Король-Демон, стр. 140

Я отправился дальше на восток, на крошечный островок, находящийся в неделе плавания от устья реки Латаны.

Побег оттуда был невозможен, даже если бы я этого хотел, даже если бы мне было куда бежать.

Товиети, должно быть, несказанно обрадовались – еще бы, расправились с двумя их самыми страшными врагами. Но возможно, наша гибель лишила этот культ смысла существования, так как я о нем больше ничего не слышал.

Время тащилось уныло и однообразно – год, полтора. Я восстановил свою физическую форму, выполнял упражнения, читал, думал о годах, проведенных рядом с императором Тенедосом.

Гадая о том, что будет со мной, я приходил к выводу, что или умру в забвении, или, что вероятнее, меня убьют, когда подойдет срок.

Затем пришло известие: император умер.

Как это произошло, никто не может – или не хочет – мне сказать. Я заключил, что его убили, и теперь думаю, что и мой конец близок.

Я с радостью встречу его, ибо понял, что, хотя желал своей любимой родине только добра, на самом деле принес ей величайшее зло. Возможно, я отчасти искупил свою вину, остановив императора и не дав ему совершить последнее преступление – безумную попытку разрушить весь наш мир.

Я не чувствовал вины за свой поступок раньше, не чувствую ее и сейчас. Я не изменил своей клятве, ибо разве долг офицера не состоит в том, чтобы не дать своему повелителю уничтожить себя и свою страну?

Долг, честь – как оказалось, эти понятия совсем непростые.

Император так и не узнал, так и не понял это. Но он был император.

Порой я горестно думаю, не было бы проще, лучше, если бы я опоздал всего на один час – в тот день много-много лет назад, когда я появился на поле боя в Сулемском ущелье. В этом случае мы с Тенедосом погибли бы задолго до того, как принесли Нумантию в жертву Майсиру.

С другой стороны, тогда я не встретился бы с Маран, не познал ее любовь, любовь Амиэль и Алегрии.

До меня медленно доходила одна истина. Быть может, хорошо прожить жизнь, но гораздо лучше вообще не жить.

Возможно, когда я наконец встречусь лицом к лицу с Сайонджи, я смогу попросить ее об одной милости – ибо, в конце концов, я направил в ее объятия несметные тысячи, а то и миллионы людей, – и она освободит меня от Колеса.

Но я говорю глупости, по-детски жалею себя. У Сайонджи наверняка припасено для меня суровое наказание, другие жизни, другие смерти.

Так что я продолжаю влачить жалкую жизнь пленника.

Я хочу лишь одного: броситься в объятия своей последней возлюбленной.

Смерти.

Глава 30

ИЗВЕСТИЕ

Все переменилось. Все в хаосе.

Сегодня утром я увидел в море быстроходное курьерское судно, то самое, что принесло весть о смерти императора. Но теперь на нем не было ни флажков, ни вымпелов.

Новое известие оказалось еще более потрясающим, чем первое.

Лейш Тенедос жив. Жив и на свободе.

В тюрьме на острове он смог приготовить заклятие или снадобье, придавшее ему видимость смерти. Этого хватило, чтобы провести знахарей и чародеев, стороживших его.

Перед смертью Тенедос попросил перевезти свое тело на родной остров Палмерас, чтобы родственники похоронили его надлежащим образом. Последняя воля умирающего была выполнена, но с условием не возводить в память о покойном храм и даже не ставить надгробную плиту, чтобы место его захоронения в будущем не стало местом паломничества его тайных последователей.

Каким-то образом гроб с телом исчез, а потом сам Тенедос появился в своем родном городе, живой и невредимый.

Сначала все считали, что это призрак или двойник. Подразделение хранителей мира, расквартированное на острове Палмерас, направило отряд солдат и самого опытного колдуна, чтобы расследовать это дело и положить конец чертовщине.

Колдун этот умер страшной смертью, как и все солдаты.

Человек, выдававший себя за Тенедоса, исчез.

Через неделю он появился на материке, в столице провинции Гермонасса.

Он произнес несколько слов, сотворил кое-какие заклятия, и больше никто уже не называл его двойником.

Гермонасса восстала против Бартоу и Скопаса и объявила своим законным правителем Тенедоса. В мятежную провинцию были направлены два корпуса хранителей мира, которые внезапно взбунтовались и тоже присягнули Тенедосу.

Никто на островке, ставшем моей тюрьмой, не знал, как к этому отнестись, но я с холодным весельем отметил, что стражники стали обращаться ко мне «сэр».

Целый день прошел в тумане смятения и вопросов.

Ночью я поднялся на крепостные стены из серого камня, не чувствуя пронизывающего ветра, хлеставшего мне в лицо холодными каплями дождя.

Император жив.

Я знаю, что он призовет меня — для того чтобы наказать или чтобы с моей помощью снова отвоевать свою империю.

У меня в голове гремит старинный девиз нашего рода:

Мы служим верно.