Тринадцатая сказка, стр. 38

Я встала с постели и прошла в ванную, чтобы в плеске воды избавиться от наваждения. Старательно отворачиваясь от зеркала, я смотрела на свои руки под струей из крана, но и это зрелище повергло меня в ужас. Я знала, что эти руки одновременно существуют и там, по ту сторону зеркала, где они мертвы. И глаза, глядящие на эти руки, тоже мертвы в Зазеркалье. А мое сознание, порождающее эти мысли, – разве оно не мертво, как и все остальное? Я уже не могла противиться жуткому страху. Что я за странное, противоестественное существо? Как это подло со стороны природы: разделить человека надвое еще до его рождения, а затем убить одну из половинок! Кем я стала после этого? Наполовину покойница, которая днем влачит существование в мире живых, а по ночам ее душа блуждает в попытках соединиться со второй половинкой в призрачном чистилище…

Я приготовила горячее какао, надела халат, накинула на плечи одеяло и села писать письмо отцу. Как дела в магазине, как там мама, как он сам и – после этого вступления – что нужно сделать, чтобы разыскать человека? Существуют ли частные детективы в действительности, или они есть только в книгах? Далее я сообщила ему все немногое, что знала об Эстер. Есть ли смысл начинать поиски, располагая столь скудной информацией? Возьмется ли за такую работу частный детектив? А если не он, то кто еще может за это взяться?

Я перечитала письмо. Оно получилось достаточно спокойным и деловым, ничем не выдавая мои страхи. Рассветало. Жжение в боку прекратилось. Скоро Джудит должна была принести завтрак.

ЗА САМШИТОВЫМ КУСТОМ

Не было на свете такой задачи, с которой не справилась бы новая гувернантка, стоило ей взяться за дело всерьез. Во всяком случае, так оно казалось на первый взгляд. Однако со временем начали возникать затруднения. Первой ласточкой стала ее нелепая конфронтация с Миссиз. По завершении генеральной уборки Эстер заперла большинство комнат на замок, но спустя несколько дней все они вновь оказались открытыми. Она тут же вызвала Миссиз.

– Зачем оставлять незапертыми комнаты, которыми никто не пользуется? – спросила она. – Вы же знаете, к чему это приводит: девочки забираются туда и переворачивают все вверх дном, а нам с вами приходится снова наводить порядок.

Миссиз полностью с ней согласилась, и Эстер посчитала этот вопрос исчерпанным. Но спустя неделю комнаты снова были открыты. На сей раз она не удовлетворилась невнятным бормотанием и согласными кивками Миссиз и решительно потребовала объяснений.

– Дом нужно иногда проветривать, – объяснила Миссиз. – Если этого не делать, тут разводится плесень.

Эстер прочла ей краткую лекцию, в доходчивых выражениях рассказав о циркуляции воздуха в помещениях и причинах возникновения плесени. Покончив с этим, она отослала Миссиз, убежденная, что недоразумение разрешилось.

Но еще через неделю повторилась та же история. Теперь уже Эстер не торопилась вызывать Миссиз. Вместо этого она начала размышлять. Похоже, все это делалось неспроста. И она решила осторожно понаблюдать за Миссиз, дабы выяснить, что стоит за этим периодически повторяющимся отпиранием дверей.

Вторая проблема была связана с садовником. Эстер чувствовала, что Джон-копун относится к ней с подозрением, но не особо волновалась по этому поводу. Она совсем недавно появилась в доме, и ей нужно было своими поступками убедить его обитателей в том, что она старается для их же блага, а отнюдь не во вред. Она не сомневалась, что со временем завоюет доверие Джона. Но, хотя он как будто начал привыкать к ее присутствию, процесс этот шел на редкость медленно. И вот однажды его недоверчивое отношение к ней проявилось новым и самым неожиданным образом. Началось все с того, что Эстер обратилась к нему по самому банальному поводу. По ее словам, она заметила в саду деревенского мальчишку, которому в это время дня полагалось находиться в школе.

– Что это за ребенок? – спросила она. – Кто его родители?

– Меня это не касается, – буркнул Джон-копун с раздражением, неприятно ее поразившим.

