Песнь о Нибелунгах, стр. 4
Авентюра V
О том как Зигфрид впервые увидел Кримхильду
Всё больше в Вормс на Рейне съезжалось с каждым днём
Бойцов, на праздник званных бургундским королём,
И всех гостей хозяин радушно привечал:
Любой в подарок скакуна и платье получал.
Всем приглашённым Гунтер, готовясь к торжеству,
Отвёл места по сану, рожденью, старшинству,
Хоть только государей сошлось за тридцать там.
Соперничали в пышности наряды знатных дам.
Млад Гизельхер и Гернот со свитою своей
Достойно принимали пришельцев и друзей.
Приветливое слово для всех у них нашлось.
С почётом и учтивостью был встречен каждый гость.
Повсюду так сверкали и восхищали взгляд
То щит с отделкой пышной, то дорогой наряд,
То золотою нитью расшитое седло,
Что и у тяжко раненных уныние прошло.
Те, кто из-за увечий с постели встать не мог,
Забыли, что осталось им жить короткий срок.
Никто не думал больше о хворых и недужных:
Одно лишь было на уме у горожан досужных —
Удастся ль этот праздник и что он им несёт.
На пире королевском надеялся народ
Повеселиться вволю и всласть попить вина.
У всех бургундов радостью душа была полна.
В день троицын, с зарёю, сошлись со всех концов
На берег Рейна толпы приезжих удальцов.
Собралось их пять тысяч иль более того
На шумное, нарядное, честное торжество.
Разумен был хозяин: давно заметил он,
Что нидерландский витязь в его сестру влюблён,
Хотя ещё ни разу не видел Зигфрид той,
Что затмевала всех девиц своею красотой.
Неустрашимый Ортвин дал королю совет:
«Чтоб удался ваш праздник и было всё как след,
Велите, пусть немедля пожалуют сюда
Красавицы, [56] чьей прелестью Бургундия горда.
Отрады нет мужчине и скукой он томим,
Когда прекрасных женщин не видно рядом с ним.
Дозвольте и сестрице с гостями сесть за стол».
В восторг немало витязей такой совет привёл.
Ответил славный Гунтер: «Я так и поступлю».
Признательны все были за это королю.
Он приказал, чтоб Ута и с ней сестра его,
Равно как все их женщины, пришли на торжество.
Подоставали дамы из скрынь и кладовых
Немало пышных платьев, уборов дорогих,
Запястья, серьги, кольца понадевали все —
Пусть витязи приезжие дивятся их красе.
А юноши — те тоже мечтали, осмелев,
Привлечь к себе вниманье бургундских знатных дев,
Которых не случалось им видеть до сих пор.
Трон отдал бы любой из них за нежный женский взор.
Сто родичей приставил король к сестре своей,
Чтоб стражею почётной они служили ей.
Вкруг юной королевны с мечами шли они,
Как у владык Бургундии ведётся искони.
В то утро дочку Ута на пир сопровождала,
И следовало с нею придворных дам немало —
Сто или даже больше — в одежде дорогой.
Не меньше шло и девушек с Кримхильдой молодой.
Едва они успели с крыльца во двор сойти,
Как выстроились гости стеной вдоль их пути:
Любой воитель тешил себя надеждой сладкой,
Что сможет на красавицу взглянуть хотя б украдкой.
Как луч зари багряной из мрачных облаков,
Предстала королевна [57] пред взором смельчаков,
И все свои печали забыл мгновенно тот,
Кто по прекрасной девушке томился целый год.
Каменьем драгоценным наряд её сверкал,
А лик, как роза утром, был нежен, свеж и ал.
Когда б ей повстречался хулитель самый злобный, —
И тот изъяна б не нашёл в красавице подобной.
Как меркнут звёзды ночью в сиянии луны, —
Когда она на землю взирает с вышины,
Так дева затмевала толпу своих подруг.
Не диво, что у всех мужчин забилось сердце вдруг.
Шла пред Кримхильдой стража, ей расчищая путь,
А витязи теснились, чтоб только как-нибудь
Увидеть ту, чья прелесть слепила все глаза.
Взор Зигфрида туманили то счастье, то слеза.
Он сокрушённо думал: «Напрасные мечты!
Меня своей любовью не осчастливить ты,
А без тебя в могилу сведёт меня тоска».
То в жар, то в дрожь от этих дум бросало смельчака.
У Зигмунда на диво пригожий сын возрос.
Казался он картиной, которую нанёс
Художник на пергамент [58] искусною рукой.
Мир не видал ещё красы и статности такой.
Учтиво оттесняла толпу с дороги стража,
И гости расступались, не возмущаясь даже:
Такой восторг и радость в сердца бойцов лихих
Вселяла поступь чинная красавиц молодых.
Возвысил голос Гернот: «Мой господин и брат,
Здесь тот, кто всей душою вам услужить был рад,
И вы при всех за это должны воздать ему.
Вот мой совет, и слов своих назад я не возьму.
