Ограбление «Зеленого Орла», стр. 16

— Вы полагаете, он видит вас насквозь?

— Да, — сказала она. — По-моему, он знает мне цену.

— А Стен? О нем он думает?

— Паркер? Его интересует только его собственное драгоценное "я".

— В таком случае не устроит ли он так, что он один и скроется?

— Вы думаете? — обеспокоенно произнесла Элен.

— Не знаю. А что вы думаете? Она задумалась и, желая быть справедливой, ответила:

— Нет, он не из таких. Человек он безжалостный и холодный, он безразличен к людям, но ему не безразлично дело. По-моему, даже не из-за денег. Для него важнее всего организовать операцию и удачно провести ее. Сомневаюсь, что он хотел бы, чтобы кого-нибудь из участников поймали.

— Это было бы непрофессионально?

— Да. Знаете, они нашли место, где собираются отсиживаться.

— Где же?

— За Хилкер-роуд. Охотничий дом у границы, который горел пару лет назад.

— Сторожка Эндрю?

— Кажется. Они вчера ездили смотреть ее.

— Значит, план готов?

— Не до конца, насколько я понимаю. Разве только в голове Паркера, но они пока его не обсуждали. Наверное, ждут остальных участников.

— Сколько их?

— Трое. По-видимому, они приедут в понедельник вечером. Поэтому, скорее всего, в следующий раз мне вам нечего будет рассказывать. Но зато в среду...

— То есть в день операции, — продолжил доктор Годден. Элен вздрогнула.

Глава 8

Джек Кенгл отпер дверь своей меблированной комнаты, бросил портфель на кровать и достал бутылку виски, стоявшую на полу стенного шкафа. В ванной он взял, стакан, налил полстакана виски и сел на кровать, чтобы дать отдохнуть ногам, пока он будет не торопясь пить. Портфель лежал рядом, толстый и черный, безмолвно, но настойчиво призывая его снова приняться за работу.

Послать бы все это к чертям собачьим! Потягивая виски, Джек с тоской смотрел в окно на серую кирпичную стену вентиляционной шахты в пяти футах от дома. Потом с каким блаженством он нагнется и снимет ботинки. Казалось, ноющие ноги уже радовались близкому освобождению. От виски стало тепло в горле, на глазах выступили слезы. Напряжение в плечах медленно ослабевало.

Когда наконец Джек наклонился, чтобы стащить с ног ботинки, краем глаза он снова увидел портфель, нагло развалившийся на кровати. В порыве внезапной ярости он схватил его и швырнул что было силы в сторону окна и вентиляционной шахты. Но конечно, не в само окно. Портфель шмякнулся на пол. Кенгл оставил его в покое.

Портфель был набит так называемой презентацией.

Красочная глянцевая реклама; кроме того, две, видимо, очень дорогие папки с отрывными листами. В них рассказывалось о том, какая прекрасная вещь эта вонючая энциклопедия, провались она в тартарары.

Неужели она кому-нибудь нужна? Он не мог себе этого представить. Со вторника, когда Кенгл получил эту работу, он целыми днями ходит по домам, и вот уже субботний вечер, а не нашлось ни одного дурака, кто захотел бы выложить три сотни баксов за связку книг. Нулевая продажа — нулевые комиссионные.

Нет более отвратительного способа зарабатывать деньги, чем звонить в двери и предлагать свой товар. Но хороший, легкий заработок не валяется под ногами таких, как он. «В вашей расчетной книжке, мистер Кенгл, за последние четыре года нет никаких записей. Почему?»

— Я сидел в тюрьме.

— Да? Гм.

Он освободился первого сентября, а сегодня уже двадцать шестое, и за это время ему удалось найти только две работы — в первый раз он ходил по домам с проспектом холодильного агрегата, во второй раз — с рекламой книг. Вначале ему повезло — уже на второй день он нашел семью, которая только что переехала в этот паршивый город, и, поскольку у их друзей была такая морозилка, они тоже захотели ее купить. И он сразу получил шестьдесят баксов комиссионных. Но зато в следующие десять дней никто на его товар не клюнул, и после дурацкого спора с менеджером по фамилии Нетлтон с этой работой было покончено.

