Земляничный год, стр. 50
Но Эва не дала себя убедить и на следующий день, невыспавшиеся и хранящие молчание, они ехали в больницу.
Каролина сидела за столиком и что-то писала в тонкой тетрадке.
Когда они появились в дверях, она подняла глаза и с усилием улыбнулась.
У Эвы при виде худой, почти прозрачной подруги защемило сердце.
– Господи, сколько ты весишь, крохотуля?!
– Достаточно она весит, – перебил ее Анджей решительно. – Лекарства хорошо помогают. И вообще Каролина выглядит гораздо лучше, чем еще неделю назад.
– Потому что я чувствую себя гораздо лучше! Это уже сегодня! Сегодня может кончиться этот кошмар. И сегодня начнется моя новая жизнь. Это просто потрясающе! И все это благодаря тебе, Эва Злотовская, – добавила она со значением и тут же продолжила: – Я буду молиться, чтобы мой новый костный мозг рос, рос и рос. И исцелил меня.
Она улыбнулась, и улыбка ее была такой же сияющей, как когда-то.
– Так держать, – пробормотал Анджей. Он еще никогда в жизни так не волновался, как сегодня. – Когда они поставят тебе капельницу?
Да, Каролину ждала еще одна, последняя химия, которая должна была уничтожить все клетки, и здоровые и больные, и которая была очень и очень тяжелой. Это будет нелегко, ох как нелегко, особенно в том состоянии, в котором находилась Каролина. Но врачи знали, что делали. Они не стали бы так рисковать, если бы победа над страшным недугом не была столь близка.
Эта мысль грела Эву следующие несколько часов, когда ее подругу забрали наконец на операцию, и потом, когда та лежала без движения, словно мертвая, в боксе, а они, Анджей и Эва, могли только смотреть через стекло, сжимая кулаки от собственного бессилия, как она снова пытается бороться за жизнь.
– Пошли. Нам тоже надо иногда спать, – Анджей хотел бы остаться здесь, около Каролины, пусть даже по другую сторону от стеклянной перегородки палаты, но он должен был заботиться и об Эве, а Каролине сейчас нужно было только одно: покой. – Завтра приедем сюда с самого утра. Обещаю.
Эва коснулась двери палаты в знак прощания и позволила вывести себя на улицу. Там вдохнула теплый вечерний воздух.
– Больше ведь никто и ничего не может для нее сделать, да?
– Да, Эвушка. Теперь все в руках Божьих. И Каролины.
– Разве ты веришь в Бога?
– Верю, – ответил он, глядя прямо перед собой.
– Да-а-а? И когда ты последний раз был в церкви?
– Сегодня утром.
Эва смущенно примолкла.
Она считала Анджея легкомысленным человеком, для которого важнее всего деньги, деньги и еще раз деньги, а он в очередной раз ее удивил.
– А может… может, зайдем в какой-нибудь костел… помолимся? – спросила она несмело.
Он молча остановил машину на Старе Място.
Тишина и покой кафедрального собора освежающим дождем пролились на возбужденную душу Эвы. Первый раз за долгое время она молилась с радостью и надеждой, прося здоровья дочке, немного счастья для мамы, спокойной и счастливой старости для бабушки Зоси, исполнения желаний для Анджея и Каролины, а для себя… для себя – полного тепла и любви дома.
Она подождала еще немного своего друга, подставив лицо последним лучам заходящего солнца.
Анджей вышел из костела такой же умиротворенный, как и она.
– Спасибо, – он взял руку Эвы и поцеловал.
– Да это тебе спасибо.
– Ты так и не поняла… да? Ты не догадалась, кто был твоим реципиентом? Для кого ты сдавала мозг?
Эва широко распахнула глаза, побледнела и прошептала:
– Каролина…
Он кивнул.
– Спасибо, Эва. До июля бы она не дожила.
«Нет, надо кое-кого другого благодарить», – мелькнула в голове пораженной Эвы мысль.
Если бы не этот сон – она в жизни бы не стала рисковать здоровьем собственного ребенка.
– Не говори Каролине! Не говори, что это я!
– Почему? – удивился Анджей.
– Я не хочу, чтобы она чувствовала себя обязанной и благодарной мне до конца жизни. Не хочу, чтобы она была моей должницей. Я хочу, чтобы она была просто моей подругой!
