Все смиренно (ЛП), стр. 20

— Райнхарт. Откуда я знаю это имя?

Она дает мне ответить. Наконец-то.

— Она мать Маккензи.

Если вы присмотритесь, вы практически сможете увидеть в глазах Ди, как она прокручивает наш предыдущий разговор.

— Маккензи… псевдо-племянница?

Она поворачивает голову в мою сторону.

— Это значит, что она…

— Девочка, с которой я вырос — да. Сестра Дрю.

Меня сменяет Александра.

— Сестра Дрю, жена Стивена, дочь Джона и Энн. У меня полно имен. Одно, в особенности, вот-вот будет использовано по назначению.

Вот в такие моменты я начинаю подозревать, что Александра в курсе своего прозвища. И это меня пугает.

Сильно.

Александра продолжает смотреть на Ди, но говорит она мне.

— Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил другая.

А потом Долорес:

— Вы должно быть Долорес. Мэтью как раз рассказывал мне о вас. Я бы хотела сказать, что мне приятно познакомиться, но я уже достигла лимита этого дерьма за неделю.

Александра медленно ее обходит — как акула, проверяющая раненого тюленя.

— Знаешь, Долорес, моя мама говорила мне, что хоть мужчина и не собирался поразить женщину, я никогда не должна этим пользоваться. Что я никогда не должна действовать каким-либо образом и не ждать в ответ такой же реакции.

Ди складывает на груди руки и упрямо стоит под тяжестью неодобрительного взгляда Александры.

— Мэтью рассказал Вам о наших отношениях. Он для меня, как второй брат. И из них двоих? Он будет получше. Помните об этом, прежде чем снова запустить в его голову сок.

Ди лишь слегка отступает.

— Это был не сок, а газировка.

Александра щелкает на меня пальцами.

— Дай мне свою рубашку и пиджак.

Стянув с себя галстук, я отдаю ей вещи и остаюсь стоять на тротуаре в одной белой майке и серых штанах. Ди тянется за вещами в руках Лекси.

— Я заплачу за химчистку.

Александра закатывает глаза.

— Химчистка не возьмет такие пятна. К счастью, у меня есть самодельная паста, которая может помочь.

И говорит мне:

— Можешь забрать их в субботу.

Она кладет руку мне на плечо и целует меня в щеку, при этом вытирая салфеткой красные пятна с моего уха, что до сих пор там остались.

— Я должна идти. Удачи, она тебе понадобится.

До того, как Александра уходит, Ди предлагает:

— Надеюсь, что в следующий раз мы встретимся при более приятных обстоятельствах.

А Александра отвечает:

— Я, серьезно, сомневаюсь, что мы еще встретимся. Мэтью — милый, но не тупой.

Потом она хватает свою сумку и уходит вниз по улице.

Ди и я смотрим ей вслед.

Себе под нос Ди говорит:

— Она всегда такая сучка?

Я улыбаюсь.

— Такая уж она есть.

Потом я провожу рукой по своим липким волосам.

— Какого хрена, Ди?

Она снова складывает руки на груди и бормочет:

— Я не извиняюсь. Это естественная ошибка. Я тебе говорила, что у меня вечно так. Я даже с партнерами без обязательств умудряюсь все испортить. Я просто прогуливалась в обеденный перерыв, и просто глазам не могла поверить, когда увидела тебя. Что еще я могла подумать? Хочешь послать меня подальше, твое решение, но я ни о чем не сожалею.

Я беру ее за плечи, опускаю голову и затыкаю ей рот глубоким поцелуем. Потом говорю ей:

— Не собираюсь я тебя посылать. И ты не должна извиняться.

Я знаю, знаю — ты что ли совсем из ума выжил, Мэтью? Нет, я не тюфяк — я просто ничего не имею против женщин со страстью, искрой. И небольшой собственнический инстинкт — не такая уж и проблема. Плюс, Барни Стинсон [18] уже высказался на этот счет, Долорес достаточно сексуальна, чтобы вести себя так ненормально, как ей только хочется, и я все равно не выкину ее из постели.

