Дельфиний мыс, стр. 12
— И ты полезешь туда? — шепотом спросил Одик у Васи.
— Куда мне! Из всех нас только четверо туда добираются… Знаешь, как страшно? Я даже пробовать боюсь.
— А зачем туда? — спросил Одик. — Что они там делают?
— Не знаю, — сказал Вася. — Там Дельфиний мыс, — мы его зовем еще мысом Мужества, и я не знаю, как там… Год назад Катран с лодки увидел на нем пещеру и рассказал Мише. Вот они и нашли эту дорогу. В пещере лежали полуистлевший бушлат, бескозырка и матросские ботинки, очень старые, заплесневевшие. И больше ничего. Ни бумажки в кармане, ни документов. Лишь на стене процарапаны три буквы: «В», точка и еще две — «К» и «А»… Инициалы, что ли? Попробуй, догадайся. Наверно, с войны осталось. На ленте бескозырки было написано «Мужественный» — видно, корабль такой был, морской охотник или эсминец. Мы отнесли все в музей, думали, узнаем что-нибудь. Так в музее спрятали в какой-то шкаф, и все.
— А чье это было? — спросила Оля.
— Я ведь сказал, что никто ничего не знает. Покрыто мраком неизвестности. Говорят, там внизу есть подводный грот.
— Нет, это правда? — ахнула Оля. — Я хочу туда…
— Дуреха! — ласково сказал Вася. — Туда ниоткуда попасть нельзя.
— Какой же ты мальчишка? — Оля презрительно отвернулась от него. Они ходят, а ты…
— У меня голова слабая — кружится, — признался Вася. — Ну ничего не могу поделать. Внизу там всегда волны и прибой… Сейчас в бухте тихо, а смотрите, какой у мыса ветер и волнение! И так, говорят, всегда было, даже две тысячи лет назад, когда у нас появились колонии древних греков, и, кажется, у этого мыса разбилось на камнях античное судно и затонуло…
Миша гневно обернулся к нему. Вася прикусил язык.
«Не с этим ли связана их операция «А»?» — внезапно подумал Одик.
…Илька шел по стене все медленней, потом припал ухом к камню, точно прослушивал гору, и его вытянутые руки, казалось, были прибиты к стене гвоздями.
— Не смотри в воду! — крикнул Миша. — Отдохни и дальше. Смотри только на стену!
Илька не отвечал и не двигался.
— Ты что, заснул? — напряженно спросил Миша. — Ты можешь ответить?
— Чего ж он полез, если боится? — шепотом спросил у Васи Одик.
— Хотел пятым быть и написать на скале свои инициалы — это у нас как посвящение…
Одик больше не слышал Васю. Он смотрел на скалу с распятым Илькой. Тот по-прежнему был неподвижен.
— Иди назад! — четким голосом приказал Миша. — А если не можешь, прыгай в воду!
Оля вдруг крепко стиснула руку Одика, и он почувствовал, что всю ее бьет озноб.
— Спокойно, — прерывистым голосом шепнул Одик и на мгновение закрыл глаза.
Когда он разжал их, Илька осторожно пятился назад. И кажется, прошел целый век, когда все так же с распростертыми на скале руками, точно обнимал ее в последнем усилье, Илька добрался до безопасной площадки. Его лицо было в крупных каплях и — как бумага. Губы мелко тряслись. Он ни на кого не смотрел.
— Почти порядок, Илюша, — сказал вдруг Миша, и сказал не своим обычным холодноватым голосом, а мягко. — Еще неделька — и одолеешь. Уверен. Краска будет ждать тебя на мысу… Ну, я пошел.
С тонкой веревкой в зубах Миша быстро полез вверх, распластался, как и Катран, по стене и — высокий, в маленьких красных плавках — плашмя стал быстро переставлять по скале ноги. За ним на веревке тащился плотик. Через несколько секунд Миша исчез за поворотом, спрятался и плотик, и где-то там, за мощно выпирающим боком гигантской горы Дельфин, послышались заглушенные ветром и клекотом волн голоса ребят.
— Там всегда ветер и волны, — опять сказал Вася, как о чем-то недоступном, и вздохнул. — Везде штиль, а там вечно клокочет… Ну пошли, что ль? Что здесь околачиваться? Они там всегда подолгу сидят, не дождешься.
