Джура(ил. И.Незнайкина), стр. 69
— Ну и что же?
— Значит, зараза проникла даже в твою кибитку. А если мусульманин берет в рот свиное, он оскверняет веру. Щетки — зараза…
— Зачем же тогда русским заражать самих себя? Ведь и они пользуются мылом и щеткой! И почему ты думаешь, что я выполню все твои требования, а не пойду рассказать обо всем этом Козубаю?
— Я надеюсь, что мой бывший пастух, оставшийся моим должником до сих пор, брат басмача из отряда Маддамин бека…
— Моего двоюродного брата, — прервал Юсуфа Садык, — давно простила Советская власть…
— …не пойдет к Козубаю, — продолжал Юсуф. — Да и что ты скажешь ему? Укажешь на меня? Я скажу, что ничего не говорил и не видел тебя. На что ты, собственно, будешь жаловаться?
— Вот не ожидал, что ты вспомнишь мой «долг»! Дать каракулевую шкурку на шапку и потом каждый год насчитывать штраф по овце!.. Ты многого захотел, Азим!
— Почему Азим?
— Потом что ты пир Юсуф, но говорят, что ты же и курбаши Азим… Не хватайся за нож! Ведь о тебе тоже кое что известно.
Пир Юсуф концом матерчатого пояса вытер пот с лица.
— Все это ложь! — сказал он. — Если бы это было так, меня бы давно арестовали.
— Все впереди, — уклончиво ответил Садык.
Полог в юрту приоткрылся, и просунулась голова Артабека.
— Юсуф, — сказал он, — молодой охотник Джура ждет дальнейших указаний у меня в кибитке.
VI
Артабек, возвращаясь в свою кибитку, ехал стремя в стремя со своим пиром Юсуфом и, гордясь своим необычайным успехом, рассказал о Джуре. Он считал, что ему удалось завербовать в лагерь исмаилитов Джуру. Он решил окончательное обращение Джуры отложить на завтра, а сегодня воспользоваться его присутствием и перегнать контрабандой скот в Китай.
— Джура в отряде Козубая; это все знают, никто ничего не заподозрит.
Юсуф, соглашаясь, кивал головой и ехал, погруженный в думы. Он получил приказ имама Балбака склонить весьма влиятельного советского работника Садыка на сторону исмаилитов, но из этого ничего не получалось.
Подъезжая к юртам, Артабек остановил лошадь спутника и сказал:
— Значит, помните, уважаемый: все баи, которые собираются угонять скот за границу, — мои родственники. Джура горяч, как огонь, и поспешен в решениях. С ним надо вести себя очень осторожно.
Юсуф сердито ударил свою лошадь нагайкой и поскакал к юрте.
— Фирман надо передать, — сказал он.
— Будет исполнено, — ответил Артабек. — Сам повезу!.. Это мой старший брат Юсуф, очень большой человек, кандидат партии, председатель Совета, — сказал Артабек, открывая полог юрты для гостя.
Джура протянул для пожатия две руки, но почтительно пожал протянутый ему палец.
— Есть большой разговор, — сказал Юсуф. — Сейчас перейдем на новое пастбище. Проводи нас, поговорим по дороге. Мы дадим тебе лошадь.
Несмотря на радость, наполнявшую его сердце, Джура нахмурился. Ему не понравилось, что председатель подал ему палец и говорит заносчиво и высокомерно. Кроме того, ему показался странным ночной перегон скота. Артабек снова придержал полог для высокого гостя, но Джура вышел первым, и раздосадованный Артабек выругал его про себя неучем.
Они сели на лошадей.
— А юрты? — спросил Джура.
— Их привезут вслед за нами, — ответил Артабек. — Сначала погоним скот.
Была темная ночь. Пастухи гнали стадо на восток. Не было слышно привычного звона колокольчиков, и это удивило Джуру, но он молчал. Не успели они завернуть за холмы, как впереди послышался топот и крики людей. Стадо остановилось.
— Вперед! — сказал Артабек.
Они подъехали к спорящим. Юсуфа почему то рядом с Джурой не оказалось.
— Кто здесь? Что надо? — сердито, но не слишком громко закричал Артабек. — Здесь Джура из добротряда Козубая командует этим делом. Кто ему мешает?
Встречные всадники подъехали ближе.
— Ты здесь, Джура? — раздался удивленный голос.
— Я, — ответил Джура, узнав первого всадника. — Чего ты, Уразалиев?
