Цветы на снегу, стр. 28

— Вот, похоже, с кем дело придется иметь, — хохотнул Шуба, проанализировав ситуацию.

— Да что здесь происходит? — повысила голос Рита.

— Ты, дамочка, громкость убавь, — посоветовал Славик. — Мы тут по делу, не на чай зашли.

— Риточка, я тебе все объясню, — затараторил Анатолий, почувствовавший в ее присутствии себя чуточку увереннее. — Я вчера… Я им… Они… Я еще вчера хотел сказать…

— Короче, Склифосовский, — поднял руку Слава. — Твой муженек, или кто он там тебе, тачку мою помял. Хорошую тачку. Дорогую. И помял крепко. К тому же стопроцентно лажа с его стороны. Так что платить придется по полной. Расписку он дал, теперь я хочу по срокам установить, чтоб все нормально было.

— Ты же застрахован? — зло заметила Рита, уничтожающе глядя на своего супруга. — Ты ж у нас крутой, тебя никто на пальцах не разведет!

— Я… Рита… Они заставили…

— Сколько? — глядя исподлобья, спросила Рита у непрошеных гостей.

— Во, сразу видно делового человека, — осклабился Мюллер. — Расписка на 10 тонн «зеленых».

— Денег сейчас нет, — тусклым голосом ответила хозяйка.

— Ну, это не разговор, — разочарованно прогудел Слава. — Все так говорят.

— Риточка, ну как же, — заныл Анатолий.

— Да заткнешься ты или нет, козел?! — рявкнула она на мужа. — Деньги будут только через месяц. И сейчас, перед праздниками и в рождественские каникулы, взять их негде и не у кого. Вы это сами прекрасно понимаете.

— А кого волнует чужое горе? — встрял Шуба. — Что еще у вас есть?

— Две машины, — через силу ответила Рита, — «девятка» и «Вольво S-40».

— Не, не катит, — помотал головой Слава, — не нашего класса тачки. А самим их продавать — это геморрой. Зачем мне облегчать вашу задачу и брать этот гимор на себя? Мне моего коня отрихтуют за пару дней, я всегда плачу сразу, без долгов. Значит, пока ты месяц ищешь бабки, я вкладываю свои. Чистый бизнес, дорогая. Я не грубый бандюган, не беспредельничаю. Просто мои бабки на месяц будут выдернуты из дела и не будут приносить мне доходы. Ты же понимаешь, что я не могу и не хочу за свой счет решать проблемы чужих мне людей. У меня резвый бизнес, за день я делаю полтора-два процента на рубль. Чтобы просто позволить тебе спокойно искать деньги, я должен заложить этот процент. Но я не занимаюсь благотворительностью, так что закладывать будем не два, а три процента. Так что за месяц тебе натечет еще без штуки чирик. Думай. Я понимаю, что это много, но я так работаю и тебе поблажки делать не собираюсь. Но ты мне нравишься, не то что твой обсосок. Я люблю сильных людей. Поэтому только для тебя предлагаю отсрочку приговора. Я человек благородный. Если я буду терять деньги, меня не поймут мои люди. В моем кругу слабость и благотворительность — первый шаг к могиле. Но я могу пока не отдавать машину в починку, то есть не начну тратить свои деньги. Я ее отдам сразу после Нового года. И с этого дня пойдет счетчик. Запомни — первого января ты уже должна будешь не десять тонн, а десять триста, даже если принесешь это в половине первого ночи. У тебя есть время искать бабки. И еще — мне нравится эта хата. Я могу поступить еще благородней. Ты мне ее отдаешь. Ее оценивает маклер. Я вычитаю из этой суммы чирик и выдаю тебе наличные. И даже за небольшую мзду смогу подогнать другую квартиру, чтоб тебе не пришлось по дворам скитаться. Подумай, это отличный вариант.

Рита молчала, сжав зубы.

— Ладно, — сжалился Славик. — Вот тебе визитка. Завтра в одиннадцать ты со своим охломоном должна быть у меня. Не волнуйся, на честь твою я претендовать не стану. И даже если у тебя родится такая мысль — уладить дело через койку, — сразу ее отбрось. Ты симпатичная баба, но ни одна баба не стоит десять штук. До завтрашнего утра у тебя есть время поискать бабло либо решить насчет хаты. Прятаться не надо, — предостерег Славик, — бесполезно это, только ухудшит все.

