Кот Ланселот и золотой город. Старая английская история, стр. 9
Но Дик решил, что не будет об этом думать. Ну идет человек в одном башмаке… Мало ли что с ним случилось…
Вечер размазал по небу остатки красного солнца. Лохматое сизое облако зацепилось за шпиль собора. Лондон был совсем близко. Дик уже различал крупную серую кладку стен. Дорога теперь, казалось, бежала гораздо быстрее и скоро нырнула в городские ворота.
Дик в нерешительности остановился: неужели дошел?
Ворота были раскрыты. Над ними сидел грифон и смотрел на входящих каменным взглядом.
Мимо продребезжала повозка с глиняными горшками. Грифон пропустил повозку. Торопливо прошли три странствующих монаха. Грифон молчаливо взирал на них с высоты. Прохрюкало стадо свиней, подгоняемое свинопасом. Грифон пропустил и свиней.
За спиной у Дика послышался цокот копыт:
– Прочь с дороги, бродяга!
Дик еле успел отскочить и укрыться в зарослях ежевики. Окруженная целым отрядом вооруженных людей, к городу подъезжала карета. Дик взглянул на грифона: тот явно насторожился. Дику даже почудилось, будто грифон нахмурился. И тут же, словно в ответ на подозрения Дика, массивные створки ворот с тяжелым стуком захлопнулись.
– Именем лорда Шорби! Отворите ворота! – закричал первый всадник.
– Сэр, у вас есть разрешение? – послышался голос стражника.
– Какое еще разрешение? Отворяй, свинья, – всадник с досады стегнул по воротам плеткой.
– Разрешение лорда-мэра на въезд.
– Какого еще лорда-мэра?
– Лорда-мэра свободного города Лондона.
В окошке кареты показалась голова господина в шляпе с черною бахромой:
– Почему ворота закрыты?
– Стража требует разрешения лорда-мэра на въезд.
– Лорда-мэра? Не знаю такого.
– Сэр, лорд-мэр управляет городом Лондоном, – стражник был вежлив, но тверд.
– А! Это простолюдин с мешками, набитыми шерстью!
– Прошу прощения, сэр, но король посвятил его в рыцари. И теперь он лорд-мэр. Согласно Великой хартии вольностей, вооруженные люди не могут въехать в город без его разрешения.
– Я пожалуюсь королю!
– Вы в своем праве, сэр.
Грифон равнодушно взирал на разозлившихся всадников. Накричавшись до хрипоты, они развернули своих лошадей и поскакали прочь, проклиная жалких торговцев, бочкарей, мясников и горшечников и грозя при случае выпустить всем горожанам кишки.
Через какое-то время ворота снова открылись, пропуская повозки с сеном. Дик осторожно выбрался из кустов, оправил куртку, пригладил волосы и подошел к воротам. Сердце его колотилось. Вдруг грифон его спросит, почему он в одном башмаке? «Страж ворот, недавно у меня было два башмака – почти новые, из бычьей кожи. Но один башмак заблудился в тумане…»
Грифон ничего не спросил. Дик прошел мимо стражника – тот смотрел равнодушно – и услышал, как за спиной заскрипели створки ворот. Солнце коснулось земли. Лондон закрылся на ночь.
Узкая улица походила на каменное ущелье. Дик никогда не видел ущелий, но слышал, что где-то на севере есть каменистые горы и там, среди скал, выбивают проходы тролли. Тролли ужасно злые. На голову путникам они сбрасывают камни.
Где-то хлопнули ставни. В пустоте темной улицы этот звук прозвучал как гром. Дик отшатнулся и больно ударил палец босой ноги – на улице тут и там были вкопаны редкие камни.
– Мэйбл, ты удивишься, но это совсем не золото. Это похоже на кочки, когда ты идешь по болоту. И еще тут воняет… Ох, Мэйбл! – Дик даже зажал нос рукой. – Воняет гораздо хуже.
Чуть прихрамывая и стараясь дышать неглубоко, Дик двинулся дальше по улице.
Ему страшно хотелось есть. За последние сутки он всего-то и съел, что три горсти пшеничных зерен: ободрал колоски у дороги. Еще больше хотелось пить. Окажись Дик в лесу или в поле, он бы придумал, что делать. Но где берут воду в Лондоне? На улице было темно. Гораздо темнее, чем в поле или даже в лесу. Дома нарастали вверх перевернутыми ступенями: верхние этажи нависали над нижними, а крыши тянулись друг к другу – еще чуть-чуть, и сомкнутся. «Тут и неба не видно!» Дик вдруг страшно устал. У него внутри, в глубине живота, голодного и пустого, зашевелились бабочки: того и гляди взовьются, запорхают, закружатся… Он пришел не туда. Это совсем не Лондон… Это не Лондон, который он столько раз видел во сне.
Колокольный звон заставил Дика встряхнуться.
Как много колоколов!
Дик вслушался – вот гудит самый большой, предупреждает забывчивых горожан:
Ему вторят другие, поменьше:
И вдруг среди этого разнообразного звона Дик расслышал еще один колокольный голос. Этот колокол обращался прямо к нему:
Дик замер от неожиданности. Сердце забилось от радости: не зря он стремился в Лондон! Лондон ждал его – вот как! Лондон ему обрадовался. Колокола никогда не врут, это Дик точно знал. И он устремился туда, откуда, как ему показалось, доносились слова:
Колокольный звон вывел его на городскую площадь. За большим собором, стоявшим прямо на площади, чуть подальше, на горке, виднелась маленькая церквушка. Это ее колокол так приветливо разговаривал с Диком. Но теперь внимание Дика привлекло другое здание. Оно тоже стояло на площади – величественное, благородное. Дик таких никогда не видел и не знал, что оно называется ратушей. Но он сразу решил: это, дом где должен править лорд-мэр. И здесь же у лондонцев должен быть справедливый суд. А еще Дик увидел небо. Красный след солнца, сползавшего за горизонт, уже стерся чистым спокойным светом луны. Небо усыпали звезды. Здесь гораздо легче дышалось. И еще был фонтан! Дик напился, опустился на каменные ступени ратуши, прижался спиной к колонне, обхватил колени руками. Веки его слипались.
– Вот я и в Лондоне, Мэйбл. Вот я и в Лондоне!
Глава 3
– Здесь! Вот он, вор! Лови!
– Ну, он у меня подергается на веревке!
Дик мгновенно проснулся. Что это? Его ловят? За то, что он украл хворост? А потом унес деньги отца Уильяма?
Послышались крики, топот ног, звяканье стали. В горле одной из улиц тревожно блеснули огни.
Дик поежился. Сердце его бешено колотилось.
Он прислушался.
Голоса и топот затихли. Может, ему почудилось? Он же спал – и ему приснилось…
– Как ты думаешь, Мэйбл…
– Эй, ты! Что тут делаешь? – Перед Диком стоял незнакомец в шляпе, низко надвинутой на глаза. Лица его Дик не видел.
– Я не…
– Ночью по Лондону бродят только убийцы и воры. – Дику почудилось, что человек усмехнулся.
– Я не вор, честное слово! То есть… – Дик вдруг запнулся. А как же хворост и деньги? Но он ведь не виноват! А вдруг для лондонцев это не важно?