Собрание сочинений в 10 томах. Том 4, стр. 154

— Ну, перестань, старина, — принялся утешать его Фой. — Благодаря тебе произошло много дурного, но теперь, тоже благодаря тебе, все, надеюсь, пойдет хорошо. Мы квиты и забудем все остальное.

Бедняга Адриан взглянул на Фоя и Эльзу, сидящих рядом.

— Да, брат, для тебя с Эльзой все, может быть, пойдет хорошо, но не для меня. Я продал себя дьяволу… и не получил условленной платы.

После этого все некоторое время молчали, чувствуя, что положение слишком трагично, чтобы его обсуждать. Заблуждения, даже злые намерения Адриана сглаживались его полной неудачей и искупались постигшим его возмездием.

Сероватый свет летнего утра занимался над поверхностью большого озера. Позади солнечные лучи преломлялись на золотой короне башни собора, возвышавшейся над Харлемом, павшим городом, и его патриотами, ожидавшими смерти от меча убийц. Сидевшие в лодке взглянули и содрогнулись. Не будь Адриана, они находились бы теперь в плену, а что это значило, было всем хорошо известно. Если бы у них оставалось еще какое-нибудь сомнение, оно бы рассеялось при виде водной поверхности, усеянной остовами полусожженных кораблей побежденного флота Вильгельма Молчаливого, напоминавшими о последних отчаянных усилиях освободить погибавший город. Временами их весла касались чего-то мягкого — тел утонувших и убитых людей, иногда в полном вооружении.

Наконец лодка выбралась с этого морского кладбища, и Эльза могла смотреть вокруг без содрогания. Потянулись острова, поросшие роскошными летними травами, зеленевшими и цветущими так, как будто никакой испанец не топтал их ногами в течение долгих зимних месяцев осады и мора. Сотни этих островков появились со всех сторон, но Марта направляла лодку по лабиринту, как по прямой дороге. Когда солнце взошло, она поднялась в лодке, и, прикрыв глаза рукой, стала всматриваться вдаль.

— Вот это место, — сказала она, указывая на маленький островок, весь заросший болотной травой. От него в виде длинного языка шириной более чем шесть футов вдавалось в илистое болото, населенное куликами и водяными куропатками с красноносым потомством, нечто, похожее на природную плотину.

Мартин тоже встал. Он оглянулся назад и сказал:

— На горизонте виднеется парус. Это Рамиро.

— Без сомнения, — спокойно ответила Марта. — У нас еще полчаса работы впереди. Гребите сильнее, отталкивайтесь веслом от дна. Мы обогнем остров и пристанем на другом краю болота. Они вряд ли увидят нас там. А я знаю место, где мы можем быстро проскользнуть.

XXIX. Адриан возвращается домой

Лодка причалила к острову, и все, кроме Эльзы, которая осталась в лодке на страже, перебрались на берег через грязь, под которой оказалось каменистое дно. По тропинкам, проложенным выдрами, через густые камыши они добрались до середины острова. На месте, указанном Мартой, росли густые камыши, где устроила себе гнездо дикая утка с только что вылупившимися утятами. При виде людей мать слетела с него с отчаянными криками.

Под гнездом должно было находиться сокровище.

— Это место никто не трогал, — сказал Фой, и, несмотря на поспешность, с которой необходимо было действовать, он осторожно поднял гнездо с птенцами и отнес в сторону, чтобы старая утка могла найти его. Он любил всех животных и старался не причинять им вреда.

— Нам нечем копать, — заявил Мартин, — нет даже камня.

Марта молча пошла к росшему вблизи ивняку и, срезав самые толстые из стволов, вернулась к товарищам. С помощью этих заостренных кольев и топоров все принялись усердно копать, пока кол Фоя не ударился о дно бочонка.

— Сокровище здесь! Поднатужьтесь, друзья!

Все принялись работать еще энергичнее, и вскоре три из пяти зарытых бочонков были выкопаны из грязи.

— Давайте сначала спрячем эти, — сказал Мартин, — помогите мне, хеер Фой.

С величайшим усилием докатили один за другим бочонки до лодки и с помощью Эльзы подняли их на борт. Подкатывая третий бочонок, они увидели, что Эльза, вся бледная, всматривается во что-то поверх перистых метелок камыша.

— Что там такое, дорогая? — спросил Фой.

