Заколдованный замок (сборник), стр. 35
Отдохнув с час, мы продолжили медленный подъем и не успели преодолеть большое расстояние, как услышали несколько пронзительных воплей, последовавших один за другим. Наконец мы выбрались на поверхность – после каменного уступа наш путь пролегал под нависшим высоким откосом, через ветки каких-то растений. Очень осторожно мы подкрались к узкой бреши, через которую нам открылся вид на окружающую нас местность и страшная причина удара.
Площадка, с которой мы смотрели вниз, располагалась недалеко от самого высокого пика стеатитовых скал. Ущелье, в которое вошел наш отряд из тридцати двух человек, находилось слева от нас футах в пятидесяти. Но по меньшей мере сто ярдов этого ущелья были завалены миллионом тонн земли вперемешку с камнями, искусственно обрушенными вниз. Способ, которым это удалось сделать, был столь же прост, сколь и очевиден, ибо следы этого чудовищного злодеяния никуда не исчезли. На вершине восточного края теснины (мы находились на западной) в нескольких местах в землю были вогнаны колья. В этих точках земля осталась на месте, но на всем протяжении обвала в почве были заметны углубления, как после бурения, указывавшие на то, что туда тоже вбивали колья – причем довольно плотным рядом, не более чем в ярде друг от друга – на протяжении примерно трех сотен футов и футах в десяти от края обрыва. На оставшиеся стоять колья были наброшены веревки из виноградной лозы, и, очевидно, то же проделали с остальными кольями. Я уже упоминал о необычной структуре стеатитовых скал, и описанная выше узкая глубокая расселина, благодаря которой мы избежали погребения заживо, лучше поможет представить их внешний вид. Природа скал была такова, что любое естественное потрясение расщепляло составлявшую их породу на параллельные вертикальные слои, и вызвать этот процесс можно было сравнительно небольшим усилием. Этим дикари и воспользовались для осуществления своего вероломного замысла. Не вызывает сомнения, что неразрывная линия вбитых кольев произвела частичный разлом грунта глубиной, вероятно, два-три фута, после чего дикари, потянув одновременно за веревки (которые были привязаны к верхушкам кольев и уходили в противоположную от края обрыва сторону), добились большой рычажной силы, благодаря чему смогли по сигналу отколоть всю верхнюю часть обрыва и обрушить ее на дно пропасти. Судьба наших несчастных товарищей больше не вызывала сомнений. Мы одни избежали удара сокрушительной силы и были теперь на острове единственными оставшимися в живых белыми людьми.
22
В ту минуту мы едва не пожалели, что не остались погребены навечно внизу. Мы не видели для себя иного удела, нежели смерть от рук дикарей или жалкое существование в неволе. Да, мы могли какое-то время скрываться от них в горах или, в крайнем случае, в расселине, из которой только что выбрались, но во время долгой полярной зимы мы бы либо умерли от холода и голода, либо были обнаружены дикарями.
Дикари, полчища которых, как мы теперь видели, приплывали на плотах с южных островов, наверняка для того, чтобы сообща захватить и разграбить «Джейн Гай». Шхуна по-прежнему безмятежно стояла на якоре в бухте, и те, кто находился на борту, судя по всему, не догадывались о нависшей над ними опасности. Как же нам захотелось оказаться рядом с ними, чтобы либо помочь спастись, либо погибнуть вместе с ними, защищаясь. Мы не видели способа предупредить их, не подвергнув себя немедленной гибели, да и в этом случае надежда на то, что наша смерть принесет им хоть какую-то пользу, была весьма призрачной. Пистолетный выстрел мог известить их о том, что произошло нечто непредвиденное, но это не могло сообщить им, что их единственный шанс на спасение – тотчас сняться с якоря и уплыть прочь от этого острова, невозможно было передать им, что их уже не связывают никакие обязательства перед товарищами, потому что товарищей нет в живых. Услышав пистолетный выстрел, они не смогли бы сделать для встречи с врагом, который уже готовился к нападению, ничего больше, чем уже было сделано. Таким образом, выстрелы принесли бы не пользу, а только вред, и по зрелом размышлении мы отказались от этого.