– Но она и так будет тебе благодарна! Если бы не твоя идея с фондом «Спаси жизнь Каролине»…
– Это другое. Это… да, это совсем другое! Не говори ей, ладно? О том, что я сдала мозг, знаешь ты, знаю я, знают Витольд, мама и бабушка. И достаточно.
– А если через год Каролина попросит о встрече с донором?
– Вот через год я и буду выкручиваться.
Он покачал головой, явно не согласный.
– Я действительно не понимаю, что плохого в том, что ты спасла человеку жизнь. Но, разумеется, раз ты просишь – я сохраню это в тайне.
– А если бы ты оказался идеальным донором спинного мозга для Каролины – ты бы стал ей об этом рассказывать?
Он задумался.
– Ты права. Когда ты едешь в Ирландию? – решил он сменить тему, потому что у него не было сил дальше обсуждать эту. Ему хотелось Эву подразнить.
– Как только с Каролиной все пойдет на лад, – не дала она ему себя спровоцировать.
Через неделю, оставив в аэропорту провожавших ее близких, Эва летела покорять Зеленый остров.
Май
Ну вот я и в Дублине.
И совершенно не знаю, что думать.
Я в шоке! Я злая, потная и… я беременная, как-никак!
Но спокойно, все по порядку, до шока я еще дойду, а сейчас все с самого начала.
Ирландия приятно удивила меня еще в зале прилета. Потому что я могла найти выход.
Вот так достижение! – скажет каждый нормальный человек.
Да? А вы попробуйте найти выход в нашем старом добром Окенче! Там зеленая табличка с надписью «Exit» висит прямо посреди белой стены. Я долго стояла около этой стены, ожидая, что она вот-вот раздвинется. Потом я пробовала применить телепортацию и пройти сквозь стену, чтобы – о стыд! – убедиться, что эту стену нужно обойти. Я думала, что это только я такая полная дебилка, но нет: стена с табличкой «Exit» приводила в ступор почти всех пассажиров.
А тут, в Дублине, даже если бы я не хотела найти выход, даже если бы я мечтала затеряться в аэропорту и остаться здесь жить, мне бы это не удалось. И мало того что ты сразу попадаешь к выходу – ты попадаешь прямо туда, где твой багаж (что в Варшаве, где мониторы с номером рейса, которым прилетел багаж, частенько просто выключены, бывает довольно проблематично).
У зала прилета меня ждал Ян – отец Сесилии. Приятный черноволосый ирландец (да, да, я знаю – он должен быть рыжий! Но большая часть жителей этой страны являются выходцами с Балкан, а коренные ирландцы давным-давно почти вымерли). Он был высокий и стройный, с печальными голубыми глазами.
И вот удивление номер раз: при виде меня он потерял дар речи. Уж не знаю, как он понял, что я это я, может, в интернете нашел мою фотографию, а сам он стоял с табличкой «Эва Злотовская». Когда я его увидела и направилась в его сторону, у него на лице появилось такое выражение, будто он увидел привидение. Он смотрел на меня широко открытыми глазами, пока мое «Hi, I’m Ewa» не вывело его из состояния шока – надеюсь, приятного. Признаюсь, мне его лицо тоже показалось знакомым – но уж не до такой степени, чтобы застывать посреди аэропорта и пугать пассажиров.
Он пригласил меня в машину, и мы поехали в город.
Ирландия – страна очень зеленая, очень ветреная и очень дождливая. Этим она очень похожа на Польшу, а точнее – Келце. Потому что в Келце тоже мало того что все время идет дождь, так еще все время… дует.
Ну и дороги почти одинаковые.
Не то чтобы я имела что-нибудь против Келце и его окрестностей, просто мне же надо с чем-то Ирландию сравнить.
Вот.
Ирландские дороги…
Даже в моем Урли (а уж его никак не назовешь тигром Европы!) дороги более гладкие и более благоустроенные. Здесь же, пытаясь разминуться с автобусом, мы практически вплотную прижимались к нему боком, другим боком касаясь кустов, растущих по обочинам, – такие узкие у них дороги. У нас на международных трассах вроде бы человек машину о придорожные кусты не оцарапает. Разве что ему в голову придет такая извращенная фантазия…