Краски любви, стр. 8
Глава 9
А если кого мочить придется?
За столиком ели жареную картошку и пили пиво, которое прихватили по пути в палатке. Катя тянула янтарную жидкость, которая вызывала у нее самые омерзительные ассоциации, но вида не показывала.
– Что Дрессировщик задумал? – спросил Петя.
– Завтра увидим. Наше дело – выполнить то, что поручено, – ухмыльнулся Олег.
– А если кого мочить придется? – не унимался Рыгов.
– За пять баксов? Не думаю… – ответил Губанов.
– А за сто замочил бы? – продолжал допрашивать Петр.
– Чего привязался? Хлыста спроси, а то он больно молчалив, – огрызнулся Олег.
– И спрошу. Хлыст, ты за баксы можешь человека замочить? – Петя с интересом уставился на нового приятеля. Про Костю по кличке Хлыст они знали немного. Приехал из Питера. Тренировался. Кое-что может. Злой и невозмутимый. Лишнего не трепет. А что еще? Получается, что больше ничего.
Катя понимала, что ответа ждут и отмолчаться не удастся.
– Смотря кого мочить, – растягивая каждое слово, ответила девочка и подумала о новом мамином муже.
После «Макдоналдса» Петя предложил пойти в видеозал:
– Давайте порнуху закажем. Там новые кассеты есть. Негр оттягивается с белыми девками.
– Охота всякую дрянь смотреть, – заявила Катя, стараясь не выдать смущенного негодования. Она знала, о чем идет речь. Не робость к пошлому зрелищу вызывала ее неприязнь. Ее бесила скотская любовь, которую к тому еще и показывают за деньги. Неужели можно с женщиной обращаться, как с тупым животным? Получается, что некоторые это позволяют. И зря. Она против хамства и надругательства. Ради того, чтобы не оказаться самой в положении героинь этих лент, она и мечтала стать парнем.
– И вовсе не мерзость, – возразил Губанов, хотя лучше порезвиться не в кино, а по-настоящему.
– Скажешь тоже… – восхищенно проговорил Петр. – Ну пошли.
– Можно, – безразлично согласился Олег.
Катя с трудом сдержалась, чтобы не нагрубить, но взяла себя в руки:
– Если вам охота, пошли.
Ребята прогулялись по веселой улице-ярмарке. Старый Арбат давно превратился в городской аттракцион. Тут можно было прокатиться верхом, сняться с живой обезьянкой, заказать свой портрет у художника. Вся улица была заставлена лотками с сувенирами, матрешками, в палатках предлагали военные шапки и морские бескозырки. Все дома, как сплошной магазин, заманивали витринами с модными шмотками, антиквариатом, дорогими спортивными товарами. Видеосалон находился в центре улицы, недалеко от памятника принцессе Турандот. Золотая фигурка принцессы с лицом актрисы Юлии Борисовой сияла возле колонн Вахтанговского театра. Катя никогда не видела спектакля, не смотрела она и фильм «Идиот», где молодая актриса блестяще сыграла роль Настасьи Филипповны. Для Кати она была просто старушкой, которую иногда показывали в дни юбилеев театра и самой актрисы.
В полумраке видеозала все кресла были свободны. Губанов что-то пошептал парню-администратору, и тот, кивнув, быстро выбрал кассету и вставил в гнездо видеомагнитофона. На экране появились пальмы, синие волны южного моря. Затем молодой человек в белом костюме медленно побрел по улицам веселого тропического городка. Он заглядывал в витрины, ему улыбались негры и мулатки. Перед входом в один из домов молодой человек остановился.
Катя напряженно ждала, когда начнется то, чего она боялась. Пока ничего непристойного на экране не происходило. Молодой человек не спеша вошел в дверь. Две раскосые девушки в легких платьицах улыбнулись гостю и сняли с него пиджак. Молодой человек прошел в комнату с небольшим фонтаном и круглым бассейном. Девицы легкими нежными движениями раздели гостя и повели в бассейн. Там они скинули свои платьица и остались только в прозрачных шароварах. Намокнув от воды бассейна, шаровары обрисовали точеные фигуры девушек. Таитянки начали делать гостю массаж. Они массировали его своими крепкими грудками, и гость блаженно улыбался. Катя пыталась закрыть глаза или отвернуться, но ловила в себе желание досмотреть фильм. Массаж принимал все более откровенные формы, но ничего слишком пошлого и животного в этом Катя, к своему удивлению, не находила. Она не знала, что этот вид услуг на Востоке имеет свою давнюю историю и стал частью фольклора. А традиционные, почти ритуальные действия, больше смахивающие на танец, чем на физиологические процедуры, не могут быть пошлыми. Кате повезло. Фильм оказался просто красивым, с большой долей эротики. Грубого и хамского отношения к женщине в нем не показывали.
