Кошка Далай-Ламы. Чудесное спасение и удивительная судьба уличной кошки из трущоб Нью-Дели, стр. 10

– Очень интересно, – кивнул мужчина.

– Дхарма – это моя жизнь, – провозгласил Франк, театральным жестом прикладывая руку к сердцу. Потом он указал на меня: – Видите эту малышку? Это кошка Далай-ламы. Постоянно приходит к нам. Это символ кармической связи с Его Святейшеством.

Склонившись к гостям, он понизил голос и таинственно сообщил:

– Мы находимся в самом сердце тибетского буддизма. Это абсолютный эпицентр!

Трудно сказать, что эти люди подумали о Франке. Но они оказались не похожи на других гостей! Когда им принесли кофе, они замолчали и стали наслаждаться вкусом. Не одним лишь первым глотком, но и вторым, и третьим, и всеми остальными. Как монахи Джоканга, они осознанно жили текущим моментом. Наслаждались кофе. Наслаждались обстановкой. Это был опыт чистого присутствия.

Неудивительно, что, когда они вернулись к разговору, я насторожила уши и стала с интересом прислушиваться. И услышанное меня не удивило. Мужчина оказался исследователем осознанности. Он рассказывал жене о статье, опубликованной в Harvard Gazette.

– Они обследовали более двух тысяч человек, имевших смартфоны. В течение недели они случайным образом посылали им вопросы – одни и те же три вопроса: «Чем вы занимаетесь? О чем думаете? Насколько вы счастливы?» И выяснилось, что сорок семь процентов времени люди не думают о том, чем занимаются.

Жена удивленно подняла брови.

– Лично я считаю, – продолжал муж, – что эти цифры еще и занижены. Люди очень часто не сосредоточиваются на том, что делают. Но по-настоящему интересна оценка счастья. Исследователи обнаружили, что, сосредоточившись на своем занятии, люди становятся гораздо счастливее.

– Потому что они обращают внимание только на то, что им нравится? – спросила жена.

Муж покачал головой.

– Не совсем. Выяснилось, что счастливым человека делает не его конкретное занятие. Важно, осознаем ли мы то, что делаем. Важно находиться в состоянии осознанности, здесь и сейчас. Не в повествовательном состоянии, – он прикоснулся указательным пальцем к виску. – То есть мы не должны думать ни о чем, кроме того, чем занимаемся в данный момент.

– Да, это по-настоящему буддистский подход, – согласилась с ним жена.

Муж кивнул.

– Но иногда смысл этой концепции теряется в переводе. Встречаются люди, которые считают себя специалистами в буддизме и полагают это великой своей заслугой. Для них это продолжение их собственного эго, способ подчеркнуть свое отличие от других. Они думают исключительно о внешних признаках, тогда как важна лишь внутренняя трансформация.

Через несколько недель я дремала после сытного обеда на своей верхней полке. Неожиданно я очнулась от дремоты – происходило нечто знакомое, но совершенно не соответствующее месту. Посреди ресторана стоял Тенцин и смотрел на меня.

– Вы заметили нашу очаровательную гостью? – Франк повернулся в мою сторону.

– О да, – ответил невероятно элегантный Тенцин. – Она очаровательна.

– Это кошка Далай-ламы.

– Правда?

– Постоянно сюда приходит…

– Удивительно!

Привычный запах карболового мыла от пальцев Тенцина смешался с лосьоном Франка. Тенцин потянулся, чтобы почесать мне шейку.

– У нее самая тесная кармическая связь с Его Святейшеством, – объяснял Франк ближайшему помощнику Далай-ламы.

– Уверен, что так оно и есть, – пробормотал Тенцин, а потом задал Франку вопрос, над которым тот никогда не задумывался: – Интересно, а скучают ли по ней помощники Его Святейшества, когда она приходит сюда?

– Я в этом сильно сомневаюсь, – сразу же ответил Франк. – Но если они увидят ее здесь, то сразу поймут, как хорошо за ней ухаживают.

– Да, у нее красивая подушка.

– Дело не в подушке, друг мой. Ей нравится обед.

– Она что, голодная?

– Она любит еду. Обожает еду.

– Возможно, в Джоканге ей недостаточно еды?

– Уверен, что это не так, – покачал головой Франк. – Все дело в особых вкусах Ринпоче.

