Лейла. По ту сторону Босфора, стр. 50

— Последний раз, когда мы виделись, ты попросила развод. Затем ты уехала, потому что не могла справиться с тем, что натворила. И теперь ты вернулась. Но наша дочь умерла. Это твоя вина!

— Нет! — завопила Лейла, сжимая кулаки. — Это неправда! Ты не можешь меня в этом обвинять! Перихан подхватила менингит. И даже если бы я здесь была, то не смогла бы помешать болезни.

Селим посмотрел на совершенно отощавшую жену, которую буквально сносило ветром. Его охватило неясное помутнение, злость, ненависть, горечь. Он сердился на Лейлу за то, что ее так долго не было. Он сердился на то, что она не смогла утешить их маленькую дочь, когда та хрипела в агонии, отчего можно было сойти с ума. Он сердился на нее за то, что она хотела жить без него.

— Ты бросила меня, но ты также оставила Перихан и Ахмета. Плоть твоей плоти… Ты захотела существовать без нас, думая лишь о своей славе, тогда как наша сила заключается в том, что мы должны быть вместе. Теперь слишком поздно. Наша семья разрушена. Что бы ты ни делала, мы должны с этим жить до конца наших дней.

Взволнованный, Селим пожирал ее взглядом, и, несмотря на горечь, которую не мог в себе подавить, он со страхом понимал, что до сих пор любит Лейлу, что безнадежно ее желает. Что он сочувствует ей. Он хотел обладать ею, подчинить себе, оставить рядом с собой. Он не позволит ей уйти. Никогда! Ему казалось, что таким образом почтит память Перихан, но он обманывал себя. Он хотел получить Лейлу для себя, и только для себя. Это станет наказанием для них обоих.

Глава 7

Стоял трескучий мороз. Угрюмо нависшие облака предвещали снег. Чтобы согреться, Луи Гардель шагал взад и вперед перед воротами конака. Он натянул перчатки. Взглядом он искал своего шофера. Никого. Наверное, машина не завелась. Он решил больше не ждать.

— Капитан, секундочку!

Он сразу узнал женский голос. Луи остановился, затаив дыхание, затем развернулся. Закутанная в суконное пальто, в коричневой фетровой шляпке-клош, Нина спускалась по улице, стараясь не поскользнуться на обледенелой мостовой. Наконец она оказалась перед ним, и француз заметил, сколь бледно ее искаженное тревогой лицо.

— Мне нужна ваша помощь.

Первый раз эта женщина сумела какие-то чувства вместо обычного холодного равнодушия. И она смотрела на него и не делала вид, будто он прозрачный.

— Я караулю вас с шести утра, — произнесла она занемевшими от холода губами. — Боялась вас пропустить.

Луи попросил Нину следовать за ним и подхватил под руку, чтобы женщина не упала. Как только он почувствовал ее тело, ему пришлось собрать все силы, чтобы не обнять ее прямо на улице. Удаляясь от конака, Луи бросил последний взгляд на решетчатые окна. В этом квартале не было места, где мужчина мог бы уединиться с женщиной, и капитан решил поймать такси. Между белыми от инея берегами Золотого Рога блистала сталью стылая вода.

Они зашли в одно из кафе Галаты. Луи заказал черный чай, яйца, сыр, маленькие хлебцы. Пусть это и выглядело абсурдно, но он испытывал удовольствие от того, что Нина от него зависела, даже если речь шла только о том, что ей нужно просто согреться после долгих часов ожидания на холоде.

— Вы видели генерала Врангеля? — спросила она, имея в виду главнокомандующего русской армии, сражающейся против большевиков.

О да! И более чем. Несколькими днями ранее Луи в севастопольском порту участвовал в эвакуации побежденной Белой армии. Франция оказалась единственной европейской страной, которая признала правительство Врангеля. И теперь она взяла на себя моральное обязательство помочь русским, военным, а также гражданским, вынужденным бежать от наступающей Красной армии.

Он кивнул и предложил Нине сигарету.

— Несчастных погрузили на битком набитые корабли. Некоторые даже не нашли места, где прилечь. Путь от Крыма длился пять дней, и все это время они простояли, довольствуясь скудным пайком. Это ужасно!