Конечно, это не значит, что я отпущу ее без расплаты. Поэтому я притягиваю ее крепче и трусь своей головой об ее лицо и голову. Растирая свою любовь — и как можно больше напитка.

— Ай! — кричит она и смеется и шлепает меня по спине.

Постепенно я отклоняюсь и говорю:

— Вот. Теперь мы квиты.

Быстренько целую ее в губы.

— Я собираюсь поехать домой, чтобы принять душ. — Потом у меня возникает замечательная идея. — Не хочешь присоединиться?

Она улыбается, пока вытирает щеки.

— Я должна вернуться на работу.

Я киваю.

— Но вечером мы увидимся?

— Конечно.

И только когда она уходит, я замечаю на ней белый халат, надетый поверх ее черного кожаного платья, бордовые колготки и высокие кожаные ботинки. Я кричу ей:

— Эй, Ди?

Она поворачивается.

— Захвати с собой белый халат. И пару защитных очков, если у тебя есть.

Вы посчитаете, что нам еще рано думать о ролевых играх. Но раскрою вам секрет: Для ролевых игр рано не бывает.

ГЛАВА 10

Несколько следующих вечеров мы с Долорес проводили вместе. Мы ходили в клубы потанцевать и оставались дома, начинали смотреть фильмы и пропускали их конец; занимались по несколько часов жарким сексом — таким, после которого чувствуешь себя грязным, но при этом тебе не терпится все повторить.

Мы также разговаривали — что удивительно. В постели, или сидя за столом друг напротив друга.

На поверхности обеденного стола.

Ди любит поболтать.

Любит делиться, что-то объяснять. Также у нее есть… теории… на любую тему, которую только можно вообразить. Хотя все ее теории довольно забавны, некоторые из них вполне ничего. Возьмите вот эту, например:

— Джон Хьюз [19]был неистовой женофобской свиньей.

— Откуда ты знаешь?

— Посмотри «Клуб «Завтрак». Там пять главных стереотипов парней — качок, бандит, мозг, придурочный учитель, прикольный надсмоторщик-пофигист. А что с девушками? Их две. Королева красоты и чудачка — подсознательно говоря целому поколению девчонок-подростков, что они могут быть либо красавицами, либо ненормальными, но ни то и другое вместе. Потому что в итоге, когда забавные девчонки становятся красавицами, они уже больше не чудачки. Это хреново. Думаю подать на него за это в суд.

Или это:

— Микроволновая печь — это зло, никогда себе ее не куплю.

— Ладно.

— Резкое увеличение уровня заболеваемости среди детей, аллергия, и нарушение развития можно как раз проследить с того момента, когда микроволновые печи стали использоваться в домашних условиях. Это потребительское злоупотребление. Но ты должен молчать об этом. У корпораций везде есть свои уши, и они не заставят себя должно ждать, чтобы прийти и заткнуть тебя.

— Мой рот на замке.

Потом, вот такая вот жемчужинка:

— Ты на самом деле думаешь, что пирамиды построили египтяне?

— Конечно, есть же документы.

— Ох, бедненький наивненький мальчик. Как же они смогли перемещать такие здоровые камни, размером с дом? Как же они смогли построить подземные прочные тоннели и комнаты, не имея никакого инженерного оборудования?

— Ну … если их построили не египтяне, тогда кто?

— Инопланетяне.

— Инопланетяне?

— Конечно. Есть же куча доказательств того, что уже много веков инопланетяне посещают Землю — а ты и не знаешь.

Нет, и не хочу знать. Вот это последнее — слишком жуткое — и вполне убедительное — как по мне.

***

В субботу утром я просыпаюсь от звука бегущей воды в душе. И скрипучего эхо от пения Долорес в нем. «I Knew You Were Trouble» Тэйлор Свифт наверное самая противная песня — но ужасное исполнение Ди заставляет меня усмехнуться.

И чтобы зря не пропадать моему стояку — особенно тому, что бывает по утрам — я беру из тумбочки презерватив, выскальзываю из кровати и захожу в ванную комнату.