Потом у нас появилась мысль выбежать на берег, захватить одно из каноэ, стоявших в бухте, и попытаться прорваться к судну. Но скоро стало понятно, что этот замысел обречен на неудачу. Все вокруг, как я уже говорил, буквально кишело дикарями, которые прятались в кустах и горных расселинах, чтобы их не заметили со шхуны. Прямо под нами, на единственной тропе, по которой мы могли надеяться добраться до берега в нужном месте, расположился целый отряд чернокожих воинов с Туу-Уитом во главе. Они до сих пор не напали на «Джейн Гай» лишь потому, что ждали подкрепления. Вокруг каноэ тоже копошились туземцы, безоружные, но наверняка оружие было где-то припрятано. Поэтому мы вынуждены были оставаться в своем укрытии и невольно стали молчаливыми свидетелями разыгравшейся в скором времени трагедии.
Примерно через полчаса мы увидели на южной стороне залива шестьдесят или семьдесят набитых дикарями то ли плотов, то ли плоскодонных лодок без такелажа. Оружия при себе они не имели, кроме дубинок и камней, лежавших на дне плотов. Сразу после этого еще больший отряд с таким же оружием показался с противоположной стороны. Тут же четыре каноэ наполнились стремительно выбежавшими из-за кустов туземцами и полетели к шхуне. Таким образом, быстрее, чем я написал эти строки, «Джейн Гай» оказалась окружена настоящей армией головорезов, готовых на все, чтобы захватить ее.
В том, что им это удастся, мы не сомневались ни секунды. С какой решимостью ни защищали бы судно шесть оставшихся на нем матросов, их было слишком мало, чтобы должным образом управиться с пушками и выстоять в таком неравном бою. Я даже не верил, что они вообще смогут оказать сопротивление, но в этом ошибся; они быстро развернули судно правым бортом к каноэ, которые к этому времени уже подошли на расстояние пистолетного выстрела, в то время как плоты еще находились в четверти мили от левого борта. По какой-то неизвестной мне причине, но, скорее всего, из-за волнения, охватившего наших несчастных товарищей, когда они увидели всю безнадежность своего положения, выстрел оказался неудачным. Не было сбито ни одно каноэ, не был ранен ни один туземец, картечь легла с недолетом и рикошетом перелетела через их головы. Дикари лишь были поражены неожиданным грохотом и дымом, да так, что мне на мгновение показалось, что они откажутся от своего замысла и вернутся на берег. И они, скорее всего, так бы и поступили, если бы наши товарищи продолжили пушечные выстрелы ружейной и пистолетной пальбой по каноэ, которые уже приблизились настолько, что промахнуться было невозможно, чем они хотя бы могли остановить их и успеть дать бортовой залп по плотам. Но вместо этого люди на шхуне бросились к левому борту готовиться к встрече с плотами, что позволило отряду на каноэ оправиться от паники, осмотреться и проверить, есть ли раненые.
Залп с левого борта оказался куда более удачным. Пушечные выстрелы разнесли семь или восемь плотов в щепки, убив разом человек тридцать-сорок дикарей и сбросив в воду не меньше сотни, многие из которых получили страшные ранения. Остальные, ополоумев от страха, бросились в отступление, даже не пытаясь подобрать искалеченных соплеменников, которые барахтались в воде и просили о помощи. Однако этот успех пришел слишком поздно для спасения мужественных защитников судна. Отряд, плывший на каноэ, уже был на шхуне, все полторы с лишним сотни человек. Большинство из них вскарабкались по цепям и абордажным сетям еще до того, как матросы успели поднести к орудиям запалы. Теперь ничто не могло противостоять их беспощадной ярости. В считаные секунды наших людей повалили, растоптали и буквально разорвали на части.
Увидев это, дикари на плотах справились со страхом и налетели стаей на шхуну, чтобы принять участие в разграблении. Неистовая вакханалия в пять минут превратила «Джейн Гай» в жалкое зрелище. Палубы были разбиты и взломаны, канаты, паруса и все незакрепленные предметы были уничтожены. Затем, подталкивая шхуну в корму и в бока, негодяи наконец вытолкнули ее на берег (якорная цепь соскользнула в воду еще раньше) и подтянули к Туу-Уиту, который все это время, как опытный военачальник, обозревал происходящее с наблюдательного пункта в горах, но теперь, одержав победу, спустился, чтобы разделить добычу со своими чернокожими воинами.