— Ну, Слава, ты дал! — обалдело таращил глаза Шуба, когда они сели в машину. — Сам же говорил, что кого-нибудь прессануть хочешь. А тут такая благотворительность!

— Ты че, Шуба? С дуба упал? Какая, к черту, благотворительность? Ты видел эту хату? Отличная хата! В самом центре! Старый дом и все такое. Маклер ее оценит процентов на пятнадцать-двадцать ниже рынка, за скорость сделки еще процентов пять-десять скинем. Минус задолженный чирик. Да за «поиски» альтернативы, которых у меня штук пять уже есть, пяток процентов сдернем. Мы же этот лакомый кусочек почти за полцены можем забрать! И, будь уверен, именно на это они и подпишутся, пожалеют червонец на процентах потерять. А насчет «пресса» — даю сто пудов, что баба сейчас этого членоголового так отпрессует, что нам бы фантазии не хватило так его обработать.

— Да, Слава, у тебя не башка, а Дом Советов! — восхищенно признался Леха. — Я бы так быстро такую комбинацию ни за что не придумал!

— Вот сволочи! — грозным фальцетом выдал Анатолий, когда на лестнице стихли шаги обидчиков.

Он мгновенно приободрился и приосанился.

— Помолчи, герой, — оборвала его Рита, устало прислонившись к стене. — Без тебя тошно.

— Ритушка, — запинаясь, поинтересовался Анатолий, — а как же деньги-то? Куда они делись?

— Уже пошарился, несчастненький ты наш? — зло глянула Рита. — Втихаря хотел рассчитаться с бандюками? А потом пропажу на кого думал свалить? На Димку? Или на мать, дескать, из ума выжила?

— Да ты что? — возмутился Анатолий, но очень аккуратненько. — Даже в мыслях не было.

— Куда делись… В товар я их позавчера вложила. А товар только в двадцатых числах придет, а его еще и продать надо. Мы и в месяц не уложимся с выплатами.

— А у Гарика твоего занять?

— Гарик — коммерсант. Он даст только под процент, и только под сделку. Сердобольностью он не страдает.

— Может, занять у кого? — робко предположил «герой».

— Ну так займи! — взъярилась Рита. — До фига у тебя друзей, которые тебе помогут? Чтоб тебе помогали, нужно, чтобы ты кому-нибудь помогал! Права была мама, превратились в жлобов. А кто жлобам посочувствует?

— Тогда остается только… — Анатолий печальным взором обвел стены квартиры.

— Вот что, любезный, — холодно сказала Рита, — об этом даже думать забудь. Для тебя это, может быть, просто жилплощадь в элитном районе. А для нас это фамильное гнездо.

— А-а-а, — протянул Толя, — понятно, опять «селивановские» заморочки.

— Да, заморочки. И именно селивановские. Ты никогда не думал, почему мать, безумно любившая моего отца, так и не поменяла девичью фамилию? Почему я до сих пор Селиванова? Почему Димка тоже Селиванов? Потому что мы свято дорожим своим родом и всем, что ему принадлежит. Кто бы ни был прописан в этом доме, он всегда будет домом моей матери. А потом моим. А потом Димкиным. И из-за каких-то вонючих долгов он хозяина не сменит. А уж чтоб хозяином здесь стал этот лысый бычара — да лучше я его убью к чертовой матери, а сама в тюрьму сяду, но не бывать этому никогда.

— А что же тогда делать?

— Думать. И на телефоне сидеть. Может, действительно удастся занять или машину быстро продать. У меня тысяча долларов есть. А у тебя?

— А у меня нет, — соврал Анатолий, — так, рублями немного.

— А может, тебя ему в рабство продать? — прищурилась Рита. Она прекрасно знала о заначке мужа. Но требовать у него эти деньги было ужасно противно. — Да ладно, не дергайся. Кому ты нужен? Он за тебя еще и доплату потребует. На содержание.

16

— Слышь, Димыч, а на фига нам этот каток? — ныл долговязый Костян, топая позади Димки с коньками на плече. — Че нам дома не сиделось? У меня денег маленько есть, давай пивка купим пару бутылочек и оттянемся. Родичей сегодня еще долго не будет, они перед праздником у друзей «тренируются».

— Не, Коська, я обещал. Олег с Настей там будут меня ждать, — и через паузу добавил: — И Лена.

— Ленка? — остановился Костя. — Блин, я не пойду. Не могу больше на это смотреть! Я тебе друг или не друг? Могу я сказать?