Дневник Джанни Урагани, стр. 9
Теперь я опять со всеми дружу и на седьмом небе от счастья.
Вчера на вокзале меня ждала целая толпа: родственники, друзья, знакомые – все пришли меня встречать, только и слышалось со всех сторон: «Джаннино… Джаннино…» Будто солдата, вернувшегося с войны с победой.
А уж дома что мне устроили, просто не описать, стоит только вспомнить, и слёзы наворачиваются на глаза. Бедная маменька рыдала, сёстры наперебой целовали, а Катерина утирала глаза передником и повторяла:
– Ах, синьор Джаннино! Ах, синьор Джаннино!..
Оказывается, когда сбежавшие мальчишки возвращаются домой, им прощают всё!
А вот ещё одна радостная новость: моя сестра выходит замуж за доктора Коллальто! Свадьба состоится через пять дней, а значит, будет пир со всевозможными сластями…
Коллальто надоело ждать, когда доктор Бальди возьмёт его в помощники, и он устроился ассистентом в одну крупную клинику в Риме, не помню, как называется. Теперь ему нужно срочно перебираться в Рим, и, чтобы Луиза могла поехать с ним, они решили пожениться.
Сказать по правде, я расстроился: я так люблю Луизу! Да и доктор Коллальто мне нравится – он весёлый парень, умеет пошутить со мной и сам не обижается на шутки. Но что поделаешь.
18 октября
Я настоящий счастливчик! Вчера Коллальто принёс мне роскошную коробку красок и сказал:
– Держи, это акварель. У тебя явно способности к живописи.
А сестра погладила меня по голове и добавила:
– Каждый раз, доставая краски, вспоминай свою сестру, которая далеко.
Её голос звучал так ласково, что я чуть не расплакался, но подарок был так прекрасен, что я запрыгал от счастья. А потом убежал в свою комнату, чтобы поскорее показать своё новое сокровище тебе, мой дневничок. Первым делом я раскрасил зверинец, который нарисовал ещё на вилле тёти Беттины, когда меня запирали.
Я показал свой рисунок Коллальто, и он сказал:
– Ух ты, молодец! Напоминает картины Джотто!
И вот что я скажу вам: если бы я не придумал этот зверинец, я бы его так и не нарисовал, и тогда эта прекрасная работа никогда не увидела бы свет! Значит, иногда мальчишкам, если они рождены для искусства, никак не обойтись без проказ! Почему же тогда родные так и норовят отругать или наказать нас?
Ну да ладно, всё-таки Коллальто сделал мне роскошный подарок, и теперь нужно придумать, как его отблагодарить.
Кое-что я уже приметил… правда, для этого нужно ещё раздобыть несколько лир…
19 октября
Сегодня утром Луиза завела меня к себе в комнату, поцеловала и протянула серебряную монетку, слёзно умоляя меня не безобразничать, а то со всей этой предсвадебной кутерьмой некому за мной следить…
Я всегда говорил, что Луиза лучше всех.
Я схватил монетку и бросился на улицу.
Я купил 12 шутих со свистом, 6 римских свечей, 8 хлопушек, 4 огненных колеса и ещё разных других фейерверков, которые я запущу в саду в честь жениха и невесты.
Самому не верится, что мне это удалось. Ну а пока я спрятал всё это богатство в мамин шкаф, вот будет сюрприз!
24 октября
Вот и наступил великий день!
C 19 числа я не написал в дневнике ни строчки: не до того было!
В эти дни оказалось, что и мальчишки могут быть полезны, особенно если их вежливо попросить. В доме готовилось торжество, и взрослым то и дело было что-то от меня нужно. Джаннино туда! Джаннино сюда! Джаннино тут! Джаннино там! Я едва поспевал всюду. Кому моток пряжи, кому рулон шёлка, кому образцы ткани, кто-то посылал на почту за письмами, кто-то – отправлять телеграммы… По вечерам я валился с ног от усталости, зато совесть моя была чиста, ведь я выполнял свой долг ради сестры.
