Настоящая фантастика – 2015 (сборник), стр. 66
– Я – обезьяна, – сказал Гноил. – Всего лишь подопытная обезьяна, что коротала свой век в клетке Кайнаила, а когда ему наскучила, он вышвырнул ее на съедение гебаримам. А великие города не придумали лучше, чем сотворить из нее точную копию человека, дабы расправиться с Кайнаилом.
Кайнан погладила его по плечу. Он хотел отодвинуться, но ее рука была такой теплой и нежной, что Гноил лишь хмыкнул.
– Себя здесь превзошли все гебаримы злые. Не чучело бездушное они слепили, а человека в истинной природе, в полнейшей полноте его извечной. На зло себе они создали то, что навсегда, казалось бы, утрачено. Тебя создав и обманув, они задумали сорвать твоей рукой печать Кайнала, что на челе висела их, скрепляя неразрывно оковы мира. Другой они желали сотворить вне Сада, который будет без конца, без края, где жуткий холод и пылают яркие миры, лишь воле предначертанных законов мира подчиняясь, которые никто б не смог нарушить, ни гебарим, ни нефелим, ни человек. Но сделал ты иное, их утопив. Теперь в твоих руках творенье мира из вод мабуля, что твоих приказов ждет.
– Откуда ты все знаешь, – проворчал Гноил. Не глядя на Кайнан, он обнял ее и прижал к себе.
– Такой меня ты создал, – засмеялась Кайнан. – Строптивой, умной.
– Теперь только мы двое, зоопарк, ковчег и вода.
– Мабуль начало новому положит, – прошептала Кайнан. – А что до нас двоих… Успел ли ты узнать от Кайнаила о пестиках, тычинках и всем прочем?
– К черту пестики и тычинки, – зарычал Гноил. Он подхватил девушку на руки и затопал по палубе к лестнице в трюм.
– Да, милый, – Кайнан поцеловала его в щеку, – что в имени тебе твоем? Уж чересчур оно неблагозвучно. Гноил, Гноил, как будто стухло что. Как смотришь ты на то, чтоб сократить его немного? Ной, например? Гноил ты был, а станешь Ноем, иначе – человеком, который делает всегда лишь то, что нужно.
– Я сделаю все, что нужно, – пообещал Ной, опуская Кайнан на стог травы и оттолкнув башку жирафа, который тянулся за очередной порцией.
– Будь нежен, нежен будь, – зашептала Кайнан. – И, милый, как смотришь ты на то, чтоб бороды своей лишиться на радость мне и ласки? Уж очень у тебя она колюча.
Арина Свобода
Сорок восемь
– Та-а-ак… Задание уровня «А», экзаменационное. – Математичка вывела данные на виртуальную доску. – Собрались, подумали. Решать пойдет…
Андрей поднял руку. Учительница скользнула по нему равнодушными совиными глазками. За спиной прошипели:
– Слышь, убогий, не боишься мозжечок перенапрячь? Это тебе не таблица умножения!
Он стиснул зубы и поднял руку повыше.
– К доске пойдет… Грищук.
– Елена Ивановна… – возмутился Андрей.
– Крамер! – не взглянув на него, бросила математичка. – У нас нет времени на глупости, до конца четверти осталось меньше месяца. А тебе в жизни это все равно не пригодится.
По классу прокатилась волна смешков. Андрей опустил голову и уткнулся глазами в надпись, выжженную лазерной указкой на парте: «Крамер ЧМО».
Спасибо, пап, в стотысячный раз подумал он.
– Мать Природа, мы, люди, твои потомки, заявляем…
Триколор полощется в лазоревом небе над головами. Щурясь от яркого полуденного солнца, сто двадцать парней и девушек стройным хором повторяют слова Макса Мора, положившие начало новому миру, ставшие его торжественной клятвой и молитвой. Так завершается каждый учебный день.
– Ты взрастила нас, превратив из самовоспроизводящихся простейших в млекопитающих, состоящих из триллиона клеток. Ты создала восхитительные, но обладающие серьезными изъянами существа…
Андрей поморщился. Как же! О себе они так не думают. Это он – существо с изъяном, урод-натурал. На всю школу таких четверо, принятых в порядке исполнения закона о толерантности. Отец сделал все, чтобы его сюда запихнуть. С чего он решил, что здесь ему будет лучше? «Возможностей больше»… Это точно. Возможностей осознать, где его место. На дне.