Как вы думаете, сколько дней может прожить здоровый мужик на шестьдесят баксов? В понедельник хозяин стал требовать плату за комнату, а у него уже не было ни шиша. Что делать дальше?

Беда еще в том, что душа у него не лежала к карманным кражам. Он готов был участвовать в крупном деле, которое обещает десять-двадцать тысяч баксов, и справился бы с ним отлично. Но украсть в парке у старушки кошелек с шестью долларами и тридцатью семью центами?! Он никогда этим не занимался, ему казалась унизительной перспектива быть схваченным за воротник. Так что ничего другого не оставалось, как сидеть в комнате — или торчать на улице, если его вышвырнут отсюда, — и подыхать с голоду, и все потому, что ему не удается заработать честный доллар и не хочется добывать нечестный цент.

Портфель на полу походил на лежащего на спине жука с оторванными лапками. Книжный менеджер — его звали Смит, и был он такой же прохвост, как Нетлтон, — утверждал, что книги лучше всего продаются в уик-энд, когда дома собирается вся семья. Все оказалось вздором, сейчас уже три часа, а он ничего не продал. Неужели сегодня снова придется идти по домам? Кто же работает субботним вечером? Или воскресным утром, или воскресным днем? Парни, вышедшие из тюряги, — вот кто.

Если бы кретин адвокат не истратил до последнего пенни все его деньги на бесполезные апелляции, ему не пришлось бы сейчас так туго. Он мог бы жить скромно, но вполне прилично, пока не нашлось бы нового дельца. Но нет, ходи и навязывай людям книги, как тот комик из кино в брюках с пузырями на коленях.

Кенгл допил виски, встал и в носках подошел к шкафу. И тут в дверь постучали.

Неужели нельзя подождать до понедельника? Вот уж поистине пришла беда — отворяй ворота. На пороге возник высокий, тощий, кожа да кости, паренек в нижней рубашке.

— Вас к телефону, — сказал он. Это было то еще местечко. Один телефон, к тому же платный, находился в вестибюле около лифта. Тот, кто брал трубку, при желании звал того, кому звонили. Или не звал. Всю жизнь мечтал о такой конфиденциальности!

Джек закрыл за собой дверь и пошел к телефону. Наверное, Смит, книжный менеджер, интересуется, как идут дела. Будь он проклят!

— Джек? — услышал он в трубке.

Он сразу же узнал голос, и словно огромная тяжесть свалилась с его плеч. Говорил Эди Дант, владелец ночлежки в Атланте, к которому обращались, когда хотели связаться с Кенглом. Такую же услугу он оказывал и другим. Когда Кенгл приехал сюда, он сразу же дал телеграмму Эди со своим новым адресом и телефоном.

Сдерживая охватившее его возбуждение, Кенгл спросил:

— Что нового, дружище?

— Ничего особенного. Позвонил, чтобы поприветствовать тебя, рад, что ты вышел. Как дела?

— Нормально. Нашел постоянную работу.

— Рад слышать. Встретил недавно твоего старого дружка. Помнишь Марти Фуско?

— Еще бы! Как он?

— Работает то здесь, то там. Был бы не прочь повидаться с тобой. Завтра можешь? Я не был уверен, что у меня верный адрес, поэтому сказал, что перезвоню ему после разговора с тобой.

Кенгл отбарабанил свой адрес.

Поговорив еще немного о том о сем, они закончили разговор. Возвращался к себе Кенгл с улыбкой до ушей.

Внезапно блеснула мысль: «А что, если дело опасное?»

Но вслух он произнес:

— Все лучше, чем разносить эти сучьи книги!

Все-таки он сделал одну уступку здравому смыслу. Прежде чем вышвырнуть ненавистный портфель на улицу, он открыл окно.