— Так!.. Смотрим… Что то сегодня ночью много скота гонят…
— Меняют пастбище, — сказал Джура.
— Ночью? — удивился Уразалиев. — Если бы не ты, Джура…
— Нечего, нечего болтать, как бабы! — крикнул Артабек. — Дело есть. Гони! — И, схватив лошадь Джуры за повод, Артабек двинулся дальше.
Вскоре к ним присоединился Юсуф. Он говорил с Артабеком на непонятном для Джуры языке. Джура чувствовал по тону Артабека, что тот сердится и чего то боится; это опять неприятно удивило Джуру. — Скажи, Артабек, — спросил он, — что ты хотел сказать словами: «Джура командует этим делом»?
— Тебя все уважают, и твое слово свято. А если встретим джигитов Козубая, я опять так же скажу, чтобы овец не задержали.
— А разве Козубай запрещает гнать скот ночью? — спросил Джура, останавливая коня, и не услышал ответа.
— Ну, а если да, то что ты сделаешь? — помолчав, спросил Артабек.
— Ты ещё спрашиваешь! — укоризненно сказал Джура. — Разве слово твоего друга Козубая не закон для всех?
— Ты узнал секретное слово? — спросил молчавший до этого Юсуф.
— Узнал, — ответил Джура.
— Какое?
— Козубай запретил говорить пароль всем, кроме джигитов, которые отъезжают из крепости на операцию. — Эти новые для него слова Джура произносил с явным удовольствием. — А кто любопытствует насчет этого слова, те двуликие люди. Ты зачем выспрашиваешь у меня секретное слово?
Джура остановил коня. Чувство неприязни к Юсуфу возрастало.
— Я приобщен к этой тайне, — сказал Юсуф спокойно. — А спрашивал тебя, чтобы проверить, крепок ли ты на язык.
Джуре стало стыдно за свое ребячество, и он молча двинулся дальше.
Весь этот ночной переход был вовсе не так интересен, как предполагал Джура, и если бы не конь…
Тэке, успевший подраться с пастушескими собаками, бежал рядом. Изредка он в охотничьем азарте бросался на крайнюю овцу, и тогда все стадо шумно устремлялось вперед, но крики пастухов немедленно пресекали панику.
Пыль щекотала в носу. Морозило. Ехали довольно долго. Всадники остановились у темневшей перед ними юрты. Спешились.
— Джура, — торжественно сказал Артабек, — я и мой старший брат Юсуф дарим тебе серого коня, на котором ты ехал. Твои доброжелатели, Козубай и другие, отказали тебе в лошади, а нам для друга и лошади не жалко. Вот какие мы, исмаилиты, для исмаилита. Я хочу сказать — для тех, кто умеет быть мужчиной, — добавил Артабек, уловив недоуменное движение Джуры. — Зайдем в юрту, отдохнем, а завтра мы устроим той и будем отдыхать много дней, наслаждаясь жизнью.
Джура вошел в кибитку. В ней было много народу. Мужчины сидели на кошмах, полулежали на подушках и спали у стен. Вид у всех был усталый и сердитый.
При виде Юсуфа раздались радостные восклицания. Все стали протягивать руку для пожатия.
— Уважаемые, — сказал Артабек, — я хочу вам сказать: если кто найдет шерстяные коричневые одеяла, не трогайте их…
— Мы уже знаем! — закричали присутствующие.
— А вы пригнали?
— Пригнали, — ответил Артабек.
— И как это вас проклятые головорезы Козубая не поймали со скотом? — сказал пожилой толстый мужчина, от которого пахло сырыми кожами.
В то же мгновение Джура впился руками в его шею, поднял его в воздух и вышвырнул за полог.
Несколько рук схватили Джуру, но Артабек крикнул:
— Бросьте! Это наш! Это Джура, спаситель. Он помог нам с овцами.
Джуру отпустили.
— Этот старик пошутил, говоря о головорезах Козубая, он не думал тебя обидеть, — сказал Артабек. — Пошутил, понимаешь?
— В кибитке, где оскорбляют моих друзей, я не останусь! — сердито сказал Джура.
— Моя вина, — поспешно сказал хозяин юрты, угодливо хихикая. — Завтра днем ты получишь искупление моей вины. Наган хочешь?
— Давай сейчас!
— Сейчас нет! А завтра будет…
— Давай сейчас! — настойчиво повторил Джура.
— Ну, понимаешь, он ещё у хозяина — русского Ивашко. Мои люди в его отряде. Они завтра должны убрать его и…