Пусть к Зигфриду Кримхильда с приветом обратится. [59]
Подобная учтивость сторицей возместится.
Такую честь впервые сестра бойцу окажет,
И нас со славным витязем навеки дружба свяжет».
За нидерландцем Гунтер послал своих людей,
И был отыскан ими герой в толпе гостей.
«Ступайте к государю — перед лицом двора
Сегодня вас приветствием почтит его сестра».
Возрадовался Зигфрид, услышав эту весть.
Теперь он был не скорбью, а счастьем полон весь [60]
При мысли, что Кримхильда с ним говорить должна.
Приветствовала дружески воителя она.
Предстал пред ней зардевшись прославленный смельчак,
А дочь почтенной Уты ему сказала так:
«Неустрашимый Зигфрид, примите мой привет».
И духом богатырь воспрял, надеждою согрет.
Он деве поклонился, и руку подала
Кримхильда нидерландцу и рядом с ним пошла,
На спутника украдкой бросая нежный взор.
Никто четы прекраснее не видел до сих пор.
Я утверждать не смею, считал иль нет герой,
Что руку пожимает она ему порой,
Но не могу поверить, что скрыть ей удалось
Любовь, которую в неё вселил отважный гость.
Ни ярким летним утром, ни в светлый день весенний
Не испытал воитель столь сладостных волнений,
Как в миг, когда бок о бок шёл с тою наконец,
Кого с такой охотою повёл бы под венец.
И каждый витязь думал: «Я был бы счастлив тоже
Пройтись с Кримхильдой рядом иль разделить с ней ложе».
Но в жизни не сумел бы никто среди гостей
Служить учтивей Зигфрида владычице своей.
Дружинники простые и гордые князья,
Все на чету смотрели, дыханье затая.
Поцеловать героя велел сестре король, [61]
И тут ещё счастливее стал гость, чем был дотоль.
Увидев это, молвил в сердцах король датчан:
«Привет Кримхильды куплен ценою многих ран
Нанёс их Зигфрид в сече мне и бойцам моим.
Не приведи нас бог опять войну затеять с ним».
Вновь королевне стража очистила дорогу.
Направилась Кримхильда в собор молиться богу,
А с нею и вельможи, и много знатных дам,
Но разлучён был с девушкой герой при входе в храм. [62]
Торжественно и чинно за нею свита шла,
И так была Кримхильда нарядна и мила,
Что всех мужчин при виде подобной красоты
Тревожили напрасные, но сладкие мечты.
Всю службу нетерпенье терзало удальца,
Хоть и благословлял он свой жребий без конца
За то, что благосклонность и нежность прочитал
Во взоре и пожатье той, о ком весь год мечтал.
В конце обедни первым покинул церковь он [63]
И был, дождавшись девы, к ней снова подведён.
Вот тут героя стала Кримхильда в первый раз
Благодарить за то, что он бургундов в битве спас.
Красавица сказала: «Пусть по заслугам вам
Воздаст Господь за храбрость и преданность друзьям,
А мы вас будем, Зигфрид, всегда любить душевно».
И нидерландец с нежностью взглянул на королевну.
Он пламенно воскликнул: «Слугой везде и всюду
Я вплоть до самой смерти вам, госпожа, пребуду.
Что б вы ни приказали, свершить готов и рад
Я всё для той, чьи милости мне слаще всех наград».
Двенадцать дней весёлых шёл в Вормсе пир горой,
И каждый день Кримхильду сопровождал герой,
Когда пора ей было на праздник выходить:
Во всём-то Гунтер Зигфриду старался угодить.
Шумя, смеясь, ликуя с зари и до зари,
Утехам предавались везде богатыри —
И за столом в покоях, и под шатром небес.
Немало Ортвин с Хагеном творили там чудес.
Какою бы забавой ни пожелали вдруг
Приезжие развлечься, чтоб скоротать досуг,
Верх эти два бургунда немедля брали в ней
К великой чести Гунтера и всей страны своей.
Участвовать в забавах хотелось даже тем,
Кто из-за ран недавно не мог ходить совсем.
Теперь же снова с ними тягались их друзья
В умении владеть щитом, в метании копья.
Приветливый хозяин был щедр на угощенье —
Ведь королю зазорно, когда за упущенья
Или за скупость гости корят его потом.
Всегда охотно сиживал он с ними за столом.
Сказал он на прощанье: «Я вам припас дары,
И взять их до отъезда вы будете добры.
Прошу, не отвергайте даянья моего.
Вам по заслугам, витязи, вручаю я его».
Ему в ответ датчане: «Спасибо вам за пир,
Но мы хотим, чтоб с нами вы заключили мир.
Без этого из Вормса нас отпускать грешно —
Довольно вами Дании потерь нанесено».
Хотя здоров и крепок был вновь король датчан,
Хоть Людегер Саксонский оправился от ран,
Их войско претерпело и впрямь большой урон.
Посовещаться с Зигфридом был Гунтер принуждён.
