Шерлок Холмс в Америке, стр. 28

Рафферти помолчал, выглянул в окно и продолжил:

– Есть еще кое-что, что вы, друзья, должны знать. Если кто-то здесь и в курсе, что камень туфта, они никогда не признаются ни вам, ни кому бы то ни было. У них так не делается. Нет, они будут сидеть в темноте вокруг своих очагов и смеяться про себя, как безумные, вот только никто не услышит. Такие уж они, эти шведы. Они предпочтут втихомолку глумиться до последнего дня, а потом унесут секреты с собой в могилу. Можете не сомневаться.

Холмс посмотрел на Рафферти:

– Хотелось бы, чтобы вы ошибались, но, боюсь, никакой ошибки нет. В любом случае, посмотрим, удастся ли вытянуть что-нибудь полезное у мистера Фегельблада. Мне кажется, до Сок-Сентра осталось ехать пять минут.

Упомянутый городок с его широкими прямыми улицами и скромным разнообразием зданий мало чем отличался от Александрии и любого другого поселения в прериях, что нам доводилось видеть. Пока мы на станции ожидали поезда Фегельблада, прибывающего в половине первого, к нам подошел худощавый рыжеволосый паренек, который краем уха слышал наш разговор. Он поинтересовался у Холмса, не англичанин ли тот. Получив утвердительный ответ, юноша сообщил, что его зовут Гарри Льюис и он планирует стать известным писателем и путешествовать по миру [20]. Но, что еще важнее, юноша сказал, что поезд, на который мы собирались сесть, всегда опаздывает по субботам (о чем забыли упомянуть в кассе) и ждать нам придется час или даже больше. К несчастью, он оказался прав, и гудок приближающегося состава мы услышали только в начале третьего.

– Я обязательно скажу об этом мистеру Хиллу, – заявил Холмс, который с каждой минутой все больше терял терпение.

Рафферти, напротив, был совершенно спокоен и болтал с юным Гарри вплоть до прибытия поезда. Мы немедленно сели в первый пассажирский вагон и начали поиски Фегельблада. Никто из нас не видел его раньше, но «птичка» предоставила Рафферти детальное описание, и когда мы добрались до предпоследнего вагона, то сразу узнали Фегельблада. Он сидел один в начале полупустого салона и отвел глаза, когда наши взгляды встретились. Я так привык к высоким голубоглазым блондинам на улицах Александрии, что внешность Фегельблада стала для меня полной неожиданностью. Он оказался маленьким и чернявым, как жители Средиземноморья, с выдающимся носом, тонкими губами и близко посаженными карими глазами. Больше всего в этих глазах поражало отсутствие искры надежды, то есть у Фегельблада напрочь отсутствовал жизнерадостный оптимизм, свойственный большинству американцев. Одет он был в плохо сидящий синий костюм и накрахмаленную рубашку и явно чувствовал себя не в своей тарелке в подобном виде. Холмс с Рафферти заранее согласовали тактику допроса, поскольку готовились к разговору, на случай, если фермер откажется беседовать и делиться с нами информацией. По счастливому стечению обстоятельств, Фегельблад сидел один в купе, так что Рафферти и Холмс устроились напротив, а я – рядом.

– Добрый день, – сказал Рафферти в своей обычной непосредственной манере. – Вы ведь Нильс Фегельблад, живете рядом с Холандбергом, да?

Швед посмотрел на нас с подозрением; глаза его бегали туда-сюда, словно он боялся, что в любой момент на него обрушится хищная птица и унесет в небеса.

– Допустим, – наконец ответил он. – А вы кто?

– Моя фамилия Рафферти, – сказал наш друг и к моему удивлению продемонстрировал серебряный значок представителя закона, который извлек из кармана; при этом его пальто распахнулось, и я заметил, что у Рафферти с собой большой пистолет – не «мистер Стивенс», конечно, но вполне весомый. Уверен, Фегельблад тоже заметил оружие. – Специальный инспектор из Сент-Пола. Эти джентльмены, мистер Бейкер и мистер Смит, – мои помощники.

Фегельблад воспринял информацию молча, но я увидел, как его тело буквально одеревенело от страха. Через мгновение он начал подниматься с места со словами:

– Мне пора идти.

