Крылья Урагана, стр. 67
– Подобные чары создают только боги, – наставительно сказал маг. – Смертным такое не по зубам. Но я дам вам один совет. Дождитесь, когда пойдет приливная волна – тогда плыть будет легче.
Гарт, которой выпало счастье наблюдать за всем этим сверху, сидела за обедом на палубе «Авантюриста», качая головой.
– Меня беспокоит не столько сама глупость проклятой армии, – сказала она, – сколько то, что эта глупость – что-то вроде заразной болезни. В этой экспедиции идиотов должны были быть моряки, вернее, такие моряки, которые плавали по рекам. Но нет, здесь все такие же тупоголовые, как Хэмил Недоумок.
– Осторожнее, – с ухмылкой предостерег ее лорд Лоурен. – Это изменнические речи.
– Вот уж нет. Изменником был тот болван, который назначил Хэмила командующим...
Гарт осеклась, вспомнив, что Хэмила назначил командующим сам король Азир.
– И что теперь? – спросила Сэслик у Гарт.
– Будем пытаться переправиться, – пожала плечами та. – Если до этого не случится еще чего-нибудь.
На рассвете следующего дня на высотке над протокой появились рочийские солдаты, вооруженные катапультами.
Они представляли собой отличные мишени, так что Хэл со своим звеном пустили в ход зажигательные бутылки, и катапульты охватило пламя.
Однако, прежде чем караван успел протиснуться через узкий проход, патрульные лодки обнаружили, что реку за проходом перегородили. Два десятка кораблей очутились в ловушке.
Сначала заграждение показалось им чем-то вроде гигантской сети, каким-то образом в одну ночь протянутой поперек полумильной глади реки. Концы этой сети охраняли рочийские батальоны, пресекавшие все попытки дирейнцев высадиться на берег.
Другие батальоны укрепляли высотки над протокой, пока они тоже не стали непреодолимыми.
Лорд Хэмил решил поднять по реке крупные военные корабли и протаранить сеть, чтобы в образовавшуюся дыру смогли проскользнуть более мелкие суда.
Он решил предпринять эту атаку ночью.
В ту ночь свирепствовал бешеный ветер, поэтому ни один дракон не мог подняться в воздух, за что Хэл впоследствии благодарил всех богов, хотя и не верил ни в одного.
Три корабля на всех парусах подплыли к «сети», и она ожила, поднявшись из воды подобно стае сплетенных змей, и потянулась за кораблями. Здесь явно не обошлось без магии высшего порядка, и сеть, схватив корабли, набросилась на них, перебравшись через борта и потянув корабли на дно, пока в трюмы к ним не начала заливаться вода.
Все три корабля отчаянно боролись, лавируя, но в конце концов все же сдались. Люди, как горох из разорванного мешка, посыпались в воду, спасаясь от этого кошмара.
В реке плавали какие-то существа, которых никто потом не мог толком описать и которые принялись терзать людей, разрывая на куски, пока река не побурела . от крови.
Лишь немногим из команд трех кораблей удалось добраться до берегов, да и тех перебили рочийские солдаты.
На время показалось, что погибшим кораблям все же удалось разорвать зловещую сеть, и двадцать четыре загнанных в ловушку суденышка попытались вырваться на свободу. Но сеть, или чем она была на самом деле, перестроилась, хватая кораблики, срывая с них мачты, и, обвиваясь вокруг корпусов, как саван, утягивала их на дно.
Семи из этих маленьких кораблей, куда людей набилось под завязку, все же удалось пробиться к устью реки и к безопасности.
Было и еще кое-что, о чем никто не подумал, а если и подумал, то очень плохо. Экспедиции необходимо было пополнять запасы. Пришлось выгрузить все припасы с кораблей флота, а потом отправиться обратно в Сэйджин за новыми людьми, новым снаряжением и новыми боеприпасами.
Осталось лишь несколько кораблей – сторожевые катера, флагман, плавучие госпитали и корабли, на которых содержались драконы.
Вместе с флотом отбыл и Том Лоуэсс, который в ночь перед отплытием отозвал Хэла в сторонку.
– Думаю, мне пора отправиться в другое место. Хэл приподнял бровь. Лоуэсс придвинулся поближе, чтобы никто не мог подслушать его слова.
