Мой сын маг, стр. 37

— Я не слышал твоих слов! — вопил Ахмед. — Я не слышал твоего богохульства!

Но они оба понимали, что он слышал все, и понимали, что хулил Мэт вовсе не Бога.

Глава 12

— Он стал таким жестоким, Рамон! — Химена сидела, положив голову на плечо Рамона. Муж обнимал ее, гладил по голове. — Когда он пытал этого мавра, я просто не узнавала нашего милого, доброго сына!

— Знаю, знаю, mi corazon, — успокаивал жену Рамон. — Но не забывай, на самом деле он вовсе не пытал этого несчастного — он только искушал его.

— Понимаю, я все понимаю, но он мучил душу этого человека! Разве мой мальчик мог быть так несправедлив к чужим верованиям?

Они сидели на кровати — это было единственное место в спальне, где двое могли усесться рядом. Вечернее солнце золотило деревянные панели и гобелены.

— Да нет же, он с уважением отнесся к вере мусульманина, — возразил Рамон.

— Он же не стал пичкать его свининой, не стал так уж страшно искушать. Да и искушал он его только для того, чтобы Ахмед разговорился, забыв о гневе и гордости.

Химена перестала всхлипывать.

Рамон, заметив это, продолжал:

— Он не забыл того, чему мы его учили, Химена. Он не торопится причинять человеку боль, он готов прийти на помощь!

— Да, Рамон, но... — Химена подняла голову и посмотрела Рамону в глаза. — Но он бы ударил этого человека, если бы пришлось: я это точно знаю!

— Наверняка он бы так поступил, если бы Ахмед ударил его. — Рамон печально улыбнулся. — Он бы ударил его сильнее и резче, если бы этот колдун грозил бедой его Алисанде.

— Ну... это мне, конечно, понятно... — Химена опустила глаза.

В груди Рамона зашевелилась тревога. Он прижался щекой к густым волосам жены и прошептал:

— Он стал мужчиной.

Но не одна тревога жила сейчас в груди Рамона. Он был горд за того мужчину, что когда-то был его маленьким мальчиком.

А в это время в кабинете королевы за столом сидели Мэт и Алисанда, и его рука лежала на ее руке.

— Ахмед не рассказал нам всего, милая, — и знаешь, он так разозлился, когда понял, сколько выболтал!

— Значит, он тебе еще что-то выболтал, когда ты его отвел в эту... камеру?

— В твою самую лучшую темницу, — уточнил Мэт. — Ту самую, куда ты заточила меня, когда я пытался удрать в Аллюстрию. Там даже есть стол и кровать.

Алисанда содрогнулась при воспоминаниях о тех днях.

— Ну и что же он еще тебе поведал?

— Да только назвал имя махди — его зовут Тафа ибн Дауд, и еще он сказал, что тот знает о колдунах, но не обращает на них особого внимания. Вероятно, он убежден, что все его победы — воля судьбы и Аллаха и чем бы ни занимались колдуны, к нему это отношения не имеет.

— Но ведь тогда получается, что колдуны используют его имя — они уговаривают людей сражаться ради его побед, а сами победы обеспечивают своим колдовством!

— А колдовство подогрето той новой магической силой, которую им передает Найробус. Все верно, — кивнул Мэт.

— А ты действительно разговаривал с этим человеком — Найробусом? — спросила Алисанда.

— Да. И притом в моем прежнем мире! — с горечью признался Мэт. — Он ловкач, это несомненно. Разыграл сочувствие, притворился, будто хочет помочь мне, даже вынудил меня разболтать ему, кто я такой и как пытаюсь добраться до дома. А потом взял да и перекрыл мое заклинание. — Мэт беспомощно развел руками.

— Но ты же не мог знать, кто он такой, — успокоила мужа королева. — Разве он не был внешне похож на человека из твоего мира?

— Был, да еще как! — воскликнул Мэт. — Он там прожил немало лет, это точно. В общем, ему удалось убедить колдунов в том, что с помощью силы, которую он им дает, могут делать то, чего и так хотят, сами.

— А колдуны, в свою очередь, уверены, что могут пользоваться своим махди, дабы он завоевывал для них Европу, а сами при этом обеспечивают победы магией.