Мальчишки по той же тропке спустились на галечную полосу и стали одеваться.
Молчали.
Одик старался не смотреть на Ильку. Да и другие не приставали к нему: понимали — не надо. Илька надел белую безрукавку, натянул штаны на сухие плавки и сказал:
— Много берет на себя! Нужны мне его указания!.. Ну ладно, ладно… Он еще узнает меня… — и вдруг резким движением руки сорвал со лба синюю ленту, скомкал и сунул в карман.
«Что это он?» — с тревогой подумал Одик. Потом вспомнил, что еще не ел сегодня, что мама с отцом давно встали, хватились их и очень волнуются. Это плохо. А есть ему, признаться, не хотелось…
До еды ли, когда здесь такие события!
Глава 4
БУХТА АМФОР
— Ты что это разорался? — спросил Миша — Опять родичи допекли?
— Отстань.
Уперев локти в колени, Катран смотрел в море.
— А зачем курортников приволок?
— Жалко? — угрюмо спросил Катран.
— Нет. Но у таких, как он, случаются солнечные удары, а она…
— Не твоя забота, — прервал его Катран и умолк.
Насупился. Притих.
Миша незаметно глянул на него и отвел глаза.
До чего ж непривычно было видеть Катрана неподвижным и молчащим!
И еще было очень странно, что он не развивал дальше плана, предложенного им на плотике, об использовании этого круглощекого и его сестры в каких-то своих корыстных целях. Миша сразу возразил ему, и как орал, как разорялся Катран! Чуть не с кулаками лез. А тут словно язык проглотил.
Что с ним?
Утром еще, когда они спускали с камня ребят, Катран был ничего: взбалмошный, веселый, как всегда. А вот когда они стали нырять за амфорой, что-то вдруг вселилось в него. Озлился. В чем дело? День был не из удачных. Амфора лежала на слишком большой для ныряния с маской глубине и сильно вошла, словно вцементировалась, в твердое дно, и они который уже день подрывали ее лопаткой и ломиком.
— Может, рыбу половим? — спросил из пещеры Костя.
— Не надо сегодня, — сказал Миша.
Ему в самом деле было не до рыбы. Рыбу хорошо ловить, когда нечего делать и на душе спокойно.
Миша встал, вытянулся, прошелся по громадной плите и снова кинул взгляд на Катрана. По согнутой, напряженной спине его, точно Катран держал многотонный груз, было видно, что ему плохо. Но лезть с расспросами было нельзя.
Миша отвернулся от моря и, слегка пригнувшись, вошел в полусумрак и прохладу пещеры.
Это была глубокая и сухая каменная пещера, в ней они в особых нишах, задвинутых на всякий случай камнями, хранили закидушки для рыбной ловли, спички, перочинные ножи, флягу с пресной водой, закопченный котелок, в углу — дрова для костра и несколько банок консервов — свой НЗ. Мало ли что может случиться на мысу! И еще лежало там несколько книг, обернутых в целлофан, которые можно было без конца читать и перечитывать. И про себя, и вслух. Впрочем, ребята напрасно прикрывали ниши камнями: ни один человек еще, кроме них четырех да того таинственного моряка, не бывал здесь: мыс был неприступен со всех сторон. Справа — стена отвесно падала в море, даже горная ящерица вряд ли пробежит; сверху — острие гладкого носа, даже трава не смогла протиснуть в трещинки корешки и укрепиться на нем; внизу — море, и над ним козырьком нависает толстая плита, на которой сидели трое ребят; никак с воды не закинешь на нее руку, не заберешься сюда, даже если ты кончил цирковое училище. Был сюда только один путь, — слева, невидимый и сумасшедший, если разобраться, путь по стене. И только четверо сумели преодолеть его…
На стене пещеры — в стороне от трех кем-то процарапанных букв белели огромные буквы их инициалов. Каждый собственноручно вывел их краской. А еще в пещере лежала мина, огромная пустая рожковая мина с проржавевшим корпусом, мина, которую они отыскали на берегу и втащили сюда. И хотя к ней давно все привыкли, из-за нее в пещере было тревожно, неуютно. Но с какой силой тянул их к себе этот неуют!