– Ринпоче? – недоумевающе переспросил Тенцин.

– Так ее зовут. – Франк говорил это так часто, что уже сам поверил в свои слова. – Думаю, вам понятно почему.

– Как учит нас дхарма, – загадочно ответил Тенцин, – все зависит от восприятия.

Спустя несколько дней Тенцин сидел напротив Его Святейшества в знакомом кабинете. Таким был ритуал завершения рабочего дня – за чашкой свежезаваренного зеленого чая Тенцин рассказывал Его Святейшеству обо всем, что считал важным, и они решали, что нужно будет сделать. Я, как обычно, сидела на подоконнике, грелась в теплых лучах садящегося солнца и лениво прислушивалась к разговору на самые разные темы – от глобальной геополитики до сложнейших вопросов эзотерической буддистской философии.

– А теперь, Ваше Святейшество, давайте перейдем к более важным вопросам. – Тенцин закрыл папку ООН, которая лежала перед ним. – С удовольствием сообщаю, что я раскрыл тайну пищевых расстройств КЕС.

При этих словах глаза Далай-ламы блеснули. Он откинулся на спинку кресла и сказал:

– Пожалуйста, продолжай.

– Оказалось, что наш маленький Снежный Барс вовсе не потерял аппетит. Просто она ходит к подножию холма в ресторан нашего друга, дизайнера-буддиста.

– В ресторан?

– У подножия холма, – пояснил Тенцин. – С красно-желтыми зонтиками у входа.

– Да, я знаю это место, – кивнул Его Святейшество. – Я слышал, там очень хорошо готовят. Удивительно, что она совсем туда не переселилась.

– Оказалось, что хозяин ресторана слишком любит собак.

– Правда?

– У него собака необычной породы.

– Но он подкармливает и нашу малышку?

– Он относится к ней с почтением, потому что знает, что она живет у вас.

Его Святейшество улыбнулся.

– Мало того, он еще и дал ей имя. Он называет ее Ринпоче.

– Ринпоче? – Далай-лама не смог сдержаться и громко расхохотался.

– Да, – ответил Тенцин. Они оба посмотрели на меня. – Забавное имя для кошки.

Вечерний ветерок донес до нас аромат гималайской сосны.

Его Святейшество был задумчив.

– Может быть, это и неплохое имя. Ведь она помогла владельцу ресторана полюбить и собак, и кошек. И, следовательно, для него эта кошка действительно драгоценна.

Поднявшись с кресла, он подошел к подоконнику и погладил меня.

– Знаешь, Тенцин, иногда я работаю здесь довольно долго. И тогда наш маленький Снежный Барс подходит и трется о мои ноги. А иногда она даже покусывает меня за щиколотки, пока я не перестаю заниматься своим делом. Она хочет, чтобы я взял ее на руки, поздоровался и побыл с ней наедине – только мы двое, она и я.

Далай-лама задумался и произнес:

– Для меня она служит прекрасным напоминанием о необходимости осознавать каждый момент, жить здесь и сейчас. Что может быть дороже этого?

Он посмотрел на меня с безграничной любовью.

– Полагаю, что и для меня она тоже – Ринпоче.

Глава четвертая

Был пасмурный, безрадостный день, когда я выбралась из кабинета Далай-ламы и направилась к его помощникам. Ни Чогьяла, ни Тенцина в кабинете не было, но кабинет не остался без присмотра.

У радиатора в плетеной корзинке свернулся лхаса апсо.

Тем, кто не знаком с этой породой, скажу, что лхаса апсо – это маленькие, длинношерстные собачки, которые некогда помогали охранять тибетские монастыри. В душах тибетцев они занимают особое место – иногда со своего подоконника я видела, как гости обходят храм по кругу вместе со своими лхаса апсо. Считается, что такой ритуал способствует более благоприятному перерождению. Но появление такой собачки поблизости от моего места обитания стало весьма неприятным сюрпризом.

Когда я вошла, собачка дремала, но тут же подняла голову и стала принюхиваться. Потом она решила, что никакой опасности нет, и снова опустила пушистую головку на подстилку. Лично я прошла мимо, сделав вид, что я ее вообще не замечаю. Я запрыгнула на стол Чогьяла, а оттуда на свое любимое место – на деревянный шкаф с документами.