– Подумаешь, немного потерли парня сиськами, – разочарованно протянул Петя, выходя из зала.
– Классные девчонки. Поедем соревноваться в Таиланд, обязательно схожу на такой массаж, – мечтательно пообещал Губанов.
Ребята распрощались и, напомнив, что завтра им предстоит вечером встретиться для неизвестного дела, разошлись в разные стороны.
Катя брела по Арбату. Фильм вызвал у нее странное и новое ощущение. Такого в себе она еще не знала. На улице зажглись огни. Под гитару запел парень в камуфляжной форме. Он пел почти детским голосом пронзительную песню о том, как чеченцы убили в бою его друга. Тоненький голос, наивные и душещипательные стихи не делали песню и исполнителя смешными. Наоборот, что-то по-настоящему трагическое нисходило на слушающих. Катя постояла возле парня, порылась в кармане и, найдя рублевую монетку, бросила ее в пакет у ног певца. Ей припомнились бездомные малыши в ее родном Питере. Она почти увидела этих маленьких старичков с пустыми зрачками недетских глаз. Вспомнила их безразличие к нормальным «домашним» прохожим. Затем подумала об отце и заспешила домой.
Уже лежа на диване и почти засыпая, Катя видела веселый южный город и раскосых смуглых девушек, делающих массаж молодому европейцу. Только этот европеец постепенно стал изменять внешность и из героя видеофильма превратился в Олега Губанова по прозвищу Кобра.
Глава 10
Панночка из Закопан
В одиннадцать утра Гнусняк отправился на Киевский вокзал. Поезд из Кишинева прибывал с получасовым опозданием. Гнусняк выругался и вышел на привокзальную площадь. Рядом с вокзалом расположился организованно-стихийный продуктовый рынок. Он держал самые низкие цены в Москве, потому что торговали на нем украинцы и все кому не лень, точнее те, кто мог туда просочиться, ибо с «гарными дивчинами» рядом не всякий сможет пристроиться. Вмиг вышибут. Украинские деньги были совсем слабые, и рубль для жителей «Самостийной» стал в некотором роде валютой. Гнусняк пошел по рядам. Долго и нудно торгуясь, он купил яблок, три кружка украинской колбасы и полкило шоколадных конфет типа московских «мишек», но в два раза дешевле. Конфеты он приобрел исключительно для племянницы, поскольку сам боролся с жировыми излишествами и от сладкого воздерживался. Но, когда лакомство оказалось под рукой, он не устоял и, развернув бумажку, закинул одну конфетку в рот.
Время на базаре шло незаметно, и Самсон едва не опоздал к поезду. Злата выпрыгнула из вагона одной из первых. Сумок и чемоданов при путешественнице не оказалось. Девушка имела небольшой рюкзак, подвешенный на лямках за спину. Оделась польская племянница тоже не совсем обычно. Длинная вязаная кофта заменяла ей платье. На ногах у девицы были натянуты длинные вязаные носки и поражающие воображение огромные бутсы не то солдатского, не то альпинистского назначения. Голову венчала вязаная шапочка с рогами.
– Ты и есть Злата? – спросил Гнусняк, но в том, что перед ним племянница, не сомневался. Злата весело кивнула и со смешным шепелявым акцентом быстро «понесла» впечатления от поездки вперемежку с пожеланиями на будущее. Никакого смущения перед незнакомым дядей у девушки не наблюдалось. Вряд ли она запомнила Самсона, когда ей было полтора года.
Теперь же Злата желала в первый день Третьяковскую галерею, обед в «Макдонолдсе» и вечером посещение цирка. Такого напора Гнусняк не ожидал и поначалу немного растерялся. Но быстро взял себя в руки и сообщил племяннице, что он весьма занятой господин и программу, которую она наметила на один день, с трудом сможет исполнить за неделю. Кроме того, Гнусняк посоветовал девице сперва заняться делом и выяснить все об институте, а уж потом переходить к развлечениям. Но Злата, похоже, или не услышала слова дяди, или не поняла их. Усевшись в микроавтобус, она невинно спросила: