За синими горами (СИ), стр. 65

— Андрей Петрович. А скажите, Люда, вы тоже уже успели уволиться с работы, чтобы бежать с вашей сестрицей неведомо зачем неведомо куда?

— Люся, — поправляет она. — И мне чуть проще, я не работаю. Маше приходится за двоих. Поэтому ей на самом деле нужна ваша помощь.

— Люсь… — я понимаю, что она пытается сделать, но не слишком ли рано мы обрадовались? Если ему не удалось обнаружить ничего подозрительного с первого раза, это не значит, что не последует второй. Тем более, что причину моей паники он не понял, хоть и пытался.

— Люся, что происходит? — в комнату без стука врывается Пашка. Да что ж за проходной двор у нас сегодня? — Тетя Вера сказала, вы собрались уезжать? — его взгляд упирается в Иванченко. — Это из-за него? — взвывает Пашка, белея. — Это он? Он отец твоего ребенка? Нарисовался, таки, сволочь…

— Паша, угомонись. Андрей к сестре пришел, это ее поклонник.

— Да кому ты врешь?! — возмущается Пашка. — Да кому нужна эта моль бледная, когда ты рядом?!

Я даже вздохнуть возмущенно не успела, а Пашка уже падал бесславно на пол с разбитым носом. Андрей, который Петрович и даже доктор и кандидат наук, мрачно возвышался над ним, потирая ушибленные костяшки пальцев:

— Извинись.

— Перед тобой, что ли? Да я тебя… — художник начал решительно, хоть и неуклюже, подниматься с пола.

— Мы погуляем, — Ясмина схватила Пашку за руку за секунду до того, как он пошел в атаку. И потащила его, злобно матерящегося и отчаянно сопротивляющегося, на выход. Хлопнула дверь.

— Добро наказуемо, верно? — печально смотрю на своего «поклонника». — Простите, что принесла вам столько проблем. Да еще втянула во внутрисемейные разборки. Я не хотела.

Глава 9

Он не спеша подходит ко мне, поправляет выпавшую из прически прядь моих волос.

— Может, все же угостишь меня чаем? И мы, наконец, нормально поговорим?

— Да, конечно. И еще раз простите. И за эту безобразную сцену, и вообще.

— По моему, за безобразную сцену прощения стоит простить не тебе, — качает он головой. — А чаю все-таки сделай.

Когда я возвращаюсь в комнату с чайником, он стоит у стола, задумчиво рассматривая те несколько фотографий, что остались у меня от путешествия по пьяным квартирам Пашкиных друзей. Прислали их в свое время, конечно же, Пашке, но он не пожадничал, поделился. В те времена он еще не кричал, что я моль бледная и мешаю его счастью с прекраснейшей на свете Люсей.

— Неужели это действительно ты? — мой незваный гость кивает на фотографии. — Никогда бы не подумал, что ты можешь выглядеть настолько вульгарно.

— Ну почему же сразу вульгарно? — решительно вытягиваю из его рук фотографии. — Мир велик, он размерами больницы не ограничен. Где-то принято так, где-то иначе. В их среде подобное считается модным и красивым, — я с нежностью смотрю на черно-белые снимки. Я на них такая… перепуганная, конечно, но еще полная сил, надежд. И рядом Яська. Бледная-бледная, замкнутая, усталая, бесконечно печальная. Отчетливо получившаяся без всякой специальной техники. Нет больше яркой вампирской ауры, нечем засвечивать пленку…

— В таком случае, я рад, что тебе удалось из этой среды уйти. Во сколько ты сбежала из дома, лет в четырнадцать?

— Опять ваши дикие фантазии, — недовольно фырчу, разливая чай по чашкам.

— Да какие уж тут фантазии, — он кивает на стопку книг. — Вон, даже восьмой класс не закончила.

— Просто пытаюсь восстановить аттестат. По другому, к сожалению, не выходит, — решительно убираю со стола и учебники, и фотографии. — Вы присаживайтесь. У меня, правда, практически ничего нет к чаю.

— Да я не то, чтобы голоден, — он садится, не сводя с меня внимательных глаз. — Скорее, понять пытаюсь, с кем меня жизнь свела столь плотно… Значит, живешь с сестрой?

Киваю. Вроде бы, очевидно.

— А что ваши родители, они живы? — продолжает интересоваться настырный доктор. — Помогают вам?

— Да мы уже, вроде, в том возрасте, когда сами должны помогать родителям, — пожимаю плечами.

— Так все-таки? — не сдается он.

Вздыхаю. Глубоко. Раза два, чтобы не сорваться. Все же возможности его как диагноста я явно переоценила, ничего необычного он в моей крови не нашел. Значит, можно не срываться с места, никуда не бежать… А значит, нужно возвращаться в больницу. А значит, надо как-то нормализовывать отношения с этим типом. Враги мне не нужны, а вот помощь, которую он так рвется мне оказать, лишней явно не будет.