– Я поехал сюда затем, чтобы написать сказания, которые подняли бы боевой дух дирейнцев. Здешний разгром ничем мне в этом не поможет. И скажу тебе по секрету, сынок, у меня такое чувство, что улучшения ждать вряд ли стоит. Но не волнуйся, Хэл. Я уж позабочусь о том, чтобы на твоей карьере это не отразилось. На твоей – и лорда Кантабри.
Лорд Кантабри хмуро посмотрел с берега на отплывающие корабли, которые оставляли солдат на этой чужой земле, и сказал:
– Чертовы киты! Мы все здесь выброшенные на берег киты. Да здравствует Дирейн. Троекратное ура!
26
Девяносто дней спустя дела на побережье обстояли еще более скверно. Горы обломков на берегу только выросли, скалы усеивало брошенное оружие. Деревушку раз за разом обшаривали вдоль и поперек ради материалов для сооружения укрытий, дров, а то и просто ради удовольствия разрушить что-то, что не сможет ответить тем же.
Рочийские лучники и арбалетчики убивали их исподтишка, поджидая в засаде какого-нибудь неосторожного воина и делая эту неосторожность последней в его жизни. Еще больше народу погибало из-за того, что лорд Хэмил упорно считал, будто рочийцы будут только «уважать» дирейнцев за агрессивное патрулирование. Поэтому каждую ночь дирейнцы выходили в дозор и попадались в засады.
Но самую обильную жатву собирали болезни. На засушливом Калабасском полуострове свирепствовали странные недуги, часть из которых убивала быстро, другие же заставляли человека умолять о смерти как о милосердии.
У них уже не было места, чтобы хоронить своих мертвецов, поэтому жрецы и колдуны сжигали тела на высоких погребальных кострах. Солдаты божились, что никогда больше не смогут есть баранину, настолько ее запах походил на запах горящей человеческой плоти.
И это был только один из многих зловонных запахов – запахов разлагающихся людских и конских тел, гнилой провизии, тлеющих деревяшек, дерьма и мочи, которые висели над полуостровом, точно невидимый туман.
Никто не предвидел зимних штормов, бушевавших даже в более спокойном Южном океане, поэтому свежего провианта отчаянно не хватало и войска питались в основном запасами из бочек, банок и мешков, почти не видя свежей еды. Офицеры и штабные никогда не упускали возможности «позаимствовать» кочан капусты или окорок, зная, что одиночной пропажи никто и никогда не хватится. Разумеется, к тому времени, когда каждый успевал урвать свой кусок на пути к плато, солдатам съестного почти не оставалось.
Прибывавшие пополнения прикреплялись к различным подразделениям, пытались прорваться на вершину плато и возвращались обратно вниз, израненные, убитые или обезумевшие.
У Хэла остался всего десяток всадников и одиннадцать драконов, и он не мог бы сказать, кто из них находился в худшей форме: драконы с запавшими боками и нервозно хлещущими хвостами или всадники с подергивающимися лицами и отсутствующими взглядами.
И все это при том, что ему удавалось вопреки всем воинским уставам немного облегчить жизнь своим всадникам, попарно отсылая их патрулировать морские территории, «чтобы убедиться, что рочийский флот не возвращается».
Разумеется, патрули отправлялись прямиком на Ланданисские острова, крошечный оазис покоя в обезумевшем мире, разрушавшем самое себя. Островитяне с радостью принимали золото и невиданную новую еду, а всадники с радостью избавлялись от черствых галет и солонины, выменивая их на рыбу и птицу.
К этому времени выращивание поросят стало на острове главным промыслом, поэтому драконы Одиннадцатой эскадрильи выглядели чуть менее тощими и усталыми, чем у всех остальных.
Но не намного.
У Хэла болела голова буквально обо всем, и это было самым худшим в его командирстве. Иногда, теряя очередного всадника, он начинал думать, что ему легче было погибнуть самому, чем писать письмо семье убитого и лгать о том, что всадник погиб мгновенно, не мучаясь, когда на самом деле он был сбит с дракона и пролетел сотню футов до земли, истошно крича, цепляясь за воздух, пытаясь остаться в живых. Или того хуже – убит собственным же драконом в приступе раздражения на то, что его слишком рано разбудили для патрулирования.