– Мы больше не потерпим тирании старения и смерти. Мы создадим новый мир…
Марк, стоящий напротив, показал здоровенный кулак и скорчил зверскую рожу. На запястье блеснул вживленный кафф с заветными цифрами «48». Андрей напрягся. Будь у него такой, не приходилось бы каждый день окольными путями возвращаться домой.
– Посредством обогащения генов, манипуляций с клетками, синтезированных органов и любых других необходимых средств мы одарим себя продолжительной жизнеспособностью и отодвинем дату кончины!
Стройные ряды дрогнули, рассыпались по площадке.
– Эй, натурал, поиграем?
Андрей оглянулся. Прихлебатели Марка быстро стягивали кольцо вокруг него, отрезая пути к отступлению. Он рывком затянул потуже лямки рюкзака и рванул на задний двор школы. Целый месяц играя с генетически обогащенными одноклассниками в игру «мочи натурала», Андрей изрядно поднаторел в унизительном искусстве спасения бегством.
Он легко взлетел на школьный забор, коротко оглянулся – отстали, нет? И встретил Полинкин взгляд… Рюкзак зацепился за торчащую проволоку, нога соскользнула, и Андрей мешком рухнул на газон.
– Ну что, ошибка природы, довыпендривался? – растягивая слова, спросил подоспевший Марк. – Тупой ты, уродец. Предсказуемый. Даже скучно.
Во рту стоял солоноватый привкус крови, и голова противно кружилась. Генобы затащили его в ближайшую подворотню и сполна отыгрались за предыдущие две недели пустой беготни. Хорошо хоть, Полинка этого не увидела.
Андрей пересчитал языком зубы и сплюнул на асфальт розовой пенящейся слюной. Утерся разорванным рукавом.
Он привалился к кирпичной стене. Домой не хотелось. Мать будет кудахтать и суетиться, отец… Отец опять начнет нести чушь про «проявить характер, дать отпор, занять свое место…». И – отводить глаза. Потому что даже ему ясно, что шансов нет. Нет, отец сделал все, что мог: чуть ли не с рождения таскал Андрея по спортивным секциям, записал во все кружки, что были в пределах досягаемости, – шахматы, ТРИЗ, английский и французский, рисование, музыка… Гигабайтами качал задачи и упражнения. Пока были деньги – брал репетиторов, когда денег не стало – сам занимался с сыном. Андрей быстро все схватывал, добился значительных успехов в плавании и в легкой атлетике – конечно, насколько это возможно при явном нежелании тренеров расходовать время и силы на натурала. Но все эти дни, недели и годы занятий не могли компенсировать отсутствие двух крошечных «дизайнерских» хромосом. Хоть наизнанку вывернись, из-под себя выпрыгни – все равно ты на всю жизнь останешься человеком не второго, а двадцать второго сорта. Потому что даже минимально обогащенные всегда будут успешнее, чем ты. Не говоря уже о тех, чьи родители могли позволить себе максимальное обогащение.
Самым обидным было то, что когда-то отец работал биотехом в «М-корпе»! Сотрудникам дается приличная скидка на обогащение, это все знают. Но отец скидкой не воспользовался, потому что вел двойную жизнь, был одним из лидеров движения «натуралистов» и специально внедрился в «М-корп», чтобы вести подрывную деятельность. Его разоблачили через пару лет после рождения Андрея и сослали на поселение. Дело было громким, вернуться в столицу они смогли лишь спустя двенадцать лет. А лучше бы и не возвращались!
Подобрав рюкзак, Андрей выполз на людную улицу.
Эх! Если бы не дурацкие убеждения отца, он мог бы сейчас не плеваться кровью, а наслаждаться жизнью! И Полинка… А, да что говорить! Спасибо тебе, папа, за счастливое детство!
– Эй, пацан!
Андрей подобрался, готовясь дать стрекача, – рефлексы, что тут скажешь. Затравленно оглянулся. Метрах в пяти, возле остановки скоростного трамвая, стоял лохматый мужик лет тридцати на вид. Андрей безошибочно определил в нем натурала. Жидкая бороденка, жирные волосы, дешевая потрепанная куртка – ни один геноб не позволил бы себе так выглядеть.
– Слышь, п-пацан, – повторил мужик. – У тебя что, проблемы?