— Родители живы, — постаралась ответить спокойно. — Здоровы. По крайней мере, когда я последний раз общалась с отцом, все было именно так. Но помочь нам они не могут. Жизнь сложилась так, что рассчитывать я могу только на себя.

— Понятно. А твоя сестра?..

Ну разумеется! Сестра. Докопаться, так до всего.

— Сестра инвалид по зрению. Плюс у нее крайне тяжело протекает беременность. Поэтому поддержать меня сейчас она может только морально. Но это тоже много, ближе нее у меня никого нет.

— Ну и куда же ты собралась ехать в таком состоянии, да с больной сестрой? — вздыхает он чуть свысока, словно беседуя с дитем неразумным. — А главное — зачем? Чего ты так испугалась?

— Вашей назойливости, быть может? — не выдерживаю я. Но тут же заставляю себя успокоиться. — Простите. На самом деле — просто нервы. Повышенная тревожность. У меня… был крайне сложный последний год… Да и предпоследний… Серьезные стрессы… Видимо, сказывается. Я все еще боюсь, что прошлое меня догонит. Поэтому очень плохо реагирую на попытки влезть в мою жизнь. Любым способом.

Боюсь. А ведь действительно, боюсь. Безумно боюсь, что нас опять поймают. Что Ясю вычислят, что истинную причину смерти тех рыбаков установят. Что нас отыщет Леха и увидит, что с вампиршей я его обманула. Ведь он же знает, что написано у меня в паспорте. Вот по паспорту и отыщет. Очень боюсь, что он жив. Очень боюсь, что он умер — ведь он помог нам, спас, и его смерть была бы чудовищно несправедливой. Но много ли в жизни справедливого?

— Да не собирался я никуда влезать! — несколько раздраженно отзывается доктор. — Ты теряешь сознание посреди больницы. Разве не естественно, имея под рукой все современное оборудование и обладая необходимыми знаниями, попытаться выяснить и устранить причину, а не просто потыкать тебе в нос нашатырем и отправить работать дальше, будто ничего и не случилось? Ты в курсе, что есть заболевания, обморок при которых — это свидетельство, что на введение лекарственных препаратов пара часов осталась, а дальше он в кому перерастет?

— Да. Конечно. Наверное, — очень хочется уже, чтоб он ушел. Яська вылетела из дома как была, в одном платье. Она не замерзнет, конечно, температуру воздуха она не чувствует. Но ведь и то, что одета она не по погоде, тоже не сможет определить. А это лишнее внимание, пристальные взгляды…

— Так я смогу тебя уговорить вернуться в больницу? — продолжает меж тем Иванченко. Ну да, у него же там репутация под вопросом.

— Считайте, уже уговорили, — что тянуть, в самом деле? Да, сглупила, исправлюсь. — Вы правы, куда мне сейчас ехать? Просто скажите, как мне себя вести, что кому сказать, чтобы слухи развеять. И, раз уж взялись, пропишите мне что-нибудь кроветворное. Что у меня там, низкий гемоглобин? Эритроциты не успевают восстанавливаться? Дефицит железа? Нехватка витаминов?

— Да все у тебя там! Маша, ну если ты это знаешь, почему не лечишься? Непонятно, как ты ноги еще не протянула с такими результатами!

— Да вот… как-то, — пожимаю плечами. — Доктор, а может, вы меня к себе в отделение возьмете? — приходит мне в голову светлая мысль. — Наверняка ведь у вас тоже младшего персонала не хватает. И сможете контролировать мое лечение. А мне не придется каждый раз к вам в соседний корпус бегать на глазах у всей больницы.

— Да санитарка у меня есть.

— А вы медсестрой возьмите, — закидываю я удочку, внимательно глядя ему прямо в глаза. Ну с Лехой же получилось! С больничными тетками, правда, не прокатывало, сколько я ни старалась. Но, может, тут как Яська говорила «невозможно усилить то, чего нет»: если нет ко мне симпатии, то и не подействует. А если есть… А у этого явно есть. — Ну, вы же сможете закрыть глаза на отсутствие документов, — уговариваю я. — Зато у меня опыт есть. Да даже если б не было, разносить больным назначенные врачом лекарства много знаний не требуется, уметь читать, разве что. А я и перевязки делать умею, и капельницу ставить, и уколы, и кровь на анализ брать — и из пальца, и из вены. Я в вену вообще очень легко попадаю, до автоматизма отработано, — вспоминаю свою практику в подземной вампирской больнице. У них же там все лекарства, практически, через вену вводятся.