— Да. И это именно то, чего Ахмед не сказал мне, — пробурчал Мэт. — Быть может, они на самом деле — правоверные религиозные фанатики, а может быть кучка алчных людей, рвущихся к власти. Но кем бы они ни были, они уверены, что смогут манипулировать своим махди, когда тот положит Европу к их ногам.

— И еще они верят в то, что потом перекроят Европу по своему усмотрению, станут губернаторами и будут править по своему разумению. Да! — Алисанда пылала искренним гневом. — Разве они не видят, что этот Найробус поработил их точно так же, как они хотят поработить своего махди?

— Да, но, если он докажет им, что в гневе способен убить их, я думаю, они быстренько согласятся на те посты, которые он им предложит, — заметил Мэт. — В конце концов, губернатор Ибирии — не такая уж плохая должность.

— Неплохая, — угрюмо кивнула Алисанда. — Так же как и губернатор Меровенса. — Супруг мой, я думаю, нам следует унять их амбиции, пока они открыто не напали на нас.

— Они уже пытаются это сделать, — сухо проговорил Мэт. — Ахмед не отрицал того, что джинны были призваны отвлечь нас от наступления махди. Правда, он промолчал о том, что нападения джиннов в то время должны были помешать нам оказать помощь королю Ринальдо.

— В таком случае нам следует разочаровать наших врагов, — решительно заявила Алисанда. — Как мы начнем нашу кампанию?

— Тут все зависит от тебя — ты же у нас военный гений. Но что касается более масштабных действий, думаю, мне стоило бы поговорить по душам с этим махди. Наверное, я сумел бы втолковать ему, что его используют, может быть, даже удалось бы убедить его в том, что Аллаху вообще не угодно, чтобы его слуги воевали, и что, уж конечно, Аллах не хочет, чтобы веру в него насаждали огнем и мечом. Это будет нелегко, учитывая завоевания, совершенные императором Гардишаном, но это было целых пятьсот лет назад.

— Но чтобы сделать это, тебе придется самолично отправиться к этому молодому махди?

— Да, — кивнул Мэт. — Придется. Но мы хотя бы знаем, где он сейчас. Ахмед сказал мне, что он — в южной столице, Авордоке. Там он собирает свое войско и обучает воинов боевому искусству. Они готовятся к серьезной атаке — собираются загнать короля Ринальдо и его войско в море.

— Но Авордока в ста с лишним милях за горами! Для того чтобы поговорить с Тафой ибн Даудом, тебе придется идти по вражеским землям!

— Естественно, — с язвительной усмешкой ответил Мэт. — Я ведь уже проделывал такое однажды, или нет?

— Но ведь тогда против тебя не ополчилась вся страна! — гневно возразила Алисанда. — И слышать об этом не желаю!

— О нет, и тогда все были против меня — все, кто служил королю Гордогроссо или просто боялся его. Просто тогда никто не знал, что я явился в Ибирию, вот и все.

— Но теперь все будут знать об этом! На этот раз тебе нельзя туда соваться! Подумай, муж мой! Вместо тебя должен пойти кто-то другой!

Мэт ощутил непоколебимую решимость.

— Ты знаешь, подобные мысли мне не по душе. Послать вместо себя кого-то другого, зная, что тот может столкнуться с опасностью, предназначенной мне?

— Никогда! Она не должна предназначаться тебе! Ты лишаешь других возможности стяжать славу!

— Но кого еще можно послать? — прищурился Мэт. — Ведь я не только рыцарь, я еще и маг. Мало у кого есть столько шансов вернуться обратно живым.

— В таком случае я пошлю туда двоих — рыцаря и мага. О, муж мой! — Алисанда схватила мужа за руку, и глаза ее наполнились слезами. — Не покидай меня вновь!

Мэт был тронут до глубины души. Он крепко сжал пальцы жены и посмотрел ей в глаза.

— Ты же знаешь, мне ненавистна даже мысль о том, что какой-то вражеский выскочка швырнет тебя в темницу!

— Тогда останься и защищай меня! А если ты не можешь остаться ради меня, останься ради нашего сына!

От этих слов Алисанды перед глазами Мэта предстала жуткая картина: вражеские солдаты врываются в детскую и бросаются к ребенку. Мэт поежился и воскликнул:

— Нет! Я не позволю им так близко подобраться к вам! Я оставлю здесь родителей, Орто и Савла! Рядом с ними ты будешь в такой же безопасности, как если бы здесь оставался я, — а мне, может быть, и вправду удастся предотвратить нападение врагов!