— Парус… парус, который гнался за нами!…

Они оставили бочонок и стали вглядываться поверх островка. Действительно, на расстоянии не более девятисот футов держал курс на лодку белый парус. Мартин откатил бочонок в сторону.

— Я надеялся, что они не найдут, — проговорил он, — но Марта рисует карты очень хорошо, потому что она еще до замужества рисовала картины.

— Что теперь делать? — спросила Эльза.

— Не знаю, — отвечал Мартин, и в эту минуту подбежала Марта, тоже заметившая лодку. — Если мы попытаемся убежать, они догонят нас, — продолжал он, — веслам не выдержать против паруса.

— Неужели мы опять попадем к ним в руки! — воскликнула Эльза.

— Бог даст, нет, — успокоила ее Марта. — Послушай, Мартин… — Она стала что-то шептать ему на ухо.

— Хорошо, — отвечал он, — если это возможно, но надо ловить момент. Времени терять нельзя. А вы, ювфроу, пойдете с нами, вы поможете нам перекатить последние две бочонка.

Они побежали к яме, из которой Фой и Адриан с великими усилиями только что вынули последний бочонок. Они понимали, что каждая минута дорога.

— Хеер Адриан, — сказал Мартин, — у вас арбалет и железные полосы, вы стреляете лучше нас обоих, помогите мне защитить тропинку.

Адриан понял, что Мартин сказал это не потому, что считал его хорошим стрелком, а потому, что не доверял ему и не желал терять его из виду. Однако он ответил:

— Конечно, насколько смогу.

— Прекрасно, — сказал Мартин, — вы же, хеер Фой и ювфроу Эльза, уложите остальные бочонки в лодку. Пусть потом ювфроу спрячется в камышах и будет наблюдать за лодкой, а вы вернетесь помогать нам. Ювфроу, если парус обогнет остров, дайте нам знать.

Мартин и Адриан направились к концу косы и присели в высокой траве, а Фой и Эльза, отчаянно напрягая силы, покатили бочонки к лодке и погрузили их, замаскировав сверху камышом, чтобы не привлекать внимания испанцев.

Парусная лодка приблизилась. На руле сидел Рамиро, держа на коленях развернутую бумагу, на которую он постоянно поглядывал. На перевязи у него висел меч «Молчание».

«Через полчаса, — раздумывал про себя Мартин, не желавший и теперь делится своими мыслями с Адрианом, — или мой меч вернется ко мне, или меня уже не будет в живых. Их одиннадцать, все здоровые молодцы, а нас всего трое, да две женщины…»

Как раз в эту минуту в окружающей тишине раздался голос Рамиро:

— Спустить парус!… Место здесь, — вот шесть островков и напротив них остров в форме селедки, а вот и коса, обозначенная словами «остановка». Хорошо нарисовано, надо отдать справедливость…

Следующие замечания заглушил скрип блока при спуске паруса.

— Здесь мель, сеньор, — доложил один из испанцев, измеряя глубину багром.

— Хорошо, — ответил Рамиро, выбрасывая якорь, — перейдем на берег вброд.

В это мгновение солдат, державший багор, вдруг упал в воду вниз головой, пораженный в сердце стрелой, пущенной из арбалета Адрианом.

— Ага, они поспели сюда раньше нас! — сказал Рамиро. — Ну, причаливай.

Другая стрела просвистела в воздухе и вонзилась в мачту, никому не причинив вреда. После этого выстрелы прекратились. Впопыхах Адриан сломал механизм арбалета, слишком сильно натянув его. Испанцы во главе с Рамиро спустились в воду, направляясь к берегу, как вдруг из густого камыша поднялась гигантская фигура Красного Мартина в буйволовой куртке, размахивающего большой секирой над головой, а позади него показались Фой и Адриан.

— Клянусь святыми! — воскликнул Рамиро. — Мой флюгер-сынок здесь и на этот раз сражается против нас! Ну, флюгерок, последний раз ты повертишься по ветру. — Он направился прямо к косе и скомандовал: — На берег!

Но ни один из солдат не отважился подойти, боясь секиры Мартина. Люди стояли в воде в нерешительности. Они были храбрые солдаты, но, зная о подвигах и силе гиганта-фриза, не отваживались подступиться к нему, хотя он и был изнурен голодом. Кроме того (в этом не было никакого сомнения), занимаемая им позиция была гораздо выгоднее.