Тени школы Кейбл, стр. 66

И когда наступило осознание, я почувствовала себя полной дурой. Она и есть вторая Темная Героиня.

— Фэллон, не заставляй меня приказывать тебе.

Осознание сменилось состраданием.

Бедняжка! После всего, что ей пришлось пережить, ей придется справиться еще и с этим?!

Голова болела невыносимо. Мне хотелось поднять руки и что есть сил ударить по вискам, освободиться от этого внутреннего давления, но я не могла пошевелиться. Я могла только закричать, но и крика не получилось. Вместо этого я произнесла:

— Виолетта!

— Miarba! По-моему, у нее видение!

— Ради Ллириада, что еще нам приготовила судьба?!

У меня видение?

Я хотела закричать, завопить, чтобы они остановили его, но это было невозможно. С моих губ срывалось только ее имя, снова и снова.

— Она сейчас все расскажет. Сделай же что-нибудь!

— Что сделать?!

— Успокойтесь все. Мне нужно, чтобы ты держал ее, пока я буду накладывать заклятие.

Это был голос принца Лорента, и в нем звучала решимость.

— Что это за заклятие, для которого нужен нож? Дядя, какого черта ты делаешь?! — услышала я сердитый голос Фэллона.

— Магия крови позволит погрузить ее в кому. Это сущий ад, но другого выхода нет. У нее видение, она раскроет тайну Виолетты. Мы не можем этого допустить! У нас нет выбора!

В голове я кричала, вопила, разрывалась от ужаса. Из моего рта посыпались секреты. Я больше не контролировала свое тело, но сейчас меня заставят замолчать. Я не имела ни малейшего представления, проснусь ли снова.

Я почувствовала, как на мою руку упала капля крови, клинок разрезал кожу на запястье. Раздались непонятные слова, и я сорвалась с обрыва и полетела в ад.

***

Лист оказался небольшим, размером с открытку. Бумага была толстая, тяжелая, дорогая, но обычная — не станут же они оставлять визитную карточку.

— Писать должен ты. Мой почерк они могут узнать. Я посылал цветы на похороны и прочие знаменательные события.

Он взял перьевую ручку и подул на нее. В Исландии было ­холодно, и даже несмотря на ревущий в камине огонь в центре комнаты, чернила загустевали.

— Пиши, пиши… «Майкл Ли заключил сделку с истребителями, заказав им жизнь Кармен. Его дочь знает об этом. Пьер может подтвердить». Пусть будет коротко и по делу. Терпение не входит в список достоинств нашего клыкастого друга.

Он нацарапал продиктованный текст.

— А вы уверены, что эта Ли — вторая Героиня? Если вампиры убьют ее, может разразиться международный скандал. А еще мы можем потерять союзников среди истребителей и бродяг. Ведь они-то пытаются вернуть ее отцу целой и невредимой.

Он наблюдал за учителем, который, стоя к нему спиной, смотрел в окно, и в тишине комнаты, казалось, различал звук поворачивавшихся в этой невероятной голове колесиков. Он был настоящим гением, в этом не могло быть сомнений.

— Как всегда, Натаниель, твоя прозорливость не перестает впечатлять. — Сарказм капал с его языка, как вода с сосулек, что висели за окном. — Это всего лишь сопутствующие потери. Союз был заключен до того, как у меня начались видения о том, что Ли станет второй Героиней. Но это неважно. Ведь именно благодаря им мы получили сведения о том, что ее отец причастен к смерти Кармен. В любом случае, если она умрет, будучи человеком, разразится война. Если мы остановим Пророчество о Героинях, будет война! Чертовски удобно!

Он взял записку и понес ее к окну, плотно сжимая в руке. Он не протянул ее учителю.

— Вы полностью в этом уверены?

Мужчина запрокинул голову и рассмеялся — этот звук часто наполнял обеденный зал и частные вечеринки, которые устраивал его учитель. Он заразительно смеялся, отпускал шутки и устраивал розыгрыши, вокруг него всегда была приятная компания, особенно женская. Молодому человеку сложно было не восторгаться им.