Спросил он нидерландца: «Скажи, что делать нам?
Заложники уедут заутра по домам,
Но прежде мир желают со мною заключить.
Как быть мне? — вот чему меня прошу я научить.
Условья мира, Зигфрид, я от тебя не скрою.
Пятьсот коней, гружённых казною золотою,
Дать в выкуп обещает мне побеждённый враг».
Ответил витязь: «Поступать не подобает так.
Нет, отпустите пленных без выкупа домой, [64]
А чтоб они не смели идти на вас войной,
Обоих государей заставьте слово дать
На вас и ваших подданных вовек не нападать».
«Согласен», — молвил Гунтер и с Зигфридом вдвоём
Заложникам немедля пошёл сказать о том,
Что золота не примет от пленников своих.
Пусть отправляются домой, где все заждались их.
Послушавшись совета, который Гернот дал,
Щиты с казною [65] Гунтер велел доставить в зал,
И каждому на долю досталось от него
Пять сотен марок золотом иль более того.
Король гостей не раньше в дорогу отпустил,
Чем каждый из приезжих Кримхильду посетил,
Чтоб и она, и Ута могли проститься с ним.
Герои были польщены вниманием таким.
Вновь после их отъезда притих дворец пустынный.
Остался в нём лишь Гунтер с роднёю и дружиной.
Вершил дела правленья он днём, а ввечеру
Со свитой вместе навещал красавицу-сестру.
Отважный Зигфрид тоже решил покинуть двор,
Где так и не добился Кримхильды до сих пор.
Был опечален Гунтер, но возражать не смел.
По счастью, гостя удержать млад Гизельхер сумел.
Воскликнул он: «Куда вы и чем вам плохо тут,
Где двор и брат мой Гунтер так любят вас и чтут,
Где столько знатных женщин, чья прелесть тешит глаз?
Нет, Зигфрид благороднейший, не покидайте нас!»
Сказал могучий Зигфрид: «Таким речам я рад.
Пусть с нас щиты снимают, коней ведут назад.
На родину бы отбыл я до скончанья дня,
Но юный друг мой Гизельхер отговорил меня».
Вот так был Зигфрид в Вормсе остаться принуждён,
Но на судьбу за это не обижался он:
В каких других владеньях, в каком другом краю
Он мог бы видеть каждый день любимую свою?
Гостил он у бургундов, пленён красой её,
И проводил в забавах беспечное житьё,
Хоть с каждым днём сильнее его томила страсть,
Из-за которой суждено ему и было пасть.
вернуться
56
Чтоб удался ваш праздник… // Велите, пусть… пожалуют сюда // Красавицы… — Присутствие дам на придворных праздниках было обязательным и придавало им куртуазный характер.
вернуться
57
Как луч зари багряной… // Предстала королевна… — Образ, заимствованный из придворной лирики. Миннезанг, как и поэзия трубадуров, живописуя красоту дамы при посредстве стереотипных сравнений, не даёт никакого представления об её индивидуальном облике, — черта, характерная и для изобразительного искусства той эпохи.
вернуться
58
Казался он картиной, которую нанёс // Художник на пергамент… — Имеется в виду миниатюра в рукописи. Краски, которыми пользовались миниатюристы, соответствуют цветам, излюбленным поэтом (золотой, алый, белый).
вернуться
59
Пусть к Зигфриду Кримхильда с приветом обратится… — Приветствие дамы расценивалось как особая честь, и чем знатнее была дама, тем выше отличие, которого удостаивался рыцарь.
вернуться
60
…не скорбью, а счастьем полон весь… — Опять сочетание «радости» и «страдания», лейтмотив «Песни о нибелунгах».
вернуться
61
Поцеловать героя велел сестре король… — Поцелуй ещё более повышал честь, оказанную рыцарю приветственным обращением дамы, но не был знаком её любви. Во всей сцене встречи Зигфрида с Кримхильдой различаются два плана. Один — придворный церемониал, не предполагающий каких-либо индивидуальных эмоций между его участниками: дама награждает рыцаря своим вниманием в присутствии двора. Второй план — взаимное влечение Зигфрида и Кримхильды, придающее ритуалу новый смысл и выходящее за его рамки. Зрителям понятен только первый план (впрочем, Гунтер догадался о любви Зигфрида к его сестре, строфа 272), поэту же виден и второй план, просвечивающий сквозь куртуазный этикет.
вернуться
62
Но разлучён был с девушкой герой при входе в храм. — Мужчины и женщины занимали в церкви разные места.
вернуться
63
…первым покинул церковь он… — Рыцари покидали церковь прежде дам и поджидали их выхода.
вернуться
64
…отпустите пленных без выкупа домой… — Зигфрид выступает здесь как образец рыцарственной гуманности. Слово дать… — собственно: «дать руку в знак скрепления обещания». Жест играл в публичной жизни средневекового общества огромную роль.
вернуться
65
Щиты с казною… — Выпуклый щит служил мерою, им отвешивали деньги, что было признаком предельной щедрости.