– Я и не думаю вас в чем-то упрекать, – сказала она примирительно. – Просто мальчик должен ходить в школу. Думаю, тут вы со мной согласны. Если вы скажете мне, кто он такой, я завтра же переговорю с его родителями и с учительницей.

Джон-копун неопределенно пожал плечами и направился к выходу из комнаты, но Эстер была не из тех, от кого так легко отделаться. Она встала на его пути и повторила свое требование. Разве она была не вправе так поступить? Вполне обоснованное требование, к тому же сформулированное в корректных выражениях. Почему бы Джону не пойти ей навстречу в таком пустяке?

Однако Джон уперся.

– Дети из деревни сюда не ходят, – сказал он угрюмо.

– Но этот ведь пришел, – стояла она на своем.

– Дети боятся сюда ходить.

– Глупости! Чего им тут бояться? Я отчетливо разглядела мальчика в широкополой шляпе и в брюках, которые ему явно велики. Его нетрудно опознать по этим приметам, и я не сомневаюсь, что вам он известен.

– Таких детей я не видел, – резко прозвучало в ответ, и Джон снова сделал попытку уйти.

Но Эстер упорно преграждала ему путь.

– Но вы не могли его не заметить…

– Тут надобен особый склад ума, мисс, чтоб видеть то, чего на самом деле нет. Я человек простой и трезвый, и я не пытаюсь разглядеть что-нибудь там, где ничего быть не может. На вашем месте, мисс, я поступил бы так же. Всего хорошего.

С этими словами он удалился, и Эстер больше не пыталась его задержать. Она стояла, покачивая головой и недоумевая, что это вдруг на него нашло. Этот дом, похоже, был полон загадок. Впрочем, она всегда любила разгадывать загадки. И сейчас она твердо решила докопаться до сути происходящего.

В подобных ситуациях Эстер привыкла полагаться на свою незаурядную интуицию и проницательность. Однако сейчас эти качества не давали ей заведомого преимущества, ибо она не знала, с кем ведет игру. Взять хотя бы ее манеру ненадолго предоставлять близняшек самим себе, чтобы заняться другими делами, включенными в ее повестку дня. Она расчетливо выбирала время для таких перерывов, учитывая настроение девочек и степень их усталости, а также периодичность фаз активизации и расслабления, отмеченную ей у своих подопечных. Когда результаты такого анализа указывали на то, что в ближайший час дети будут отдыхать от шумных игр, она решалась оставить их без присмотру. На один из таких «тихих часов» Эстер наметила особое мероприятие: она пригласила в усадьбу доктора, чтобы с ним побеседовать. Серьезно и по секрету.

Наивная Эстер. Секреты невозможно хранить в доме, где есть дети.

Она встретила доктора у парадного входа.

– Сегодня прекрасный день. Не хотите прогуляться по саду?

И эти двое направились к фигурному садику, не подозревая, что за ними следят.

– Вы сотворили чудо, мисс Барроу, – начал доктор. – Эммелина совершенно преобразилась.

– Отнюдь.

– Именно так, уверяю вас. Вы превзошли все мои ожидания. Должен сказать, я весьма впечатлен.

Эстер наклонила голову и чуть отвернулась, став к нему вполоборота. Приняв это за проявление скромности и подумав, что смутил ее своей похвалой, доктор вежливо умолк и переключил внимание на недавно подстриженные кусты, давая гувернантке возможность прийти в себя. Не будь он столь увлечен разглядыванием геометрических фигур, доктор мог бы поймать ее брошенный искоса взгляд и осознать свою ошибку.

Ее ответ вовсе не был претензией на скромность, как это представлялось доктору. Это была констатация факта. Разумеется, Эммелина преобразилась. А как же могло быть иначе, если за дело взялась Эстер? Все под ее контролем, и никаких чудес. Так что слово «отнюдь» относилось к первой части его фразы и подчеркивало неуместность ссылок на чудо там, где правила бал закономерность.

Эстер ничуть не удивил покровительственный тон доктора – в этом мире люди не рассчитывают встретить признаки гениальности в простой гувернантке. И все же она была несколько разочарована. Ведь доктор был единственным человеком в Анджелфилде, способным ее понять и оценить по достоинству. Однако он ее не понимал.