— Я — кри-дом, потомок Контанала. Я величайший провидец из ныне живущих, в моих видениях не бывает ошибок. Даже у герцогини английской бывают видения о Виолетте Ли. И потом, — он вырвал листок из руки молодого человека, — я хочу, чтобы эта маленькая героиня-некромант умерла прежде, чем узна­ет о своем могуществе.

Он взмахнул рукой, и клочок бумаги исчез, чтобы стать смертным приговором Виолетты Ли. Свободной рукой кри-дом взял стакан бренди, которое налил ему Нейтан, — прислуги в Контанасдоттир не было.

— Счастливого бала в честь празднования Бесконечности!

Глава 29

Фэллон

Три дня и три ночи мы молча сидели у кровати герцогини. Возле нее всегда были двое — постоянно касались ее кожи, постоянно подпитывали ее магией, как через капельницу. Она ни разу не шевельнулась, лежала без движения на трех мягких перьевых подушках, одетая в кремовую ночную рубашку, зашитую до самой шеи, с рассыпавшимися волосами. Она была похожа на ангела. Мертвого ангела.

Но сердцебиение ее было сильным и стабильным. Оно лишь иногда ускорялось, и дядя предполагал, что в эти моменты у нее случались видения. Иногда она начинала потеть. Вечером первого дня служанка обтерла ее мокрой губкой, а Лизбет и тетя тем временем продолжали питать ее магией. Только тогда я впервые неохотно покинул свое импровизированное ложе из сложенных на полу подушек и стеганого одеяла. Я боялся отойти, опасаясь, что вдруг эти минуты окажутся для нее последними или она проснется, а меня не будет рядом.

В один из вечеров пришел Иглен. Было уже поздно, но мы все, даже большинство слуг, собрались в спальне Отэмн, словно траурная процессия, замершая, чтобы посмотреть на тело. Только Эдмунд, наверное, знал ее так же давно, как этот престарелый вампир. Когда Иглен вошел в слабо освещенную комнату, его потрескавшиеся губы округлились и он едва слышно произнес:

— О-о… — и таким преисполненным любви движением погладил ее по лбу, каким мог бы сделать это суррогатный дедушка, коим он для нее, видимо, и был.

Эта сцена лучше всего описывала и мои ощущения: беспомощность, сострадание и безмолвие.

Именно Иглен увидел ее приход, это он предупредил нас в прошлом июне, что она — Героиня, и он же со все возрастающей настойчивостью заставлял нас действовать летом. Теперь, как мне казалось, мы знали почему. Вторая Героиня была в его измерении, но Иглен был слишком стар и мудр, чтобы вмешиваться в судьбу, по крайней мере так он утверждал, поэтому не пред­упредил нас о Виолетте Ли. Глядя на то, с какой искренностью и нежностью он относился к Отэмн, я все больше утверждался в мысли, что сообщил он нам о ней только потому, что слишком за нее переживал.

Мы рассказали ему то немногое, чего он еще не знал, а взамен попросили его вернуться, когда она проснется. То, что Иглен знал о жизни Виолетты Ли с вампирами, будет крайне важно для планирования наших последующих действий.

Именно об этом я думал утром, когда, сидя у постели Отэмн, кормил ее своей магией. Шел третий день комы, вместе со мной дежурил Эдмунд. Он принес с собой тяжелую книгу, как значилось на обложке, одного из номинантов на Букеровскую премию, но откладывал ее в сторону через каждые пару страниц.

— Неинтересная? — спросил я после того, как он в четвертый раз опустил ее на колени. Мне хотелось, чтобы голос звучал спокойно, но в нем все равно слышалась паника.

Он покачал головой и едва заметно пожал плечами.

— Отличная. Я просто не могу… сконцентрироваться.

Ему, казалось, не хватало слов.

Я понимающе хмыкнул. Мне не очень-то хотелось с ним разговаривать. Это было глупо, ведь Эдмунд рассказал мне о том, что связывало его с Отэмн, но его обеспокоенность все же не казалась мне оправданной. Наше поведение было во многом похоже. Он почти не уходил из примыкавшей к ее спальне гостиной (вчера он заснул там на диване), не разговаривал ни с кем, кроме прислуги, когда просил принести еды, и Алии, которая, по-видимому, была единственной, кто мог выманить его отсюда. Прошлой ночью я слышал, как она говорила моей тете что-то о «чувстве вины Эдмунда».