И вот наконец-то сегодня свадьба, и вечером я устрою фейерверк и докажу Коллальто, который всё время посмеивается, называя меня шурином, что мальчишки тоже способны любить своих родственников и быть благодарными за подарки.
Даже тётя Беттина приехала и со всеми помирилась. Луиза, правда, рассчитывала получить от тёти в подарок бриллианты, которые той достались от покойной бабушки, но вместо этого тётушка связала ей шерстяное одеяло, жёлтое в голубую полоску. Луиза была очень раздосадована, я слышал, как она говорила Вирджинии:
– Эта противная старуха отыгралась за прошлые обиды.
Зато сестру завалили другими роскошными подарками…
Я уж не говорю о сладостях, которые подали в гостиной! Объедение! А вкуснее всего – макать вафли во взбитые сливки.
Все готовы и вот-вот отправятся в муниципалитет. Все, кроме тёти Беттины: она решила уехать домой на поезде, который отходит через полчаса. Никто не понимает, к чему такая спешка, ведь на этот раз её принимали с должным почтением. Когда мама умоляла сказать откровенно – может, кто-то случайно обидел её? – тётушка процедила сквозь зубы:
– Ну что вы, я уезжаю, потому что меня тут слишком высоко ценят. И передай Луизе, что, если она хочет уважить меня ещё сильнее, пусть вернёт шерстяное одеяло, которое я имела глупость связать своими руками.
Так она и уехала, не пожелав больше ничего объяснять.
Самое интересное, что мне одному известно, за чем на самом деле отправилась тётя, но я никому не скажу, пусть это будет сюрпризом для сестры.
Дело в том, что час назад я сказал тёте Беттине:
– Дорогая тётя, хочешь совет? Забери это безобразное шерстяное одеяло, которое ты вручила Луизе, и подари ей лучше бриллианты, на которые она уже облизывалась… Так они тебя зауважают, и у них не останется повода обзывать тебя противной старухой!
Что ж, надо признать, что на этот раз тётя Беттина повела себя очень разумно. Она последовала моему совету и помчалась домой за бриллиантами для Луизы, которая будет просто счастлива, и всё это благодаря мне.
Вот что значит настоящий брат!
Дорогой дневник, я в отчаянье. Я опять сижу взаперти, и единственное моё утешение – поведать тебе о своём горе!
Папа отругал меня последними словами, а вместо запятых вставлял такие пинки, что теперь на одной стороне я могу сидеть не дольше пяти минут… Хорошенький метод воспитания детей, которые постоянно оказываются жертвами неудач и непредвиденных обстоятельств!
Ну разве я виноват, что сегодня утром Коллальто получил телеграмму, и оказалось, что они не смогут задержаться до вечера, как было решено сначала, а должны ехать на шестичасовом поезде?
Конечно, я расстроился: я же собирался устроить вечером фейерверк в саду; но никому и в голову не приходит разбираться в причинах детского горя, будто у нас и чувств никаких нет, а стоит нам только, изливая боль, как-то задеть взрослых, как все на нас накидываются…
Да и потом, что я такого сделал? Просто пошутил. Не будь Коллальто таким трусом, всё бы прошло как по маслу, без лишнего шума…
Ну и спектакль он устроил!
Распрощавшись с идеей вечернего фейерверка, я решил поджечь хотя бы одно огненное колесо и, поджидая удобного случая, сунул его себе в карман.
Когда жених и невеста вышли из муниципалитета, я встал за ними. Они были так взволнованы, что даже не заметили. В общем, сам не знаю как, я додумался прицепить фейерверк к пуговице на спине фрака Коллальто, потом чиркнул спичкой и поджёг его…
Что тут началось – словами не описать… уж лучше красками, теми самыми, за которые я хотел отблагодарить Коллальто, для чего спустил на фейерверк все деньги, которые мне подарила его жена, то есть моя сестра!