Нина побледнела еще сильнее.

— Вы должны мне помочь, я вас умоляю.

Гардель вопросительно посмотрел на нее. Неужели он наконец узнает хоть что-то о прошлой жизни этой женщины? Его любопытство со временем не ослабело. На мгновение вспомнилось унижение их последней встречи, и вдруг он почувствовал смутное удовлетворение при виде ее обгрызенных ногтей и впалых щек.

— Ешь, — сказал он, придвигая к ней тарелку. — У меня достаточно времени. Впрочем, у меня всегда было его достаточно для тебя, но тебе это было не нужно.

Опустив глаза, она лишь глотнула чаю. Он видел, насколько трудно было ей прийти к нему и просить. Повинуясь порыву, он взял ее за руку, погладил нежную кожу запястья, отливающие синевой вены. Ничего не изменилось. Ему по-прежнему хотелось к ней прикасаться.

— Нужно, чтобы вы помогли найти моего мужа, — произнесла она.

— Ты замужем? Я этого не знал. Да я вообще ничего о тебе не знаю, не так ли? Я даже не знаю твою фамилию.

— Малинин… Мой муж, Александр, — офицер. Он был эвакуирован одним из тех кораблей, о которых вы только что говорили. По крайней мере, я так думаю.

Луи откинулся на спинку стула, затянулся сигаретой, принимая безразличный вид.

— Ты так думаешь или ты на это надеешься? Не в этом ли весь вопрос?

Она впилась в него презрительным взглядом своих светлых глаз, вероятно спрашивая себя, что он потребует взамен.

— Мы не виделись почти два года. Мне пришлось выкручиваться самой. Я больше не знаю, надеюсь я или нет.

Луи попытался представить жизнь этой женщины до изгнания, жизнь блистательных аристократических семей, правивших в России во времена царей и Толстого. Конечно, он многое читал о России, у него сложилась слишком романтическая картинка, но он был убежден, что она блистала во дворцах Санкт-Петербурга, что она была избалованной супругой и, возможно, счастливой. Он представил ее мужа на одном из военных судов, от которых осталось одно название и на которых укрывались офицеры, простые солдаты и казаки, с исхудавшими и заросшими лицами, измученные дизентерией. Флот нищих.

— Им запрещено покидать борт корабля. Необходимо найти Александра и снять с судна. Они измучены голодом, вы сами это сказали. Многие больны. Говорят, что в толпе были раздавлены беременные женщины.

Нина нервничала, ее руки трепетали, словно безумные птицы.

— Я не хочу бросать его на произвол судьбы, вы понимаете? Я, по меньшей мере, ему обязана, — тихо добавила она. — Я готова… Я хочу сказать: если вы хотите…

— Переспать с тобой за эту небольшую услугу? — резко сказал он в ответ, поскольку она была права.

Желание обладать ею было по-прежнему сильнее его. Луи уже знал, что не сможет противостоять, точно так же как он не смог отказаться от опиума. Нина была в его власти. Разве не этого он всегда хотел?

— Я — проститутка, или вы об этом забыли? — презрительно парировала она.

— У тебя было много мужчин после меня?

— Несколько.

— Я, наверное, должен волноваться о состоянии твоего здоровья.

— Успокойтесь, вы ничем не рискуете, — сказала она с горьким смешком. — Я достаточно умна, чтобы следить за своим орудием труда.

Охваченный бурным желанием ее поцеловать, он отвернулся, избегая ее высокомерного взгляда. За запотевшим окном мелькали расплывчатые силуэты прохожих. Он поднял руку и заказал официантке кофе.

Нина старательно грызла хлебец. Было ясно видно: эта женщина знает, что такое голод. Рядом устроилась еще одна пара, тихо перешептывавшаяся. Это тоже были русские. Совсем недавно Луи в смятении наблюдал наплыв беженцев, заполнявших улицы Галаты и Пера.

— Я посмотрю, что смогу сделать, но ничего не обещаю, — заявил он. — Это все равно, что искать иголку в стоге сена.

Лицо Нины озарилось.

— Вот название его полка! — воскликнула она, роясь в сумочке. — Еще я оставила свои координаты в русском справочном бюро. Если он напишет, они мне сообщат.