Рафферти, который обладал не только недюжинной силой, но и весьма быстрой для человека его габаритов реакцией, тут же вскочил с кресла, положил руки на плечи Фегельблада и решительно усадил испуганного шведа на место.

– Вы уйдете, когда я разрешу, и ни секундой раньше! – рявкнул Рафферти. – Иначе придется поручить вас заботам мистера Бейкера. – Он взглянул на Холмса, который скорчил угрожающую гримасу. – Уверяю, вам не понравится. Мистер Бейкер может быть очень жестоким. Говорят, однажды он выкинул подозреваемого из поезда. Где-то рядом с Дулутом, насколько я помню. Бедняга сильно пострадал при падении и умер в мучениях три дня спустя. Печально, весьма печально. А что же до мистера Смита, который сидит рядом с вами, то лучше вам не знать, на какие ужасные вещи он способен.

Я постарался выглядеть достаточно свирепым, хотя вряд ли мне удалось изобразить ту злобу, что сверкала во взгляде Холмса, или хотя бы тень жестокости в стиле Рафферти.

– Хорошо, – продолжил новоявленный инспектор, – мы втроем приятно побеседуем с вами, мистер Фегельблад, и зададим пару вопросов. Мы занимаемся расследованием смерти Олафа Вальгрена и намерены продолжать дело до тех пор, пока не найдем виновника. Мы понимаем друг друга, сэр?

Пока Рафферти разглагольствовал, в дверь рядом с нашим отсеком вошел кондуктор. Фегельблад, видимо, решил, что это его спасение, и с надеждой покосился в сторону железнодорожника. Но, похоже, Холмс и Рафферти нагнали на бедного фермера такого ужаса, что Фегельблад тут же опустил глаза и не произнес ни звука.

– Мудрое решение, – похвалил Рафферти. – А теперь, милейший, надо прояснить некоторые детали нашего дела. Для начала хотелось бы поинтересоваться: кто ваш сообщник в убийстве Олафа Вальгрена?

Услышав такой провокационный и обличительный вопрос, большинство людей начинают тут же яростно все отрицать, но скрытность Фегельблада не так легко было сломить. Без особых эмоций он ответил хриплым баритоном с сильным акцентом:

– Я не знаю, о чем вы.

– А я думаю, что знаете, мистер Фегельблад, – злобно огрызнулся Рафферти. – Давайте мыслить логически. Ваш сосед, мистер Вальгрен, убит кем-то, кто хотел заполучить найденный им рунический камень. Мы узнали, что вы собираетесь сообщить властям Александрии, что камень у вас. Следовательно, это вы убили мистера Вальгрена. Мне все ясно, какие тут сомнения?

– Я никого не убивал, – возразил швед.

– Лжец! – заорал Холмс так, что у меня по спине побежали мурашки и, боюсь, у бедного Фегельблада тоже.

– А теперь, мистер Бейкер, давайте на минуту представим, что он все же невиновен, – сказал Рафферти, и в его голосе впервые прозвучали ласковые ноты. – Может быть, мы слишком торопимся с выводами? Может, есть какое-то другое объяснение? Поглядите, на вид мистер Фегельблад кажется вполне приличным человеком, что если он никого и не убивал? Вдруг он оказался втянутым в это дело не по своей вине? Так почему бы вам, дорогой сэр, не рассказать нам, как у вас оказался рунический камень?

Фегельблад издал легкий вздох – без сомнения, то был вздох облегчения, – и я понял, что смена тона Рафферти достигла желаемого результата. Вытащив платок и вытерев лоб, на котором поблескивали капельки пота, Фегельблад с готовностью дал ответ на вопрос Рафферти, и слова его стали для нас полной неожиданностью:

– Вы должны мне поверить. Я не крал камень. Олаф был моим другом. Камень находится у меня, потому что Олаф сам его мне отдал.

Глава десятая

Всех оставил в дураках

После откровения Фегельблада Холмс и Рафферти, должно быть, почувствовали себя шахтерами, которые безуспешно долбили твердую породу и внезапно натолкнулись на главную жилу. Однако ни один из них не выдал своего ликования, и допрос продолжился.

– Так значит, вы утверждаете, что мистер Вальгрен сам отдал вам камень, – недоверчиво переспросил Рафферти, хотя я отлично понимал, что он не сомневается в правдивости слов Фегельблада. – Когда это произошло?