обо всех этих страстях. Гар хлопал в ладоши в такт музыке, а Дирк так и вовсе присоединился к танцующим. Дицея с озорным блеском в глазах тоже пошла танцевать, и остаток вечера прошел в веселье. Ну и — для Колла, конечно — в огорчении, ибо он-то понимал, что его сестренке не светит ничего, кроме разочарования. Дирк мало походил на человека, готового осесть для семейной жизни, да и Гар, если уж на то пошло, походил на такого еще меньше. А в его случае это было очень даже существенно, ибо кто-кто, а Колл-то видел, как поглядывает она на рослого рыцаря. И потом, была в Гаре какая-то отчужденность, которая шла вразрез с дружелюбием, а порой и теплотой его слов — словно он стоял и смотрел на жизнь со стороны, сам в ней не участвуя. Вздор, конечно: ведь видел же Колл собственными глазами, в скольких схватках участвовал Гар... или разве не он, Гар, повел Дирка на выручку Коллу? Или взять хоть последнюю битву, которой командовал Гар? Да и правда вздор... только ощущение от этого не пропадало.

Банхейль сам завел об этом разговор за завтраком — или скорее за тем, что у них сошло за завтрак: ржаным хлебом, сыром и теплым пивом.

— Послушайте, — решительно заявил он. — Я хочу сказать, биться с господами дело пропащее. Уж я-то знаю: тому скоро два года, как я собрал с полсотни человек, что спали и видели, как бы господам отомстить, и мы вышли из лесу, чтоб деревню захватить. Так ихний лорд вывел супротив нас своих рыцарей и пехоту да перебил половину моих людей. Второй половине посчастливилось смыться, да только прошло два года да четыре победы над шайками поменьше, чтоб они снова в меня поверили.

Коллу все это решительно не нравилось. Пытаться захватить деревню? Выходит, этот Банхейль ничуть не лучше самих господ... «Вернее, — подумал он и сам ужаснулся своей мысли, — это господа ничуть не лучше Банхейля. И разве не это говорил Гар давешним вечером?»

Да нет, он имел в виду куда больше — судя по тому, как одобрительно он кивал в ответ на слова Банхейля и внимательно слушал его рассказ.

— Значит, у тебя достало храбрости попытаться! Но что могут полсотни лучников и копейщиков против рыцарей в броне и солдат с алебардами? Сколько их там было? Сотня вас? Две сотни?

— Раза в два больше нас, никак не меньше, — буркнул Банхейль. — Да какая разница сколько? У лорда, стоит ему только кликнуть, всегда будет больше солдат, чем у меня моих мужичков. И они у него вымуштрованные — все до одного.

— Так вымуштруй своих людей, — возразил Гар. — Я и так вижу, что лучники они у тебя хоть куда. Сколько шаек в этих лесах? Дюжина? Пара десятков?

— Только две или три навроде нашей, — отвечал Банхейль. — Достаточно больших, чтоб строить избы да детей заводить. Но есть еще шестнадцать других, о которых я слышал, хоть по большей части в них по полудюжине людей и они едва перебиваются в лесу.

— Значит, всего человек двести, — подытожил Гар. — А в этой твоей стране таких лесов, как твой, дюжина...

— Двенадцать? — поражение глянул на него Банхейль.

— Точнее, четырнадцать, — поправил его Дирк. Колл изумленно уставился на них. Откуда этим двоим, родом из дальних стран, знать такие вещи, которых не знает даже он, Колл, выросший в этих краях? Да еще говорить об этом с такой уверенностью?

— И если в каждом из этих лесов народу примерно столько же сколько здесь, — продолжал тем временем Гар, — вместе выйдет тысячи две с половиной, если не больше. Не так уж и много, но хватит для того, чтобы выиграть несколько сражений — если драться по-разбойничьи, не по-солдатски.

— По-разбойничьи? — нахмурился Банхейль. — Это как?

— Солдаты бьются, выстроившись в чистом поле, а потом идут друг на друга. Разбойники налетают, выскочив из-за дерева, наносят удар или пускают стрелу, потом отскакивают обратно.

— А, так? — удивленно произнес Банхейль. — Ну да, верно. Ну и как спрячешься за деревом — в чистом поле-то?